Сэди после смерти - Эд Макбейн

– Привет, незнакомец. Пароль?

– "Шотландское с содовой".

– Неверно. – Девушка придвинулась ближе.

– Тогда какой?

– "Поцелуй меня".

– Как-нибудь в другой раз.

– Но это же не приказ, – захихикала девушка. – Это только пароль.

– Отлично.

– Так что если хочешь пройти к бару, ты должен назвать пароль.

– Ну хорошо, поцелуй меня, – сказал Карелла и двинулся было к стойке, но тут она обхватила его за шею и влепила ему мокрый слюнявый поцелуй, от которого его буквально передернуло. Карелле показалось, что эта пытка продолжалась часа полтора, после чего девица, по-прежнему не разжимая объятий, откинула голову на миллиметр, прижалась кончиком носа к его носу и прошептала:

– Увидимся позже, незнакомец. Мне надо сбегать в туалет.

У стойки Карелла попытался вспомнить, когда он в последний раз целовал другую женщину, кроме Тэдди. Заказывая выпивку, он почувствовал мягкое прикосновение к своей руке, повернул голову и увидел одну Из шлюх, молодую негритянку лет двадцати, с улыбкой прижавшуюся к его плечу.

– Почему тебя так долго не было, дорогуша? – нежно проворковала она. – Я прождала тебя весь вечер.

– Это зачем же?

– Чтобы показать, какой кайф могу тебе доставить.

– По-моему, ты меня с кем-то спутала, – буркнул Карелла и посмотрел на Флетчера, который уже поднимал бокал с мартини.

– Добро пожаловать в «Смешинку», – провозгласил Флетчер, одним глотком осушил бокал и кивнул бармену, чтобы тот повторил. – На этой выставке вы найдете еще много таких.

– Каких?

– Смешинок. И еще много чего другого.

Бармен молниеносно смешал еще одну порцию мартини и поставил перед ним. Флетчер поднес бокал к губам.

– Надеюсь, вы не будет возражать, если сегодня я надерусь как следует?

– Ради Бога.

– Когда соберемся домой, просто затолкайте меня в машину, и я буду перед вами в вечном долгу. – Флетчер сделал солидный глоток. – Обычно я столько не пью, но я очень переживаю за того парня...

– За какого еще парня? – насторожился Карелла.

– Послушай, милый, – сказала чернокожая проститутка, – а ты не собираешься угостить девушку?

– За Ральфа Корвина, – пояснил Флетчер. – Насколько мне известно, у него возникли какие-то проблемы с адвокатом и...

– Да ладно тебе, не жмись, – не унималась проститутка. – Я просто помираю от жажды.

Карелла повернулся и в упор посмотрел на нее. Их глаза встретились. Взгляд девушки говорил: «Что скажешь, красавчик? Хочешь или нет?» Послание Кареллы можно было истолковать так: «Крошка, ты напрашиваешься на крупные неприятности». Оба не произнесли ни слова, но девушка поспешно встала и пересела за четыре табурета от него поближе к человеку средних лет в расклешенных замшевых брюках и оранжевой рубашке с широкими рукавами.

– Что вы сказали? – переспросил Карелла, обернувшись к Флетчеру.

– Я сказал, что хотел бы чем-нибудь помочь Корвину.

– Помочь?!

– Да. Как вы считаете, Ролли Шабрье посчитав бы странным, если бы я попросил пригласить хорошего адвоката для этого парня?

– М-да, мне кажется, это могло бы показаться ему довольно странным.

– Я чувствую нотку сарказма в вашем голосе.

– Вовсе нет. Я полагаю, что девяносто процентов всех мужей, чьи жены были убиты, вряд ли пойдут в суд и порекомендуют хорошего адвоката для обвиняемого. Должно быть, вы шутите.

– Отнюдь. Послушайте, я знаю: то, что я собираюсь сказать, вряд ли вам понравится...

– Тогда ничего не говорите.

– Нет-нет, я должен это сказать. – Флетчер отхлебнул мартини. – Мне очень жаль этого парня. Мне...

– Привет, незнакомец, – вынырнула из темноты брюнетка. Взгромоздившись на табурет, на котором до этого восседала проститутка, она фамильярно взяла Кареллу под руку и спросила: – Ты без меня скучал?

– Чуть не сдох от тоски. Но сейчас у меня важный разговор с другом и...

– Да Бог с ним, с твоим другом! – махнула рукой девушка. – Меня зовут Элис-Энн, а тебя как?

– Дик Никсон.

– Очень рада познакомиться. Дик. Не хочешь еще разок меня поцеловать?

– Пожалуй, нет.

– Почему?

– Дело в том, что у меня во рту в последнее время какие-то язвы появились – наверное, что-то подхватил от своей подружки. Мне бы не хотелось, чтобы и ты...

Элис-Энн потрясенно уставилась на него и заморгала. Она потянулась к его бокалу, чтобы прополоскать рот, сообразила, что это его заразная выпивка, резко повернулась к соседу Кареллы слева, схватила его бокал и набрала полный рот дезинфицирующего алкоголя.

– Эй, ты чего?! – Возмущению соседа не было предела.

– Остынь, жмот! – резко оборвала его Элис-Энн, слезла с табурета и, метнув на Кареллу испепеляющий взгляд, направилась к группе молодых людей, столпившихся в углу переполненного помещения.

– Вы, конечно, этого не поймете, – продолжал Флетчер, – но я благодарен этому парню. Я чертовски рад, что он ее убил, и мне ненавистна сама мысль о том, что его покарают за то, что я считаю актом милосердия.

– Вот вам мой добрый совет, – сказал Карелла. – Не говорите этого Ролли. Не думаю, что он вас поймет.

– А вы понимаете?

– Не совсем.

Флетчер допил свой бокал мартини.

– Ну ладно, пошли отсюда. Если только вы не присмотрели себе чего-нибудь интересного.

– Все, что мне надо, у меня уже есть, – холодно ответил Карелла и снова подумал: говорить ли Тэдди об этой брюнетке в мини?

* * *

Бар «Лиловые стулья» находился еще ближе к центру. Было совершенно очевидно, что название не соответствует действительности, поскольку в баре было лиловым все что угодно, кроме стульев, – потолок, стены, стойка бара, столы, шторы, салфетки, рамы зеркал, абажуры ламп... Стулья же были белыми.

Ошибка в названии была сделала намеренно.

«Лиловые стулья» представлял собой типичный бар для лесбиянок, и в самом названии заключался тонкий намек. Стулья были белыми. Чистота. Невинность. Девственность. Зачем же так упорствовать и называть их лиловыми? Кто может сказать, в чем больше порока – в содержании или в названии?

– Почему сюда? – сразу же спросил Карелла.

– А почему бы и нет? – пожал плечами Флетчер. – Я же обещал показать вам некоторые из самых злачных мест в нашем городе.

Карелла сильно сомневался в том, что это одно из самых злачных мест в городе. Часы показывали начало двенадцатого, но народу было немного, причем клиентура состояла исключительно из женщин – женщины беседовали между собой, поглаживали друг друга, танцевали под джук-бокс, улыбались, обменивались поцелуями... Когда Карелла и Флетчер двинулись к стойке, которую обслуживала здоровенная матрона в рубашке с закатанными рукавами, открывавшими крепкие бицепсы, десятки враждебных взглядов скрестились на них наподобие лучей смерти в фантастическом боевике. Барменша быстро перевела их в слова.

– Что, поглазеть сюда пришли? – неприязненно спросила она.

– Нет, просто занимаемся самообразованием, – не остался в долгу Флетчер.

– Лучше сходите в библиотеку.

– К сожалению, она уже закрыта.

– Может, вы меня еще не поняли?

– А что тут понимать?

– Вас кто-нибудь трогает?

– Нет.

– Ну так не трогайте нас. Вы нам здесь не нужны, и мы не хотим, чтобы вы тут околачивались. Охота на уродцев посмотреть – валите в цирк. – Барменша отвернулась и направилась в другой конец стойки к посетительнице.

– По-моему, нам предложили убраться, – сказал Карелла.

– Что верно, то верно, остаться не пригласили, – кивнул Флетчер. – Но вы хорошо все рассмотрели?

– Мне уже доводилось бывать в подобных барах.

– Правда? А я впервые побывал здесь только в сентябре. Действительно, прямо как в цирк сходил. – Флетчер засмеялся и неверной походкой двинулся к лиловой двери.

* * *

Холодный декабрьский воздух только ускорил действие многочисленных порций мартини, выпитых Флетчером, и к тому времени, когда они добрались до бара «Отдых у Куигли», расположенного почти на Скид-Роу, он спотыкался и хватался за руку Кареллы для поддержки. Карелла сказал, что, наверное, пора по домам, но Флетчер заупрямился и заявил, что хочет, чтобы Карелла «увидел их все, все их увидел», и затащил его в совершенно жуткий вертеп. Именно о таких барах Карелла упоминал раньше, когда говорил, что может мгновенно распознать уголовников среди посетителей, и неожиданно очень обрадовался, что у него к поясу пристегнута кобура с револьвером 38-го калибра.

Пол был посыпан опилками, освещение тусклое. Незадолго до полуночи бар заполняли личности, принадлежавшие к той породе людей, которые обычно просыпаются в десять вечера и остаются на ногах до десяти утра. Их внешность имела мало общего с внешностью посетителей первого бара, где побывали Карелла и Флетчер. Все были одеты почти одинаково, говорили одинаково бесстрастными голосами и ни в коей мере не походили ни на нахальную толпу в «Смешинке», ни на любительниц тихого досуга в «Лиловых стульях». Но если акулу в мутной воде еще можно спутать с дельфином, то посетители «Отдыха у Куигли» сразу же показали себя опасной публикой. Впрочем, Карелла не знал, почувствовал ли это Флетчер. Знал он только одно – долго он не хотел оставаться здесь ни за какие коврижки. Особенно если учесть, что Флетчер едва держался на ногах.