Побег с Лазурного берега - Антон Леонтьев

Лиза прислушалась – до нее донеслись странные звуки. Так и есть, что-то скрипнуло, и она услышала шаги. Девушка, набрав в легкие воздуха, уже хрипло закричала:

– Я здесь! Помогите мне! Меня хотят убить! Не верьте им, они лгут!

– Неужели? – услышала она грубый голос и, приподняв голову, увидела ухмыляющегося санитара, того самого, что помогал профессору Геллендорфу. Лиза завопила еще сильнее. Санитар подошел к ней и заявил: – Можешь не надрываться, полицейские только что уехали, вполне удовлетворенные объяснением, которое дал профессор. Тебя, дорогая моя, в природе не существует. Вернее, ты все еще имеешься, но это легко изменить!

Лиза с ужасом наблюдала за санитаром, который, подойдя к одному из столов, стал орудовать шприцем.

– Не убивайте меня, пожалуйста! – произнесла она жалобно. – Меня зовут Лиза Кречет, я – дочь известного художника. Как только я окажусь на свободе, то выплачу вам любую сумму и помогу скрыться из Франции. Вы сможете начать новую жизнь богатым человеком!

Санитар, привлеченный ее словами, подошел к Лизе и спросил:

– И что, ты готова выплатить мне сто тысяч? Пятьсот тысяч? И даже миллион? Или подарить несколько картин из коллекции твоего папани, которые на аукционе продаются толстосумам?

– Все, что угодно, – ободренная интересом, заверила санитара Лиза. – Анабелла завладела деньгами преступным способом, и замок, и картины принадлежат только мне. Я обещаю вам, что вы получите свою долю, как только все урегулируется. Отпустите меня!

Санитар злобно улыбнулся:

– Ага, я тебя выпущу, а потом ты предпочтешь забыть о своем обещании, детка. Вот если бы у тебя тут был чемоданчик с миллионом или хоть одна картина твоего папаши, то я, может быть, и задумался бы над твоим предложением. А так – оно меня не интересует. Профессор Геллендорф очень хорошо платит, и мне вовсе не хочется покидать Южную Францию и удирать куда-нибудь в Австралию или Латинскую Америку, зная, что по моим следам мчится Интерпол.

– Я клянусь, что... – начала Лиза, но ее прервал появившийся в дверях профессор Геллендорф.

– Пытаешься подкупить моего помощника? Мишель, сколько она тебе предлагала?

– Миллион, – ответил тот. – И картины папаши. А они ведь стоят намного дороже, правда?

К столу, на котором лежала Лиза, приблизился профессор и заявил:

– Ты устроила незабываемое представление, девочка. Никогда бы не подумал, что ты на такое способна. Впредь буду умнее – я уже приказал изменить систему охраны и хранить ключи в сейфе. На следующей неделе установят камеры внутреннего слежения по всей клинике. Мишель, ты подготовил инъекцию?

– Так точно, профессор, – ответил санитар. – Прикажете, чтобы я ввел ее девчонке?

– Нет, спасибо, я сам займусь ею, – произнес с тонкой улыбкой Геллендорф. – Ты пока можешь быть свободен. Когда все закончится, я тебя позову, избавишься от тела обычным способом – в отопительной печи...

Лиза замерла в ужасе. Когда все закончится... Когда она умрет, вот что имеет в виду профессор! Они сожгут ее тело в печи...

Санитар, гоготнув, удалился. Лиза осталась наедине с профессором. Геллендорф погладил девушку пальцами по щеке и сказал:

– Вижу, ты поняла, что тебя ожидает. Я не хотел, чтобы все так закончилось. Твоя смерть была назначена на четверг, но ты сама ускорила события своими необдуманными поступками. Так бы все прошло для тебя безболезненно и незаметно – одна инъекция, и ты бы навсегда заснула. Но к тебе вернулась память...

– Вы действительно собираетесь убить меня, профессор? – спросила Лиза, мучительно ища выход из сложившейся ситуации. – Ведь это очень серьезное преступление. Если станет известно...

– Ничего не станет известно, – заявил с наглой усмешкой Геллендорф. – Обвести полицию вокруг пальца, как я знаю по личному опыту, ничего не стоит. Еще бы, ведь для всех мое имя – синоним высокого профессионализма и порядочности! Никому и в голову не придет, что в клинике имеется лаборатория по производству синтетических наркотиков. Мы, кстати, в ней сейчас и находимся. Благодаря связям в высшем обществе я нахожу сбыт для своей продукции без проблем. А когда ко мне поступают богатые пациенты, я делаю им инъекции...

– И они становятся наркоманами! – ахнула Лиза. – Профессор, но как вы можете! Вы же врач!

– И что из того? – ухмыльнулся Геллендорф. – У этих придурков денег куры не клюют, они ничем не занимаются, развлекаются на приемах и вечеринках, спускают состояния. Считают, что у них имеются психологические проблемы, поэтому и обращаются ко мне. Я и помогаю им избавиться от проблем – при помощи инъекции героина, например. Если бы ты знала, как они потом меня благодарят! Чуть ли не на коленях!

– И становятся вашими рабами и постоянными клиентами, – произнесла девушка в страхе.

– Да, сознаюсь, я снабжаю их наркотиками, и они могут быть уверены, что товар у меня высочайшего качества, – ответил Геллендорф. – Разумеется, я сажаю на иглу далеко не всех своих пациентов. Так что, дорогая моя, нечего пугать меня полицией. Мне уже приходилось убивать, и не единожды. От тел я избавляюсь в огромной печи центрального отопления, которая располагается в подвале. Остается всего лишь горстка пепла, который можно закопать в саду или выбросить в море. Такая судьба постигнет и тебя, дорогая моя Русалочка. Вернее, я хотел сказать, Лиза Кречет.

Профессор возился у стола, и Лиза поняла, что он намеревается сделать ей смертельную инъекцию. Геллендорф подошел к девушке, в руке у него был большой шприц с желтоватым содержимым.

– Вижу, что ты заметно волнуешься, – сказал он по-отечески, – но, право, не стоит. Я расходую на тебя драгоценный наркотик, Лиза. Он неразбавленный, так что ты умрешь очень и очень быстро. Обещаю, больно не будет – я не садист, и мучения жертв мне наслаждения не доставляют. Единственное, что мне нужно, это как можно больше денег.

Профессор склонился над девушкой, шприц оказался около ее предплечья.

– Профессор, я должна вам что-то сказать, – произнесла Лиза. – Это очень важно!

– Хочешь попытаться соблазнить меня миллионами, которых у тебя нет? – улыбнулся Геллендорф. – Мне удобнее иметь дело с Анабеллой и моим старым приятелем Жоржем. Они у меня на крючке, и я получу часть состояния твоего отца – за молчание им придется дорого заплатить!

Игла прикоснулась к коже. Лиза выкрикнула:

– У моего отца имеется тайный счет! На нем не меньше десяти миллионов! А в банковской ячейке хранится несколько картин! И только я знаю, как всем этим завладеть!

Профессор отвел шприц и заинтересованно спросил:

– Ты не врешь? Учти, если ты решила пудрить мне мозги, желая добиться отсрочки, то у тебя ничего не получится. Ну, говори, как мне добраться до денег и картин твоего папаши!

Лиза молчала. Профессор, ударив ее кулаком по животу, заявил:

– Считаешь, что обхитрила меня? Вообще-то ты зря рассказала мне об этом, Лиза, потому что теперь я не позволю тебе умереть, пока ты не сообщишь мне все подробности. Ты мне не веришь?

Профессор подошел к соседнему столу и вернулся к девушке со странным прибором.

– Знаешь, что это? Циркулярная пила, применяемая для вскрытия грудной клетки во время операций или аутопсии. Да, страдания жертв не доставляют мне наслаждения, но если по-другому нельзя... У тебя имеется выбор – или ты скажешь мне правду, и тогда умрешь быстро и безболезненно, получив инъекцию, или...

– Я скажу, – прошептала Лиза. – Деньги находятся на счету в швейцарском банке под названием...

С губ девушки сорвалось что-то нечленораздельное. Профессор крикнул:

– Говори громче, я ничего не понимаю!

– Номер счета... – продолжала Лиза.

Геллендорф алчно воскликнул:

– Повтори название банка, я его не расслышал! Да отчетливее, чтобы я успел записать!

Профессор склонился над девушкой, и Лиза, воспользовавшись этим, впилась зубами в его ухо и откусила мочку. Геллендорф завизжал и выронил пилу, которую подхватила Лиза.

* * *

– Что ты наделала! – закричал доктор-убийца, прыгая на одной ноге. По его шее текла кровь. – Дрянь, подлая дрянь! И как я мог тебе поверить? Ну, берегись!

Он ринулся на девушку и вдруг замер – левая рука Лизы была свободна, она перерезала ремень при помощи пилы.

– Как тебе удалось... – произнес профессор и мгновенно все понял. – Ты устроила это представление, чтобы освободиться. Никакого тайного счета нет!

Подхватив шприц, он кинулся на девушку и попытался всадить иглу ей в руку. Профессор был сильнее ослабевшей Лизы, однако она сопротивлялась изо всех сил. Свободной левой рукой она отталкивала от себя Геллендорфа, а тот, рыча, пытался сделать ей инъекцию.

– Ты сейчас умрешь! – орал профессор. – И мне совершенно тебя не жалко!

Лиза вонзила когти в лицо профессора, тот болезненно закричал, девушка вырвала у него из руки шприц и, воткнув его профессору в шею, ввела часть содержимого. Профессор, отступив назад, выдернул и отшвырнул шприц. Удивленно пробормотал: