Неомаг - Андрей Дорогов

  - Кхм, я от Деда, вот дров пришел наколоть, - под ее взглядом, я растерялся, заготовленные слова, вылетели из головы.

  - Завтракать будешь? - чуть надтреснутое контральто, ласкало слух.

  - Нет, спасибо, - почему-то испугался я, - я лучше дело сделаю.

  - Как, знаешь, - она улыбнулась, в полутьме белым блеснули, совсем не старческие зубы. Улыбка стерла с ее лица следы времени, убавив почти полвека. Стало ясно, что в молодости она была настоящей красавицей.

  - Дрова во дворе, топор там же.

  - У меня свой... - я запнулся не зная как ее назвать, Дед не сказал как ее зовут.

  - Пелагея Дмитриевна, мальчик, так меня здесь зовут.

  - А там? - помимо воли вырвалось у меня.

  Она нахмурилась, хотела что то сказать, но вместо этого улыбнулась.

  - А тебя как зовут?

  - Максим. - Неожиданно для меня самого, сказал я.

  Она отшатнулась от меня, одной рукой вцепившись в ворот платья, костяшки другой побелели - так сильно она стиснула дверной косяк. Уроки Деда не прошли даром, я видел все вокруг, подмечал каждую мелочь. И как в глубине вмиг посветлевших глаз блеснули слезы, и как она потянулась ко мне, совсем не старческой рукой с тонким запястьем, но сдержалась. На миг посветлевшие глаза вновь потемнели и стали непроницаемыми. Я ничего не понял.

  - Вот, значит, как? - она слабо улыбнулась, - Закончишь, заходи чаю попьешь.

  Я кивнул, и пошел рубить дрова, спиной еще долго чувствуя ее взгляд. Но оглянуться и посмотреть, смотрит ли она, я почему-то стеснялся.

  С дровами я расправился быстро, после Дедовых тренировок это было просто. Колун весело взлетал в еще темное небо и с хрустом разрубал березовые полешки. От привычной работы мандраж, трясший меня, прошел. Разницы, на ментальном уровне, между деревней и дедовым хутором я не почувствовал. В голове было тихо, вокруг тоже, лишь побрехивала собака на соседнем дворе, да трещали раскалываемые дрова. Закончив махать топором, я споро перетаскал поленья в пристрой. Коровы я, кстати, не обнаружил, как и какой-либо другой живности.

  Легонько стукнул, в резной наличник. - Я закончил, Пелагея Дмитриевна.

  Дверь, тихо скрипнув, отворилась. Хозяйка поманила меня рукой. Пройдя темные сени, я шагнул горницу - назвать открывшееся мне помещение комнатой было невозможно. Она была почти пуста, несколько лавок да большой деревянный стол. Повсюду были расставлены горящие свечи, с высокого потолка, теряющегося в полумраке, свисали пучки трав. А запах, пахло как на весеннем лугу, десятки ароматов сливались в один. Терпкий и пряный, он навевал мысли о детстве.

  Пелагея Дмитриевна, налила мне густого, травяного чая. Глиняный чайник, с отваром, был почему-то расписан иероглифами. Теплая, той же глины что и чайник, чашка приятно согревала озябшую ладонь.

  Я пил, исподтишка, поверх чашки разглядывая горницу. Напротив входной двери, в окружении икон висело большое распятие.

  - Не стесняйся, - хозяйка поймала мой заинтересованный взгляд, обвела рукой горницу, - осмотрись.

  Я почему-то еще больше засмущался, и постарался побыстрее допить чай. Не смотря на то что вкус был непривычным, он мне понравился. Допив, я поднялся.

  - Я пойду, Пелагея Дмитриевна, пора мне.

  - Подожди, - она перехватила меня за рукав, - возьми, Дед просил.

  В руках у меня оказалась завернутая в белую тряпицу крынка.

  - Там, молоко, - она запнулась, - приходи еще.

  Я вдруг почувствовал вину перед ней, и быстро распрощавшись, поспешил выйти во двор...

Глава 8.

  О встрече с Пелагеей Дмитриевной и за событиями, последовавшими за этим, Максим в своем рассказе умолчал. Незачем Крюкову это знать, совсем незачем. Пелагея не Дед, найти ее хоть и не легко, но можно. А она, как ни кто другой, заслужила малую толику спокойной жизни. То, что ее взяли бы под плотную опеку, расскажи он об их отношениях, Максим не сомневался. А так нет человека, нет проблемы.

  - Значит, работа в поле прошла успешно? - Иван, за время рассказа, успел доесть, и теперь сидел, откинувшись спиной на подоконник, вертя в руках, словно готовый к броску нож, чайную ложку.

  - Да успешно, в конце июля я покинул Деда.

  Крюков покивал головой, - Да, примерно с этого момента, ты и появился в поле зрения, нашего ведомства.

  - Ведомства? - Максим, внезапно разозлился.

  - Да что ты кипятишься? - Крюков поморщился. - Конечно контора, государственная служба, ты думал с ЧОПом дело имеешь? Тут все серьезнее, гораздо серьезнее, - добавил он.

  - Рассказывай, с кем я имею дело, кто стоит за тобой, иначе... - ярость перла из него наружу, заставляя терять осторожность.

  - Иначе что? - Иван, тоже начал заводиться, - Молнией меня шарахнешь. Этим как его, фаерболом кинешь?

  - Нет, - Максим прикрыл глаза, приводя чувства в порядок, - просто никаких дел с вами иметь не буду. И вы меня не сможете заставить.

  - Таки и не сможем? - сидевший напротив иронично изломил бровь.

  - Смогли бы, давно заставили, а не разводили бы во круг меня разные политесы.

  - Время, всегда времени не хватает. Сломали бы мы тебя, как миленького, не сейчас так через месяц или через год, но времени нет. Да и не хочу я силового контроля.

  - Не стыковка у тебя, гражданин начальник, то ты говоришь что простой исполнитель, то решаешь с кем договариваться а кого давить. Ты уж решись кто ты, простой винтик в государственной машине, или руководитель, ну тот... кто рукой водит. Рука ты или перчатка, а? - Максиму так и не удалось взять под контроль свои эмоции. Он давно привык быть игроком, а не игрушкой. А тут им так пытаются вертеть. Превращение из кошки в мышку, злило и раздражало.

  - Умен, бродяга. Вот по этому я и хотел договориться по хорошему. Умных не так много, и с ними приятно работать. - Крюков, улыбнулся и начал рассказывать...

  Записки на полях

  ...Когда мутная волна перестройки, захлестнула страну, она вместе с демократическими ценностями, свободой слова и пустыми полками магазинов принесла в страну и интерес ко всему странному, необъяснимому и мистическому.

  Оказалось, что страна наводнена всевозможными колдунами и экстрасенсами. В первое время, как-то еще удавалось удержать эту волну, но в начале девяностых, после развала союза дело приняло уже совсем дурной оборот. Маги - черные и белыми, фиолетовые и прочей расцветки, вплоть до радужной, ведьмы, знахари, костоправы, травницы и прочая нечисть полезли изо всех щелей. Народ отвыкший верить в Бога, готов был поверить во что угодно. И верил! По всей многострадальной Руси как тараканы плодились секты, как самопальные - местного разлива, так и забугорные. За тоталитарными сектами, пришли Восточные учения, за ними - проповедующие "новые знания". Оккультные секты сменялись откровенно сатанинскими. Все это смешивалось в какую-то абсолютную вакханалию и беспредел. У простых людей была выбита почва из под ног. Вера в светлое будущее ушла, в Бога еще не пришла, а веры в себя, в свои силы не было. Многочисленные "Виссарионы" вещали с площадок ДК и школьных актовых залов. Казалось, простые люди как слепые овцы готовы были идти за любым, кто им обещал здоровье, любовь и внимание.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});