Комнаты страха - Орлов Антон

– Морис, ты, в общем, иди, до свидания, – напрямик сказала Дигна. – Если что, выходи на связь, а сейчас не мешай двум бедным девушкам заработать на кусок хлеба с маслом и на мороженое.

Морис покорно попрощался. Последнее, что он услышал, уже спускаясь с крыльца, было:

– Софи, скажи мне, как графиня, как надо правильно делать реверанс – вот так или вот так?

«Они тоже не понимают, насколько серьезно то, что со мной происходит. Никому ничего не докажешь. Пока я не смогу предъявить такие доказательства, от которых не отмахнешься… Если Бланка увидит Комнаты, нас будет уже двое».

О Бланке он вспомнил только сейчас и ощутил укол совести. Впрочем, раскаяние мелькнуло и пропало, вытесненное другими мыслями: кто такие паркианские эсэсовцы и что это за «Операция СС»? На Парке, оказывается, есть много такого, о чем он до сих пор понятия не имел! Плюс еще ведьма, которую «занесли в базу данных СС»… Но на ведьм, кажется, охотились инквизиторы, а не эсэсовцы?

Этот темный ком случайно полученных сведений ворочался в сознании у Мориса, вызывая и отвращение, и болезненно-острый интерес. Знать бы, как подступиться, чтобы разложить его на составляющие… А Дигна и Софья, похоже, знают об СС все, но не хотят делиться информацией.

В следующий раз он обязательно добьется ясного и недвусмысленного ответа. Не отстанет от них, пока не добьется.

Бланка ждала на белой подковообразной скамье под термонавесом. Странная девушка. Странная, но добрая. Нехорошо, что он втянул ее в эту историю.

Да, но если никого не втянуть, он может бесследно исчезнуть – его засосет какая-нибудь нарисованная на стене трясина или проглотят двери, ведущие не туда, куда надо. Утопающий не разбирает, за кого хватается, вот так же и он. Стоило, приличия ради, купить ей по дороге хотя бы плитку шоколада… Ладно, в другой раз.

Когда Морис и Бланка дошли до ворот, сложенных из грубо вытесанных каменных блоков и сплошь оплетенных сухими розовыми лианами, оказалось, что путь наружу перекрыт. В воротах сцепились два робота: один долговязый, с длинными суставчатыми манипуляторами, отливающими стальной синевой, второй округлый, приземистый, ощетинившийся крюками, клешнями и карабинами.

Морис не смог определить, для чего эти промышленные агрегаты предназначены, он специализировался на бытовой технике, но здесь они явно занимались не тем!

Схлестнулись, все равно что пара бойцовых машин на ринге, вошли в клинч и теперь возятся с угрожающим гудением и скрежетом, никого не пропуская, выбрасывая во все стороны фонтаны песка. Морис со смесью сочувствия и злорадства подумал о коллегах-наладчиках, которые позже получат за это безобразие нагоняй от своего начальства.

Большинство прохожих никуда не спешило и только обрадовалось случайному развлечению, кое-кто начал делать ставки и заключать пари.

Другое дело Морис и Бланка – если они опоздают на вечернее занятие, Шоколадная Анджела заставит их отжиматься от пола перед строем раз по десять.

Задержавшись на минуту возле щита с планом курортного парка, они пошли к другим воротам. Морис оглянулся: подравшиеся роботы издали напоминали спаривающихся насекомых.

Дорожка из разноцветного кирпича привела к узкой арке в увитой лианами ограде. Сидевшая наверху зеленая мартышка заверещала, увидев людей, а пристегнутый к ее ошейнику автопереводчик флегматично произнес:

– Дайте много конфет.

Бланка на ходу пошарила в кармашке своей сумки и бросила обезьяне конфету. Поймав ее в воздухе, та мигом содрала обертку, сунула шоколадный шарик в рот и снова скандально заверещала. Приборчик спокойным доброжелательным голосом перевел:

– Мало – нехорошо. Дай много конфет. Нехорошо, нехорошо.

Не слушая обезьянью ругань, Морис и Бланка выбрались на улицу.

Узкий тротуар. За парапетом, облицованным глянцевой бледно-желтой плиткой, интригующе поблескивает стекло – немного ниже проходит выведенный на поверхность туннель подземки. Кажется, что он выдолблен в толще неподвластного здешней жаре ледника, но на самом деле это не лед, а прозрачный искусственный материал.

Слой пыли скрадывает его блеск, который иначе был бы нестерпимым. Там белеют, как расплесканная известка, пятна птичьего помета, валяется мусор, по гладкой поверхности скользят подгоняемые ветром скукоженные листья, потемневшие от зноя. Если присмотреться, заметишь выпуклые узоры, такие же прозрачные и слегка запыленные, как материал основы – это нежатся, распластавшись на солнцепеке, здешние хамелеоны. Иногда они выстреливают языками, ловя ленивую полуденную мошкару, которая вьется над киснущей кожурой плодов и стаканчиками из-под мороженого.

Морис и Бланка перешли по бетонному мостику на другую сторону. Кратчайший путь до аэровокзала – напрямик по безлюдной улице, зажатой между глухой стеной хладокомбината и забором стройки напротив. Стена была насыщенно-синяя, с желтыми и красными кругами вразброс. Забор соорудили из выцветших пластиковых щитов, местами в нем зияли проломы, и можно было увидеть роботов, похожих на тех, что подрались у ворот парка.

– Так вот откуда они сбежали, – пробормотал Морис.

Когда в конце улицы появились люди, это его вначале не насторожило. Наверное, техники с хладокомбината или со стройки… только что такое у них с лицами?..

Потом Морис разглядел, что все трое в глухих серых масках. Видимо, те самые анизотропные маски, через которые можно смотреть и дышать, хотя снаружи это выглядит, как плотная эластичная ткань. Внутри у него что-то заныло, как будто включили негромкий, но тоскливый звук на одной ноте.

– Идем назад, – шепнул он, взяв Бланку за руку. – Не нравятся мне эти…

Ага, разбежался – позади еще двое безликих.

– Кто это? – растерянно спросила девушка.

– Эсэсовцы!

– Какие эсэсовцы?

– Так они называются, больше ничего не знаю. Пошли сюда, скорее!

Он потянул ее к пролому в запыленном покосившемся заборе из скрипучего пластика. С улицы этот забор выглядел так, словно его поставили на краю света и давным-давно позабыли, и у Мориса мелькнула горькая мысль, что, если их с Бланкой сейчас убьют, об этом никто не узнает.

Зато по другую сторону ограды кипела работа – или, по крайней мере, ее видимость: роботы деловито копошились вокруг длинного светло-коричневого здания, выросшего над землей на три этажа, но пока еще недостроенного.

Людей не видно. Правильно, не дураки они маяться на такой жаре… Сейчас как раз время сиесты. Хорошо, если хотя бы один сидит перед мониторами и, прихлебывая из банки ледяное пиво, дистанционно надзирает за автоматами. Тогда он увидит, что на территорию вторглись посторонние – хулиганы гонятся за мирной парочкой, – и поднимет охрану или сообщит в полицию, сойдет любой вариант из двух. А может, ни черта он не увидит, потому что пиво уже выпито и разморенный дежурный дрыхнет, манкируя служебными обязанностями, ибо Шоколадной Анджелы на него нет… Скорее всего, дело обстоит именно так, иначе роботы со стройки не болтались бы по окрестностям.

Они побежали по теплой разрытой земле к строящемуся зданию – больше бежать было некуда, от забора их уже отрезали. Бланка оступилась и упала, но тут же вскочила. Морис увидел, что она сжимает в руке передатчик, но тот, похоже, неисправен. Губа закушена, по бледному лицу каплями стекает пот.

Он на бегу вытащил из кармана свой передатчик. Тоже не работает. Значит, эти, в масках, использовали глушилку – в узком диапазоне, потому что со здешними роботами все в порядке. Ну да, если строительные автоматы отключатся, на центральный пульт поступит сигнал, и тогда персонал всполошится. Или хотя бы чуть-чуть заинтересуется: почему работа остановилась? Люди в масках все предусмотрели. Это не какая-то случайная уличная банда, а те самые, которые давно его преследуют.

Под ребрами колет, липкий пот заливает глаза. Не привык он вот так бегать по жаре, он ведь наладчик, а не спецназовец какой-нибудь. Позади топот, под ногами эсэсовцев хрустит гравий. В раскаленном голубом небе ни одного полицейского видеозонда, словно у них тоже сиеста.