Фартовый чекист - Евгений Сухов

Видя, что Сидорчук испытывает невыразимые муки, разговаривая с бывшим членом жандармского корпуса, Черницкий пришел ему на помощь и в общих чертах объяснил, что случилось.

Под конец он счел нужным пояснить:

– Сам я не очень-то верю в смерть Балцетиса. Ну, не могу никак! Кажется мне, что тут недоразумение какое-то! Если так, то всем хорошо, а если все-таки мы имеем дело с убийством, то самое время вам показать свое искусство.

– Искусство, говорите?.. – Ганичкин покрутил головой.

– Да, чтобы снять некоторые сомнения. – Черницкий при этих словах выразительно посмотрел на Сидорчука.

– Сомнения? – Бывший сыщик будто удивился, но потом согласно и энергично закивал. – Разумеется, разумеется! Если возникают сомнения, то их лучше поскорее развеять. В этом и заключается, как вы изволили выразиться, искусство. Но в таком случае мы должны немедленно отправиться на место преступления! Необходимо тщательно осмотреть там все, собрать улики. Хорошо бы опросить соседей, но, пожалуй, этот этап придется отложить до утра.

– А не лучше ли вообще потерпеть до рассвета? – поинтересовался Черницкий. – Во-первых, сейчас темно, ну и вообще, утро вечера мудренее.

– У меня на это два возражения, – сказал Ганичкин. – До утра слишком много воды утечет. Мы можем упустить что-то крайне важное, какой-то след, предмет. И второе. По некоторым соображениям я предпочел бы не показываться в компании сотрудников ГПУ. В маленьком городе слухи распространяются быстро.

– Чем это вам не угодила наша компания? – презрительно спросил Сидорчук.

– Компания достойнейшая, – хладнокровно ответил Ганичкин. – Но ведь я сразу вас предупредил, что намерен действовать в некотором роде автономным порядком. Моя легенда – коммерсант из столицы. В таком качестве мне удастся завоевать доверие, гм, определенных кругов здешнего общества. Это необходимо. Знаете, отчего-то так складывается, что добропорядочные граждане бывают хуже осведомлены, нежели всякая шушера. Выдавая себя за одного из них, я рассчитываю таким вот образом выйти на информацию, которая недоступна широким массам. Я, конечно, сначала был несколько раздосадован арестом, но затем понял, что и это в конечном счете нам на руку. Ведь я как бы заработал дополнительные бонусы к своей репутации. Люди увидели, что я действительно свой. Поэтому теперь я никак не могу показываться в вашем обществе, иначе разрушу свою репутацию!

Возникла небольшая пауза, после которой Макаров не без юмора спросил:

– Так, может, вас тогда почаще под замок сажать, господин Ганичкин? Для убедительности образа?

– Товарищ! – мягко поправил тот. – Исключительно товарищ! Не называйте меня господином, прошу вас! Никогда себя им не чувствовал, между прочим. Согласен, ваше предложение не лишено остроумия, но по некотором размышлении я предпочту от него отказаться. Внезапные аресты могут спутать мои планы. Одного эксцесса пока вполне достаточно. Сейчас главное – не подчеркивать нашей общности. Поэтому давайте все-таки прямо сейчас отправимся на место преступления и все там осмотрим. Нам нужно человек пять с фонарями и двое, чтобы выставить там охрану. Полагаю, вы этого пока не сделали, не так ли?

– Что-то больно уж здорово вы тут раскомандовались! – сердито буркнул Сидорчук. – Интересно, кто вам полномочия на это давал?

– Определенную самостоятельность с товарищем Зайцевым мы оговаривали сразу, – твердо заявил Ганичкин. – Если у вас возникают сомнения, прошу связаться с Москвой.

– Ладно, черт с вами! Я просто хочу напомнить, кто здесь действительно командир. А вы у меня все равно на подозрении, Ганичкин! Помните, я с вас глаз не спускаю! А насчет того, чтобы часовых там поставить, это правильно. Признаюсь, не сообразил. Ну и прочее… Поехали, Черницкий! Возьми людей с фонарями. Пусть товарищ бывший жандарм своими глазами все увидит.

Через полчаса небольшой отряд, включавший в себя всю четверку Сидорчука и такое же число сотрудников местного ГПУ, прибыл на место.

Стояла уже глубокая ночь. В темных садах пересвистывались соловьи. Слабый порыв ветра изредка пробегал по верхушкам деревьев, листва начинала что-то ожесточенно шептать, но тут же затихала. Звук тяжело нагруженного автомобиля казался в этот час невероятно громким. Сидорчук ожидал, что они перебудят всю улицу, но, как ни странно, их появление прошло незамеченным. Люди спали в своих домах, не подозревая, какая драма разыгрывается совсем рядом.

Машина остановилась возле дома, где жил Балцетис. Все с облегчением выбрались из нее.

Ганичкин критически оглядел дом и сказал:

– Значит, это и есть то место? Так-так…

Никто ему не ответил. Сидорчук едва сдерживал раздражение, подогреваемое еще и чувством голода, от которого действительно сводило желудок. Ганичкину он по-прежнему не доверял и исподволь посматривал на тени, лежащие повсюду. Ему все казалось, что из этих теней сейчас возникнут пособники бывшего жандарма. Между тем сам этот господин чувствовал себя вполне хорошо.

Помахивая тросточкой, он направился к калитке, с любопытством заглянул во двор и вполголоса сообщил:

– Тьма египетская! Ну что же, наверное, пройдемте в дом, товарищи?

Присматриваться к деталям экс-ротмистр начал уже с порога. Он велел зажечь фонари и стал внимательно осматривать поверхность ступеней, досок пола, подоконников, стен. Бывший сыщик неодобрительно и долго качал головой, обнаружив страшные потеки крови на полу. Потом он задавал вопросы, на которые отвечал Макаров, потому что Сидорчук продолжал демонстративно не разговаривать с Ганичкиным.

– Ну вот так оно и было, – объяснил Макаров. – То есть мы вошли и увидели кровь. Да, везде. Прошли в комнаты, а там то же самое. Вот топор. На нем опять кровь, и волосы прилипли, рыжие, между прочим. Мы, собственно, ничего не трогали. Ну, почти.

– Посветите на топор! – распорядился Ганичкин.

Луч фонаря упал на окровавленное лезвие. Кровь уже запеклась, схватилась черным дегтярным струпом, из которого торчали рыжие волоски.

Ганичкин извлек из внутреннего кармана увеличительное стекло в оправе, присел возле топора на корточки и пробормотал:

– Волосы, да. В самом деле. Просто удивительно. Это, знаете, чистый Хакльберри Финн получается. Вкупе с прочими обстоятельствами. Скажите, а этот ваш Балцетис любил читать? Нет, не Маркса, а беллетристику? – Ганичкин не стал дожидаться ответа на свой странный вопрос, перешел в следующую комнату и поинтересовался: – Скажите, а он именно здесь и жил? Любопытно!.. – Мастер сыска пошарил взглядом по темным углам, провел ладонью по пустой полке, висящей в изголовье кровати, заглянул под нее, перевернул постель, порылся в сундучке, стоявшем рядом, потом спросил у Макарова: – Разумеется, у вашего сотрудника имелось оружие, не так ли?

– Само собой, – ответил тот. – Какой же чекист без оружия. Наган у Балцетиса имеется, да еще карабин. Но что-то я тут его не вижу.

– Ну вот и я не вижу, – согласился Ганичкин. – Это кажется мне очень любопытным. Говорите, зуб у него днем болел? К зубодеру он ходил, да? Думаю, адрес этого лекаря установить несложно. Поговорить с ним нужно. У зубодеров отличная память.

– У вас есть какие-то сомнения? – спросил Макаров, хмуря брови.

– Сомнения всегда имеют место, – ответил Ганичкин. – Даже когда дело кажется абсолютно ясным, следует оставлять место для них. А наш случай, я бы сказал, весь состоит из сомнений. Но давайте осмотрим остальные помещения. Нужно понять, что здесь произошло – ограбление, злодейское убийство сотрудника ГПУ или же что-то еще.

Осмотрев весь дом, Ганичкин пришел к заключению, что ограбления не было, и сказал:

– Итак, мы с вами склоняемся к мысли, что жертвой нападения был кто-то из обитателей дома. Или оба. Хотя что могло связывать двух таких разных людей? Жертвой покушения стал скорее кто-то один, а второй был убит просто как свидетель. Это я сейчас обсуждаю возможную версию, хотя мое мнение, что мы стали жертвой в некотором роде мистификации. Но, пожалуй, все-таки продолжим поиски вне дома. Кто-то говорил, что видел следы, по которым можно было предположить, что трупы отволокли в сад?

– Я говорил, – мрачно сказал Сидорчук. – Так оно и есть. Видно, что тело тащили по земле, но мы не стали искать в сумерках. Все равно в темноте да в листве ничего не видно. Но я думаю, что трупы отволокли к реке, за город, и там утопили.

– Да, вполне возможно, что так и было, – кивнул Ганичкин. – Только мне не совсем понятно, зачем взваливать на себя столь тяжкую задачу? Момент убийства никем не был замечен. Не проще ли было оставить трупы на месте? Ведь получается, что когда их тащили через сады, сумерки еще только начинались. Преступника могли заметить. Вот я и спрашиваю, зачем этот неоправданный риск? Поверьте, это очень непросто – таскать мертвецов! А расстояние здесь не маленькое, как я понимаю.