Поход клюнутого - Сергей Чичин

Лошадь с королевской конюшни даже сэру Малкольму, личности весомой, так просто не одолжить. Да еще без возврата — разве ж можно заподозрить, что Бинго не перепутает, от какой собирался откусывать? Наскоро купить, припугнув авторитетом, тоже не получится. Во-первых, поставщики хороших боевых коней пугаются туго, имеючи чем возразить на любую декларацию производственной необходимости. Во-вторых, капитанская заначка со времен женитьбы сильно усохла — всякие неотложные нужды леди Коринны, вынуждающие сэра Малкольма тянуться изо всех сил, дабы не ударить в грязь лицом, крепко ее поизвели. Вряд ли даже одолжит лошадь кто-либо из добрых знакомых — вот только глянут на эту переминающуюся с ноги на ногу оказию, и моментально откажут. Неужели… капитанский взор уперся в Клепсидру и отдернулся, словно бы палец, неосторожно ткнувшийся в лезвие бритвы. Нет, свою любимую лошадь он не уступит! Всему должен быть предел, иначе дальше и меч пойдет, и жена, и… да какое еще «и»?!.. В общем, не видать гоблину Клепсидры, все равно бы передрались. Но в собственных капитанских стойлах стоит и еще парочка весьма серьезных коней, выдрессированных на славу, и к бою приученных, и к долгим тяжелым переходам, и к холодящей тяжести доспехов-ладр. Что ж, сочтем это ставкой в игре, призом в которой может стать неоценимая услуга августейшей фамилии — услуга, от каких не принято отмахиваться или забывать их.

— Ты серьезно, что ли, лошадь жрать собрался? — уточнил капитан на всякий случай, хоть и не сомневался, что гоблин не то что лошадь — а и человека-провожатого сожрет при первых признаках голода.

— Жрать не жрать, — рассудительно донеслось из шлема, — А ездовой зверь лишним не бывает… я так думаю, ибо не пробовал. На крайний хрен, в тех северных краях его и сменять на нужное можно. Единственно, что берут охотнее — так это баб, но те и ходят медленнее и в питании куда как привередливы. Хотя, ежели дашь в нагрузку парочку…

— Пинка я тебе дам в нагрузку! — вскипел сэр Малкольм, уязвленный подобной ясностью мышления, в которой гоблина заподозрить было трудно. — Дежурный! А ну, заседлай мне пару — этого и вон того, да по-серьезному — со всеми потниками и попонами, торбы с овсом для дальнего перехода, и всякое такое.

— Для дальнего? — вытаращился заполошный дежурный конюх, причем не на капитана, а на чудо в глухом шлеме рядом с ним. — Так у нас весь город из конца в конец час на рысях!

— Будешь ты меня учить! Живо, я сказал!

— И мешков пустых побольше навесь, — добавил Бинго деловито, почесывая макушку шлема дубинными шипами. — Даже и не пустых можно, я не гордый и ценю изъявления доброй воли, порой даже не бью за них, ежели полезно получается или, к примеру, сильно недосуг.

— Для дальнего, так для дальнего, — признал неоспоримую правоту начальства конюх и засуетился по конюшне, стаскивая седла и иную упряжь.

В ожидании капитан вышел на свежий воздух. Гоблин потащился за ним как прибитый гвоздями, а оказавшись под открытым небом — стащил наконец с головы ведро, установил его на землю куполом кверху и с комфортом на него уселся. Самое время для дипломатической беседы, рассудил Амберсандер — ибо потом, как ни крути, поздно будет.

— Слушай меня опять, и внимательнее! — обратился он к гоблинской макушке, лишь чуть не достающей до его подбородка. — Знаю, свойственно тебе некое свободомыслие.

— Неверно знаешь, — перебил Бинго, блаженно щурясь на солнышко. — Никакого мыслия вовсе мне не свойственно. Еще в родном клане подметили и ценили чрезвычайно, хотели даже клановым мудрецом назначить за непредвзятость.

— Чего ж не назначили?

— А тот, который ноне мудрец, не пожелал с теплым местечком расставаться и придумал зловредное уверение, что, мол, Бинго вовсе на должность сию не подходит. Какой это, дескать, мудрец, что медведей голыми руками ломает?

— Типа, сила — уму могила?

— Типа, мудрец бы рогатину взять додумался.

— Так вот, и не сбивай меня! Ты, поди, полагаешь, что вот сейчас наберешь всякого, что я тебе от щедрот выдам, вывалишься за ворота — и хоть трава не расти, коней пропьешь, доспех встречному купцу сбагришь, а сам со всех ног в бега на солнечные курорты Мариого, пленять тамошних доверчивых пастушек. Так ведь?

Бинго задумчиво потер нос.

— Почти. Про Мариого, правда, не думал, это ты только что подсказал, за что большое спасибо. Да и доспех зачем сбагривать? Когда весь в железе, и не пристанет никто, и тем же пастушкам, говорят, нравится. А что, правда доверчивые? Ежли наврать, что очень храбрый, так и доказывать не придется?

— Доказывать всегда и все приходится, — с тоской поделился наболевшим капитан. — Им, женщинам, особенно, причем порой странные вещи еще более странными способами. Но это мы опять отклоняемся. Сказать тебе хочу следующее: я тебе доверие оказываю, а доверие в нашем цивилизованном мире подрывать — величайшее дело. Не марай кредитную историю! Не такое уж сложное дело тебе поручено.

— Это как посмотреть!

— Да как ни смотреть! Ты вон какой здоровый бугай, тебе небось на подносе любую книгу вынесут, только бы не психовал особенно. Со своей же стороны обещаю, что буду ждать твоего с книгою возвращения с большим нетерпением, наводить справки и собирать новости, и коли узнаю, что оказанного тебе доверия ты не оправдываешь — ух, приятель, я тебе не завидую.

— Догонишь и побьешь? — огорчился Бинго вполне искренне.

— Для начала ославлю на весь мир! — свирепо угрозил капитан. — И начну с того, что сам лично, не доверяясь гонцам, возьму отпуск и съезжу в ваши Железные Горы, где и расскажу всем, что ты гзурскую веру принял со всеми диктуемыми ею несуразными принципами.

Бинго пробурчал что-то неразборчивое, в том духе, что, мол, этим там никого не удивишь и тем паче репутацию особо не угробишь. Капитан не понял только, так ли он уверен в несокрушимости своего реноме или полагает, что падать ему все равно некуда.

— Ну и, конечно, придется за книгой отправлять Эриха.

— Этот и до полпути не доберется!

— А плевать. Этих Унгартов столько расплодилось — давно пора поистребить дюжину-другую. Ежели еще на благо короны — так вовсе разлюбезное дело. Замостят дорожку, по которой очередной таки до книги дотянется, выслужится при дворе до чина маршала, да и заключит союз с гномами.

Наконец попал по больному. Просто удивительно, сколь болезненны гоблинские отношения с гномами, хоть те и прилагают немалые старания, чтобы казаться безобидными. Бинго засопел, как буйвол в грязи, ожесточенно двинул раскосыми скулами и обозначил решительное намерение такого не попустить, устранить злокозненных Унгартов от важных государственных постов хоть бы и ценою собственного живота… и даже не лишиться оной решимости в ближайшие пятнадцать минут.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});