Мэри Поппинс с Вишнёвой улицы (иллюстрации Г. Калиновского) - Памела Трэверс

В третьей клетке сидели взаперти три старых леди в дождевиках и резиновых ботах. Одна вязала, а две другие, стоя у решётки, кричали на зверей и тыкали сквозь прутья зонтиками. Только и слышалось:

— Гадкие звери! Убирайтесь отсюда! Почему не несут чай?

— Какие забавные, — говорили звери, весело потешаясь над ними.

— Джейн, смотри! — воскликнул Майкл, показывая на дальнюю клетку. — Это никак…

— Адмирал Бум, — закончила Джейн, совсем сбитая с толку.

Это действительно был их сосед Адмирал Бум. Он бегал и прыгал по клетке, кашлял и сморкался, бурля от ярости.

— Разрази меня гром! Всех свистать наверх! На горизонте земля! Гром и молния и тысяча чертей! — Он подбегал к самым прутьям, тогда Тигр не сильно отталкивал его длинным шестом, и Адмирал особенно страшно бранился.

— Кто их посадил в клетки? — спросила Джейн у Льва.

— Они потерялись, — ответил Лев. — Скорее всего, просто отстали. Не шли, а плелись. И не успели к закрытию ворот. Надо было куда-то их деть, вот мы и держим их в клетках. Вот тот, видите, очень опасен! Недавно чуть не убил смотрителя. К нему лучше не подходить, — Лев показал на Адмирала Бума.

— Посторонитесь, пожалуйста! Отойдите от клеток! — услыхали Джейн с Майклом. — Да не ломитесь так! Позвольте пройти!

— Ага! Сейчас их будут кормить! — заволновался Лев и стал проталкиваться вперёд. — Вот идут смотрители!

По узкому коридорчику, отделявшему клетки от зрителей, четыре Бурых Медведя в фуражках катили тележки с едой.

— Посторонитесь! — кричали они зверям, оказавшимся на дороге.

Скоро началось настоящее представление. Смотритель открывал в клетке маленькую дверцу и совал на лопате еду. Джейн с Майклом устроились за собакой динго, и им всё было видно. Самым маленьким детям полагалось молоко в рожках, малыши протягивали ручки и, схватив рожок, начинали жадно сосать. Дети постарше лакомились бисквитами и пышками с вареньем. Старые леди в резиновых ботах получили на тарелках бутерброды с маслом и ячменные лепёшки, а джентльмены в цилиндрах — телячьи котлетки и яично-молочный кисель в стаканах. Джентльмены, взяв тарелки, сели в углу, постелили на колени салфетки и стали есть.

Вдруг из дальнего конца донеслись ужасные крики:

— Гром и молния и тысяча чертей! Разве это обед! Ошмёток мяса с пятак и два листика капусты. Что?! Не будет йоркширского пудинга? Неслыханно! Отдать якоря! А где мой порт-вейн? Где порт-вейн, я спрашиваю? Эй там, на нижней палубе, немедленно порт-вейн Адмиралу!

— Слышите? Он становится опасен. Я говорил вам, к его клетке лучше не подходить! — испуганно проговорил Лев.

Джейн с Майклом не надо было объяснять, о ком шла речь. Они хорошо знали адмиральскую манеру выражаться. Наконец шум в зале поутих и Лев заторопился дальше.

— Ну, кажется, все накормлены, — сказал он. — Боюсь, мне придётся с вашего позволения покинуть вас. Надеюсь, увидимся на Большом хороводе. Я вас там разыщу.

Выйдя из двери, Лев поклонился детям и устремился куда-то влево, грациозно поднимая лапы и потрясая гривой в завитушках.

— О, пожалуйста… — начала было Джейн. Но его уже и след простыл.

— Я хотела у него спросить, а выпустят ли их когда-нибудь? Бедные человеческие существа, а ведь там могли оказаться и Барбара с Джоном, и мы с тобой, — она повернулась к Майклу, но его рядом не было. Он ушёл далеко вперёд, Джейн бросилась вдогонку, но тут Майкл остановился и заговорил с Пингвином, который стоял посередине аллеи, держа большую тетрадку одним крылом и карандаш другим. Он глядел на приближающуюся Джейн и задумчиво грыз кончик длиннющего карандаша.

— Не знаю, — сказал Майкл, по-видимому, отвечая на вопрос.

— Может, вы мне поможете, — обратился Пингвин к Джейн. — Не знаете ли вы рифму к «Мэри»? Можно, конечно, срифмовать с «контрери», но эта рифма уже навязла в зубах, да и не тот случай.

— Придумал! Мэри — двери! — воскликнул Майкл.

— Хм, но это не совсем поэтично.

— А если «звери»? — предложила Джейн.

— Мм… — соображал Пингвин. — Это, конечно, лучше. Но хотелось бы чего-то совсем особенного, — сказал он удручённо. — Боюсь, что ничего не выйдет. Я, видите ли, сочиняю стих для Дня рождения. И мне так нравится первая строчка: «О, Мэри, Мэри…» А дальше не получается. Это весьма огорчительно. От пингвинов вечно ждут чего-то необыкновенного. И я боюсь всех разочаровать. Да, да… но, пожалуйста, не отвлекайте меня. Я должен закончить поздравление, — и Пингвин куда-то побрёл вперевалочку, кусая карандаш и уткнувшись в тетрадку.

— Ничего не понимаю, — сказала Джейн. — Чей это день рождения?

— Скорее! Скорее! — раздался у неё за спиной голос. — Сегодня такой день! Я не сомневаюсь, что вы хотите принести поздравления.

Джейн с Майклом обернулись и увидели Бурого Медведя, который дал им у входа билеты.

— Да, конечно, — ответила Джейн, подумав при этом, что неплохо бы сначала узнать, кого поздравлять-то.

Бурый Медведь, подхватив детей под руки, чуть не бегом повёл их куда-то. Они чувствовали прикосновение мягкого, тёплого меха и слышали, как в животе у Медведя, когда он говорил, как будто что-то крякало.

— Вот мы и пришли! — воскликнул Бурый Медведь, остановившись у маленького домика, окна которого так ярко горели, точно в них отражалось закатное солнце. Но была ночь, да ещё полнолуние и, конечно, солнце здесь было ни при чём.

Медведь отворил дверь и ввёл ребят в дом.

На какое-то мгновение свет ослепил их, но скоро глаза привыкли, и они увидели, что это террариум. Клетки были открыты, и змеи выползли наружу — одни лежали, свернувшись чешуйчатыми кольцами, другие плавно скользили по полу. И посередине этого змеиного царства, на толстом бревне, вытащенном, как видно, из клетки, сидела Мэри Поппинс. Джейн с Майклом своим глазам не поверили.

— Ещё парочка гостей пожаловала к вам на День рождения, мадам, — почтительно поклонился Медведь.

Змеи вопросительно повернули свои крохотные головки в сторону двери. Мэри Поппинс не шелохнулась. Но, заметив, что на детях надето, сердито заговорила, не выказав, впрочем, никакого удивления:

— Где твоё пальто, позволь тебя спросить? — Потом повернулась к Джейн и отчеканила: — А где твои шляпа и перчатки?

Но не успели они открыть рта, в террариуме началось движение.

— Ш-ш-ш, с-с-с, — свистели и шипели змеи, вставали на хвосты и кланялись кому-то, стоявшему позади детей. Бурый Медведь снял фуражку с блестящим козырьком. Мэри Поппинс тоже медленно встала.

— Моё дорогое дитя! Моё дорогое, золотое дитя! — послышался чей-то деликатный с присвистом голос. И из самой большой клетки выполз Очковый Змей и, плавно извиваясь, пополз мимо Бурого Медведя к бревну, возле которого стояла Мэри Поппинс. Приблизившись к ней, Очковый Змей вытянул вверх половину длинного золотистого тела и, выбросив вперёд золотистую чешуйчатую головку, нежно поцеловал Мэри Поппинс сначала в одну щеку, потом в другую.

— Ну-с-с, — прошипел он, — вот и встретились! Очень, очень приятно! Как давно твой День рождения не приходился на Полнолуние, дорогая Мэри. — Он повернул голову в одну сторону, в другую. — Садитесь, друзья! — пригласил он, грациозно кланяясь змеям.

Те почтительно опустились на пол, опять свились кольцами, буравя острыми глазками Очкового Змея и Мэри Поппинс. Змей посмотрел на Джейн с Майклом, и они увидели, что личико у него совсем маленькое и сморщенное. Они шагнули к нему, точно их потянули за верёвочку. Глазки у Змея были узкие, продолговатые, тёмные, сонные, но в самом центре этой дремлющей тьмы блестела, как алмаз, живая точка.

— А это, смею спросить, кто? — произнёс он тихим, устрашающим голосом, вопросительно глядя на детей.

— Молодые господа Джейн и Майкл Банксы к вашим услугам, — понизив голос, прохрипел Бурый Медведь, как будто слегка-слегка испугался. — Её друзья!

— А-а, её друзья! Ну, тогда милости просим. Дорогие мои, пожалуйста, садитесь!

Джейн с Майклом вдруг почувствовали, что находятся в присутствии августейшей особы, чего не чувствовали даже разговаривая со Львом. С большим трудом они оторвали взгляд от этих повелительных глазок и осмотрелись в поисках кресла или хотя бы стула. Бурый Медведь поймал их взгляд, сел на пол и предложил тому и другому тёплое мохнатое колено.

— Он говорит, как настоящий царь, — прошептала Джейн.

— А он и есть царь. Царь джунглей. Самый мудрый и самый грозный, — почтительно промолвил Бурый Медведь, прикрыв лапой рот.

Очковый Змей улыбнулся длинной, неспешной, таинственной улыбкой и повернулся к Мэри Поппинс.

— Кузина… — начал он, присвистывая.

— Она правда его кузина? — спросил Майкл.