Оранжевая страна. Книги 1-3 (СИ) - Башибузук Александр

Досталось почти всем участникам поединка: британскую делегацию и секундантов Бальфура громили за то, что они допустили дуэль и не отговорили своего премьера, меня, по традиции, особенно английские издания, клеймили, как абсолютного выродка, хотя и не лишенного определенного благородства, а швейцарскую сторону порицали, потому что они не задержали злостного преступника и изувера. К счастью, O`Брайан и Арцыбашев попали в хронику, лишь как высокопоставленные, но неизвестные лица, с американской и русской стороны. Хотя и им перемывали кости.

Но, черт побери, больше всего доставалось Артуру Бальфуру.

О! Его вообще с дерьмом смешали, особенно в британской прессе. Кавендиш оказался абсолютно прав, превалирующим мотивом, шло унижение этой дуэлью не только самого премьера, правительства, но и всей страны в его лице. Правящий кабинет вообще пинали кому только не лень. О призывах немедленно выдвинуть вотум недоверия консерваторам, я вообще не говорю.

Робкие попытки оправдать Бальфура, как героя, не побоявшегося схватиться лицом к лицу с врагом Британии, тонули в общей вакханалии.

В общем, британское правительство настиг кризис, едва ли не больший, чем после поражения во второй англо-бурской кампании.

Европейская пресса тоже не отставала, хотя здесь меня чаще славили, изображали героем и, большей частью, абсолютно оправдывали. Но и ругали не слабо, в основном за то, что сам не влепил пулю в лоб премьер-министру и проник на бал под чужой фамилией. Изменил, так сказать, своему славному имени.

А еще, почти везде, фоном шла тема о Божьем суде. Мол, Господь сам наказал виноватого.

Н-да… тут поневоле задумаешься. Вполне может быть. Команданте Господь, в моем случае, уже доказал свое существование.

Но не суть, итогами я оказался доволен, вот честно, все сложилось для нас лучше не бывает, хотя загадка взорвавшегося пистолета все-таки долго не давала мне покоя.

Несмотря на отсутствие прямых доказательств, я уже почти не сомневался в виновности Черчилля, не хватало всего лишь ясного мотива, потому что на такой серьезный шаг без умысла не идут, особенно люди подобные Уинстону.

Впрочем, когда я вернулся домой, все стало на свои места.

Но об этом чуть позже.

Арцыбашев остался в Швейцарии, ему предстояла дорога в Россию, за новым назначением, ну а мы с Клео, перешли нелегально границу с Францией, на первый взгляд, никак не охраняемую, после чего, абсолютно не скрываясь, сели на поезд в Париж, правда, в очередной раз, сменив личность. В столице сделали пересадку и отправились в Марсель, где у меня состоялась одна очень важная встреча.

Но обо все по порядку.

Марсель мне понравился, он чем-то неуловимо был похож на Дурбан. Тот же соленый морской воздух, гудки пароходов, несусветная толчея в порту и вездесущий запах рыбы. К счастью, никакого внимания французские спецслужбы к нам не проявили, мы остановились в частном пансионе в пригороде, прямо на берегу моря и устроили себе небольшой отдых. Никакого официоза, мы с удовольствием скинули маску респектабельных граждан и полностью растворились среди разномастной богемы, переполнявшей толпами шарахающейся в квартале Ла Панье.

Ходили на яхте в море, ловили рыбу, пекли ее на углях прямо на берегу, слушали бродячих музыкантов, таскались по художественным выставкам и поэтическим чтениям, всласть кутили в плебейских ресторанчиках, словом, вовсю наслаждались бездельем. Особенно приятным после дикого бедлама последних дней в Швейцарии.

Впрочем, как всегда у меня случается, приятное пришлось совмещать с полезным. Через неделю после приезда во Францию, я оставил Клео дома и отправился в один из множества рыбных ресторанчиков в Старом порту.

Заказал себе глиняную сковородку печеной в прованских травах барабульки и, не спеша потягивая из маленького стаканчика великолепный местный кальвадос, принялся ждать, попутно осматриваясь.

Ресторанчик «Пьяная русалка» именуемый по местной традиции таверной, полностью оправдывал свое название. Клубы табачного дыма, ядреная смесь запахов кухонного чада, соленой рыбы, пряностей и пива с вином. Длинные столы с такими же лавками, рваные рыбацкие сети на стенах, дебелые девки-подавальщицы в заляпанных фартуках и невообразимо колоритная публика, представляющая собой находку для любого художника, возжелавшего отобразить на своей картине антураж подобного заведения. Ресторация выглядела уж вовсе непрезентабельно, но готовили здесь на славу — сроду не пробовал ничего вкусней.

Я и сам тоже ничем не отличаюсь от местных завсегдатаев. Кепка-гаврошка, блуза с отложным воротничком, короткая куртка из тонкой парусины с накладными карманами, небритая рожа с лихо закрученными усиками, растоптанные штиблеты из желтой кожи — только красного пояса не хватает, а так бы получился вылитый апаш*. Ну и наваха* с револьвером присутствуют, без них никуда — в Марселе только на миг зазеваешься, живо наденут на нож.

Но не суть.

Этот ресторанчик раньше принадлежал моему старому соратнику, добровольцу из Франции, Пьеру Ла Маршу. Пьер уже давно переехал в Юную Африку, забрав с собой свою обожаемую Мари, а ресторан оставил свояку Клоду Дюгари, к слову, тоже бывшему волонтеру, а ныне резиденту Службы внешней разведки Южно-Африканской республики. С тех пор заведение стало одной из явок нашей резидентуры в Марселе. Возникает вопрос, нахрена ЮАС резидентура в Марселе, в стране-союзнике, но, на самом деле, отсюда поступают крайне ценные сведения. Город портовый, моряки толпами шарахаются, в том числе и англы. Надеюсь не надо продолжать?

Черт, опять отвлекся…

— Красавчик, не нуждаешься в подружке на вечер?

Рядом неожиданно нарисовалась расхристанная девица, совсем юная, на удивление, не потасканная и даже красивая — эдакое воплощение средиземноморской красоты. Правда вульгарная по самые уши — ярко-алая помада на губах, тени под глазами, а-ля вампирша, небрежность в одежде, сиськи вываливаются из корсета и прочее подобное.

Девица, не скрываясь, жадно уставилась на мою рыбу и кувшинчик с кальвадосом.

Я невольно задумался о быстром трахе. Последний коитус произошел с французской резидентшей, добрых пару недель назад, естество прямо требовало удовлетворения, но тут, в таверне появился еще один посетитель и я сразу отбросил все мысли о случке.

— Лови, — на чисто скобленную столешницу глухо звякнула пятифранковая монета. — И пошла вон…

— Импотент, так тебя растак, педик гребаный! — грязно ругнулась проститутка, но монету ловко сграбастала и прямым ходом рванула к стойке.

В кабачке появился новый посетитель: худющий, но широкоплечий парень, одетый в том же стиле, что и я, только еще более небрежно. Несмотря на вид типичного клошара, гость отличался удивительно интеллигентной физиономией, впрочем, неряшливая запущенная щетина успешно маскировала это.

Я облегченно выдохнул. К счастью, долго торчать в Марселе не придется. Томми Скрипач появился вовремя.

Прозвище совсем не соответствовало внешнему виду гостя, но, тем не менее, Томас Шихан действительно очень талантливый скрипач. А еще прирожденный диверсант и разведчик. Всю вторую кампанию мы прошли плечом к плечу. А сейчас он резидент одной из агентурных сетей Южно-Африканского союза в Британии, а если точнее в Ирландии.

Но тут тоже надо начать сначала.

Британия неимоверно могущественна, но как все империи является не более чем колоссом на глиняных ногах. И эти «ноги» — ее колонии. Я всегда прекрасно это понимал, поэтому уделял едва ли не больше внимания национально-освободительному движению в британских колониях, чем новейшему оружию, кадровой армии и созданию коалиции против англов.

За буров с бриттами воевали очень много ирландцев. Так вот, после окончания боевых действий, всех оставшихся в живых, я пропустил через очень тесный фильтр, на предмет профпригодности к нелегальной разведке. Кадров набралось немало, все они нашли свое применения, но, Томми Скрипач, оказался самым ценным приобретением. Неимоверное хладнокровие, изощренный ум с хитростью, вдобавок дикая ненависть к британцам — все эти качества, конечно, при правильном применении, в свое время, доставят островитянам немало хлопот. В свое время, потому что сеть Скрипача тщательно законспирирована и никак себя пока не проявила. И настолько важна, что встречу с ним я смог доверить только себе.