Интриги двуликих - Олег Георгиевич Чудинов

плотно закрывая контейнер с кафом, сказала Падме.

— Так в чем скандал? — спросил Энакин, доставая прозрачные процепластовые чашки с Набу, на которых все еще был изображен королевский герб. — В том, что он женатый человек, что он встречается с пацифисткой, или что у него просто паршивый вкус на головидео?

— Нам нужно быть осторожнее, Эни. Люди замечают многое. Как ты смотришь на меня, как мы говорим. Когда те наемники захватили нас в заложники, мне пришлось сказать Бейлу, что твой меч у меня. И я до сих пор не знаю, как ему объяснить этот факт.

Энакину было неприятно вспоминать тот день. Тогда он показал себя просто беспомощным, не смог спасти свою жену. В результате хатт Зиро пропал, а наемники были нейтрализованы службой безопасности сенатора Чучи. Точнее всего одной женщиной. Пожалуй, учитель был прав и Энакин иногда слишком сильно полагается на меч. Возможно стоит тоже обратить внимание на терас-каси или просто уделять больше времени рукопашному бою.

Еще было странно видеть Падме такой нервничающей и боязливой. Разливая каф по чашкам она действовала очень осторожно, старясь не раскрывать своей нервозности. Однако Энакин успел изучить свою жену достаточно хорошо, чтоб заметить это. Из-за новых питомцев Амидалы, Энакин не мог понят ее эмоций с помощью Силы, но и обычного взгляда было достаточно. Когда они женились, она точно не была такой нервной и обеспокоенной.

— Кто-то что-то сказал тебе?

— Нет, нет! Просто пришло в голову. Я вижу скандал, закрутившийся вокруг Хербина. И я думаю, как поступит Совет джедаев, если узнает о нас. И как отреагирует общество на это. Хербин, скорее всего, будет вынужден подать в отставку. Одна небольшая интрижка, даже никем не доказанная, погубила его карьеру. Журналисты раздули скандал буквально из ничего.

Энакин и в самом деле не задумывался влиянии раскрытия их брака на репутацию Падме. Он просто не привык к тому, что реакция общества может как-то повлиять на карьеру, может заставить подать в отставку. Для него это было ново. Если бы узнал Совет джедаев — это одно. С ним пришлось бы общаться Скайуокеру и он был готов к подобному. В любом случае он не собирался скрываться вечно.

— Наша ситуация не похожа на ту, в которой оказался Хербин и Как-там-ее-зовут, — сказал он. — Мы женаты. Мы не изменяем супругу. В браке нет никакого позора.

— Хорошо, давай предположим, — Падме сняла закипающий каф, который наполнил кухню ароматным приятным паром, с плиты, — что бы ты сделал, если бы магистр Йода обо всем узнал? Что бы он тебе сказал делать? Развестись со мной?

— Он дал бы мне выбор: либо ты, либо Орден, — ответил Энакин, хотя сам был далеко не уверен, что ему был бы дан выбор. Но он был уверен в своем решении: — Я никогда не брошу тебя. Никогда.

Конечно, все это просто безосновательные размышления. В конце концов, Орден — это не политическая партия, из которой могут исключить, лишить партийного билета. Скайуокер всегда останется джедаем, ощущающим Силу, Избранным. Кровь не изменишь, нельзя изъять из него мидихлорианы и сделать обычным человеком.

Падме подхватила чашки с парящим кафом и направилась в гостиную.

— Сейчас не нужно рисковать конфронтацией с Советом джедаев, Эни, — сказала она, присаживаясь на диван перед голопроектором. — Общество взбудоражено. Война, кризис, снующие всюду журналисты. И ты сейчас становишься публичной личностью. Твое лицо во всех голозинах. Неизвестно, как все обернется. Уже ничего нельзя предугадать.

Хотя Энакина сейчас волновало несколько другое. Джедай развалился на диване, умостив голову на коленях жены. Он вновь почувствовал негодование, которое начало медленно закипать в нем. Скайуокер вспомнил о Ки-Ади-Мунди. Ведь у него есть жены. И не одна, а пять. И много дочерей. Он цереанин, ему можно и даже необходимо заводить множество жен и детей, таков их вид. Но при этом он остается джедаем. Джедай женился и вселенная не аннигилировалась, галактику не поглотила сверхмассивная черная дыра, даже планеты не сошли со своих орбит. Но об этом не говорят, просто деликатно обходят эту тему стороной.

— Джедаи говорят, что любовь ведет к Темной стороне. Но я не понимаю, как это возможно. И я вынуждает скрываться, в то время как Ки-Ади…

— Просто обещай мне, что не будешь ничего говорить Совету и продолжать скрывать наши отношения, Эни, — погладив Энакина по волосам, попросила Падме. — От этого зависит моя карьера тоже.

— Обещаю, — был вынужден согласится Энакин.

— Хорошо, — благодарно взглянула на мужа Амидала. — Ох, пока у тебя выходные, у меня тяжелая рабочая неделя в самом разгаре. Завтра нужно готовиться к межгосударственной встрече. Давай не будем сегодня засиживаться.

— Ты уверена, что все в порядке? Никто ничего не говорил тебе? — чувствуя какое-то неопределенное беспокойство, уточнил джедай.

Падме подняла свою чашку с кафом и посмотрела сквозь нее. Сосуд был столь изящен и тонок, что свет проникал сквозь него и темный напиток, преломляясь и окрашиваясь в чудный темно-янтарный цвет.

— Просто испугана шумихой вокруг Хербина, — ответила Падме. — Все хорошо.

Кетанна Талика (13:8:2)

— Гм, интересно. Нарушения зрения после взрывной декомпрессии должны были уже пройти, — задумчиво пробормотала Вокара. — Возможно, если мы попробуем использовать огненный кристалл, то повреждения получится устранить.

Верховный целитель с интересом рассматривала медицинскую карту Кетанны.

— Забудь, — безразлично отмахнулась Талика. — Если я сама не смогла исцелиться, то вы мне не поможете. Пусть будет так.

— Хотя вряд ли исцеление здесь вообще поможет, ткани деградировали и их нужно выращивать заново, сращивать с мозгом, — кажется, даже не расслышала слов своего пациента целительница. — Нет, исцеление не подойдет. Может, попробуем имплантировать искусственные глаза?

— Вокара! Я не дам тебе меня даже пальцем тронуть, если ты предложишь еще какую-нибудь чушь, — предупредила Кетанна. — Я справлюсь и так. Глаза это не самый важный в жизни кодру-джи орган чувств. И я вообще не понимаю, зачем меня к вам привели.

В Корпусе целителей Талика провела уже больше получаса, чему была откровенно не рада. Вокара никак не желала отставать, видимо, теша себя надеждой превзойти в целительстве саму Кетанну. К несчастью, все было