Черный человек - Василий Головачев

Неудача не то чтобы обескуражила Шаламова, но заставила задуматься. Он, конечно, мог бы добиться своего и забрать кокон из управления, уничтожив «склад» и оглушив людей из отряда охраны, но сработал какой-то человеческий «предохранитель», останавливающий нормального человека перед свершением аморального поступка, а тем более преступления. В глубинах психики все еще сохранились уголки нравственности, свойственные людям и не перерожденные памятью «черного человека», но день ото дня они сжимались, уменьшались, таяли, и вместе с ними таяли нравственные оценки собственного поведения Шаламова и возможности адекватного ответа на внешние раздражители.

Он вернулся в квартиру, которую снял под последним влиянием своего «я», и два часа «отдыхал», то есть находился в глубоком трансе, пока мыслил и действовал «черный человек». Очнулся Даниил в незнакомом месте, огляделся и через несколько мгновений понял, что «черный» привел его в институт травматической нейрохирургии мозга, где работал Клим Мальгин.

Благодаря встроенной в стены аппаратуре эмоционального съема, пси-настройки и видеопласта посетители центрального холла института видели и чувствовали то, что хотелось и что их успокаивало, поэтому для каждого холл выглядел по-своему; Шаламов оказался в дежурном зале СПАСкурьерской службы, интерьер которой всегда отвечал его внутренним представлениям о порядке и дисциплине.

Усмехнувшись попытке местной автоматики внушить ему бодрость, Шаламов обошел прозрачную центральную колонну холла – единственную деталь интерьера, которая не менялась в зависимости от внушаемых картинок, и вызвал дежурного. Внутри колонны проявился вежливый мужчина средних лет со строгим лицом, одетый в голубой костюм-динго институтского инка по имени Гиппократ.

Шаламов не стал тратить время на звуковой разговор, а сразу проник в память машины и выяснил, где находится лаборатория нейропроблем, которой заведовал Мальгин. Через несколько минут, мысленным усилием открыв замок двери, Даниил вошел в кабинет нейрохирурга, своего бывшего друга, единственного из всех друзей, кто видел в нем только пациента, несчастного человека, судьбой которого распорядился случай.

К удивлению Шаламова, киб-секретарь кабинета не содержал никаких сведений относительно своего господина, в его памяти не осталось ничего, что касалось личной жизни Мальгина, связей, планов или заметок, только данные по медицине катастроф и бланк сообщения об операциях, проведенных сотрудниками лаборатории. Единственное, что удалось выяснить, так это отсутствие хирурга на рабочем месте в связи с его просьбой об отпуске. Где в данный момент находится Мальгин, киб не знал, как, впрочем, и Гиппократ.

«С Купавой, конечно!» – мелькнула мысль, вызвавшая мгновенную вспышку ревности и бешенства, в результате которой киб-секретарь превратился в мертвый поликристаллический слиток, выдающий на выходе бессмысленный набор цифр и букв. И в этот момент в кабинет заглянул высокий, модно одетый молодой человек с вопросительно поднятыми бровями. Это был Заремба, уходивший с дежурства и толкнувший дверь ради любопытства.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом молодой нейрохирург прошептал, меняясь в лице:

– Господи, Даниил?!

Шаламов с трудом удержался от пси-выпада, почувствовав странный, внезапный, леденящий душу страх, хотя потом не смог отыскать видимых его причин.

– Где Мальгин?

– Чомор… – пробормотал Заремба, отгоняя пальцем нечистую силу. – Леший… Это ты, Даниил, или я сплю?

– Где Мальгин? – повторил вопрос Шаламов.

Заремба хлопнул себя по бедрам, засмеялся; судя по всему, беглого спасателя он совершенно не боялся.

– Надо же, как повезло! Сенсация! Шаламов, человек-химера, сам возвращается в институт, и я первым узнаю об этом!

– Барбос! – беззлобно усмехнулся Шаламов, успокаиваясь. – Где Клим, почему его нет ни на работе, ни дома?

– Он в бегах уже несколько дней! Отпросился у начальника в отпуск, утверждает, что ушел из института навсегда, но я ему не верю: потянет память – вернется. А ты какими путями здесь? Требуется помощь?

Шаламов едва успел подавить желание проникнуть в мозг Зарембы, выяснить все, что тот знает, и стереть воспоминания о встрече.

– Помощь не требуется.

– А Клим зациклился на твоей… – Заремба запнулся, – болезни и жаждет отыскать тебя, чтобы предложить операцию. Он даже смоделировал ее, рассчитал чуть ли не полтысячи параметров… Кстати, он тоже стал… в некотором роде… в общем… – Молодой хирург пошевелил пальцами. – Ну, примерно таким же, как и ты. Экзосенсом, короче. Я оперировал его, помогал переводить информацию маатан из глубин подсознания в сферу сознания, и теперь он, по-моему, хомо супер. – Заремба остановился у стола, засунув руки в карманы, покачался с пяток на носки. – Ну, сверхчеловек не сверхчеловек, тем не менее Клим смог сделать то, что на его месте не сделал бы никто другой. Ты слышал об этом? Он вытащил из глубокого транса твою жену… – Ивану показалось, что его ударили. Дальнейшее он помнил смутно.

Показалось, что на голову рухнул потолок, потом кто-то копался в мозгу – неприятное, холодно-скользкое впечатление, – перебирал мысли, образы, воспоминания, и, наконец, еще одна встряска организма запомнилась, как второй звонкий удар ладонью по уху. В голове потом долго плыл колокольный звон, отзываясь загоравшимися искрами боли под черепной коробкой. Очнулся Иван в кабинете Мальгина один, Шаламова уже не было, только запах сохранился – запах «лунной пыли», чужой этому месту.

«Черный человек» безошибочно вывел Шаламова из института и передал собственному «я», ущербному, инфантильному, то и дело спотыкавшемуся на эмоциях, но еще не полностью распавшемуся, в Смоленске, у дома Мальгина. Делать здесь было нечего, но у Шаламова возник соблазн еще раз пройтись по памяти мальгинского «домового», чтобы окончательно удостовериться в непричастности хирурга к исчезновению Купавы.

В квартиру он проник легко, тщательно обшарил все комнаты в надежде отыскать хоть какой-нибудь предмет из туалета Купавы, не нашел, вскрыл «домового», но память компа оказалась стертой. Раздраженный неудачей, Даниил сжег кристаллический мозг «домового» окончательно и бесповоротно, превратив его в камень, и удалился. Однако даже в таком состоянии он почти сразу же обнаружил за собой слежку. Для этой цели кто-то использовал исследовательских «пчел» – комплекс типа «Рой-100» – с микрооптикой и десятком датчиков, а также с двигателем, позволявшим «пчелам» перемещаться с приличной скоростью до трехсот километров в час.

Разбираться, кто следит и с какой целью, Шаламову было недосуг, и он сделал маневр, в результате которого «пчелы» помчались за его видеодвойником, севшим в такси.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});