Дюна: Дом Харконненов - Брайан Герберт

Виктор встал на подставку, чтобы достать до самого верхнего шкафа, и начал осматривать полки, внимательно вглядываясь в надписи. Он не мог прочитать все, что было написано по-галахски на этикетках, но мог прочитать достаточно слов, чтобы разобраться, где и что лежит. Наконец он отыскал пакет сушеного мяса и ягодный джем, предназначенный для вечернего десерта. Быстро расправившись с мясом, мальчик утолил голод, но не любознательность. Покончив с джемом, Виктор продолжил осмотр шкафов.

Неуемное детское любопытство повлекло Виктора к встроенным отсекам в нижней стенке гондолы, примыкавшей к несущему корпусу дирижабля. На дверце красовался красный значок. Виктор понял, что здесь хранятся средства оказания первой помощи и лекарства. Он много раз видел все это, с благоговейным трепетом наблюдая, как хирурги обрабатывают и перевязывают раны и глубокие царапины.

Открыв медицинский отсек, малыш начал вытаскивать оттуда ящики и пакеты. Стоявшая у задней стенки отсека планка интригующе зашуршала, и Виктор, не раздумывая, вытащил и ее. За планкой, которая имитировала заднюю стенку, оказался еще более глубокий отсек. Там внутри находилось что-то непонятное: ящик, на передней стенке которого мигали разноцветные огоньки. От ящичка через целую систему сопротивлений и электронных приборов тянулся провод к комплекту электрических батарей.

Виктор как зачарованный довольно долго смотрел на эту красоту.

— Дядя Ромбур! — крикнул он. — Посмотри, что я нашел!

Терпеливо улыбаясь, Ромбур прошел на кормовую палубу, готовый добродушно объяснить ребенку все непонятное.

— Смотри, вон там, за докторским набором. — Виктор показал маленьким пальчиком на светящийся ящик. — Смотри, как красиво он мигает.

Ромбур, встав за спиной племянника, всмотрелся в полумрак отсека. Виктор, сияя от гордости первооткрывателя и собственника, протянул руку к находке.

— Смотри, как красиво блестят огоньки. Я сейчас подтащу их ближе, чтобы тебе было видно.

Мальчик схватил приспособление и потянул его к себе, но Ромбур вдруг, все поняв, шумно втянул в себя воздух, едва не задохнувшись от ужаса.

— Нет, Виктор, это…

Сын герцога Лето повернул ручку реостата и привел в действие потайной часовой механизм.

Раздался сильный стук, и в следующий момент сдетонировала мощная взрывчатка.

~ ~ ~

Знание безжалостно.

Оранжевая Католическая Библия

Когда из кормы гондолы небесного клипера вырвались багровые языки пламени, ударная волна сильнейшего взрыва резко толкнула Лето в спину.

На боковое стекло фонаря кабины откуда-то свалилась обожженная, изуродованная масса человеческой плоти и, оставляя на плазе следы крови, сползла на пол. Плоти было слишком много для ребенка и слишком мало для взрослого человека — целого человека.

Иссушающий жар ворвался в пилотскую кабину, в воздухе трещал вихрь всепожирающего огня. Корма дирижабля пылала ярким оранжевым пламенем.

Закричав от бессильной ярости, Лето попытался с, помощью штурвала выправить завалившуюся назад и вбок машину. Углом глаза герцог продолжал непроизвольно рассматривать изуродованное тело, лежавшее рядом с ним.

Оно дергалось в страшных конвульсиях. Кто это? Лето не хотел знать ответ.

Перед его глазами, отпечатываясь на обожженной ярким светом сетчатке, разом промелькнули жуткие картины. Все продолжалось мельчайшую долю секунды, но отразилось в сознании с удивительной ясностью. Позади раздался жалобный вопль, тональность его вдруг изменилась, и он начал постепенно затихать. Тело объятого пламенем человека засосала громадная дыра в днище гондолы. Это был или Ромбур, или один из трех гвардейцев.

Виктор оказался в самом центре взрыва…

Он ушел, ушел навсегда.

Искореженный взрывом клипер начал падать, теряя высоту по мере того, как огонь пожирал горючий легкий газ, наполнявший несущий корпус. Ткань парусов рвалась и загоралась, ввысь поднимались желто-белые языки огня. Кабину пилота наполнил едкий черный дым.

Лето чувствовал нестерпимый жар, понимая, что пройдет совсем немного времени, и загорится его красивая черная форма. Рядом с ним продолжало содрогаться в конвульсиях и мычать от боли бесформенное тело… Лето показалось, что у человека не хватает рук и ног и что лицо превратилось в кровавое месиво.

Небесный клипер продолжал падать.

Внизу, между извилистых рек и сверкающих, как бриллианты, прудов лежали мирные деревни. Были видны толпы людей, собравшихся, чтобы приветствовать своего герцога. Но сейчас, видя, что праздничный кортеж превратился в карающий молот Бога, люди кинулись искать укрытия, спасаясь от гибнущего в воздухе клипера. Судно эскорта кружилось вокруг флагмана, но его экипаж мог только наблюдать ужасную сцену, не в силах ничего сделать.

Лето сделал неимоверное усилие и вырвал свое сознание из плена мучительных переживаний — Ромбур! Виктор! — когда увидел, что объятый пламенем дирижабль падает прямо на деревню. Он обрушится в самый центр толпы крестьян.

Повинуясь животному инстинкту, Лето изо всех сил потянул на себя штурвал, чтобы изменить угол снижения, но огонь уже почти полностью уничтожил рулевые тяги гидравлической системы и газ, наполнявший корпус. Часть людей внизу в панике разбежалась, ища спасения, другие остались на месте, понимая безнадежность попыток уйти от гибели.

В глубине души Лето понимал, что Виктор мертв, и испытывал сильнейшее искушение отдаться на милость судьбы и сгореть в огне. Можно закрыть глаза, бросить штурвал, и пусть пламя пожрет его вместе с остатками машины. Как было бы легко просто сдаться…

Но когда он увидел внизу всех этих людей — а среди них были такие же дети, как Виктор, — Лето усилием воли отбросил отчаяние, наклонился вперед и снова стал бороться с непослушным штурвалом. Должен же найтись способ изменить курс и избежать падения на деревню.

— Нет, нет, нет. — Из груди Лето непрерывно рвался мучительный стон.

Он не испытывал физической боли, но тяжкое горе резало сердце, как острый нож. Лето не имел сейчас права думать о своем несчастье и своих потерях, не мог отдаться душевным мукам, надо было дать волю рефлексам и навыкам.

Надо бороться за жизнь людей, которые верили ему и надеялись на него.

Наконец один из рулей поддался усилиям пилота, и нос клипера задрался вверх на доли градуса. Вскрыв аварийную панель, Лето увидел, что его руки покраснели и покрылись желтоватыми волдырями ожогов. Вокруг бушевало пламя, жар становился все нестерпимее. Однако герцог сумел схватиться за красный рычаг и рванул его на себя, напрягая остаток сил. Он надеялся, что кабели экстренной катапульты еще действуют.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});