Древо исчезающих времен - Василий Головачёв

Изредка на фоне столба можно было увидеть кружившие вокруг него черные точки, пикирующие вниз и вновь возносящиеся в небо.

Завершенность этому необычному пейзажу придавали яркая звезда, низко висящая над горизонтом, и косо перечеркнувшая небосклон светящаяся нить, играющая роль центра системы. Нить представляла собой макростринг — «суперструну», пронизывающую местный космос, вокруг которой и вращалась планета с торчащей из равнины колонной. По сути, вся эта вселенная — Ветвь Древа Времен — представляла собой чуть ли не бесконечной длины «трубу» с центральной «струной» сверхплотной материи, очень массивной и светящейся, вокруг которой и кружились материальные объекты — планеты, звезды, облака пыли и струи астероидов, которые по мере замедления скорости вращения падали на «струну» и бесследно ею поглощались.

Там, где образовывались устойчивые конфигурации планет и звезд, на планетах возникала жизнь, однако разумная встречалась очень редко. Мир макростринга был неустойчив и не позволял эволюционным процессам доводить жизненные циклы до совершенства. Тем не менее разум иногда возникал на планетах «струны», как, например, на планете с необычной колонной, — в виде колоний микроорганизмов.

Беда была в том, что этот мир умирал. Ветвь Времен «засыхала», отрубленная неизвестно кем из Игроков. Жизнь на планетах удивительного мира «струны» была обречена на исчезновение.

Послышался приближающийся тихий стеклянный треск.

Разглядывающее белую колонну существо, похожее на горбатого двуногого и двурукого варана с зеркально бликующей шкурой, оглянулось. К нему подходило еще одно такое же существо, с хрустом давящее ногами красные полупрозрачные перья травы и более темные наплывы мха и лишайника, напоминающие рыбью чешую. Стеклянная хрупкость мха и травы, а также коричневого кустарника, покрывающего равнину, только подтверждала вывод наблюдателей о судьбе здешней области Мироздания. Изменились физические константы мира, параметры его вакуума, а вместе с ними и свойства материальных объектов. Цепочка «холодных» ядерных преобразований сбрасывала химические элементы в «нижние» этажи таблицы элементов, углерод превращался в кремний, и растения становились «стеклянными», чтобы впоследствии рассыпаться в порошок сурьмы, затем в железную пыль и — в финале — заблестеть ртутными озерами с берегами, одетыми свинцовой коростой.

Существа, похожие на зеркально-металлических варанов, были людьми в защитных костюмах. Они уже наблюдали ржавые пустыни и серые свинцовые плеши вдали от белой колонны Ствола и понимали, что это означает. Планета, вращавшаяся вокруг «суперструны», быстро теряла энергию, сжималась и превращалась в полиметаллический шар. Лишь десятикилометровая зона вокруг Ствола еще держалась, сохраняя форму материальных объектов, в том числе — биологических, но и она неуклонно сокращалась. По подсчетам людей, ей осталось жить от силы десять дней — по внутреннему времени скафандров, а что такое время с точки зрения законов данной Ветви — не знал никто.

Вполне возможно, гипотеза одного из членов команды, попавшей в этот мир, — что время в нем подчиняется типологической концепции и представляет собой изменчивость индивидов и таксонов[27], регистрируемую только по положению объектов в пространствах их состояний, — была близка к истине. Во всяком случае, наблюдения показали, что таксоны разных масштабов — от бактериальных кластеров до биосистем типа травы или кустарника обладают разными «объемами времени» и умирают в зависимости от этих объемов — быстро или медленно.

Когда отряд только появился на планете, бактерии еще водились в изобилии в водоемах и в воздухе, теперь же воздух стал стерильно чистым, а на поверхности планеты сохранились лишь массивы лесов и кустарников, остатки «неразумной» природы.

Разум планеты исчез вместе с остальным миром микроорганизмов. О том, что здесь некогда роились разумные «капли» и «вихри» микробов, можно было судить лишь по их «городам» — удивительным сооружениям в виде скопищ бокалов разной формы. Один из таких «городов» располагался в двенадцати километрах от белой колонны Ствола, и любоваться им ходили все члены отряда.

— Его здесь нет, — проговорил второй «варан». — Мы напрасно теряем время. К тому же рискуем остаться здесь навсегда, этот мир вот-вот рассыплется.

Словно в подтверждение его слов холм, на котором они стояли, треснул, и несколько кустов по соседству осыпались, а куртины мха лопнули и расплылись желтым дымком.

Вздрогнувшие «вараны» посмотрели на трещину, пересекшую склон холма, на колонну Ствола, друг на друга.

— Вот тебе и подтверждение, — со смешком проворчал второй. — Зови остальных, пора возвращаться.

— Не паникуй, Гриша, — тихо сказал Жданов. — У нас еще есть время.

— Время, время… — в том же тоне продолжал Григорий Белый. — Я уже совсем запутался и перестал понимать, что это такое. В одной Ветви оно одно, в другой — другое, в третьей — третье… а какое время на самом деле, не знает никто. По-моему, и наш консультант.

— Все времена относительны и реальны для своей Ветви, — рассеянно заметил Павел. — Только время Ствола, можно сказать, абсолютно, так как он соединяет все Ветви и не зависит от их условий.

— Хорошо, хорошо, пусть так, но все же нам пора уносить отсюда ноги, и побыстрей. Федора здесь нет, это ясно, и у меня есть подозрение, что он уже не появится.

Павел промолчал. У него складывалось такое же мнение.

Они появились здесь, в мире «засыхающей» Ветви, — пятеро «хронодесантников», команда подготовки будущего Игрока, — по вызову Федора Полуянова, пообещавшего сообщить нечто очень важное. Однако прошел час, другой, третий, мир вокруг стремительно умирал, рассыпался в прах, звезда, давшая жизнь планете, голубела и усиливала блеск, чтобы взорваться в скором времени, а Федор не выходил из Ствола, и ждать его становилось все трудней.

— Возвращаемся, — решил наконец Павел. — Пошлем сообщение через Стаса и подождем еще пару часов в Стволе. Потом решим, что делать.

Он дал в эфир сигнал внимания и вызвал остальных членов команды, которые разбрелись по равнине в поисках Полуянова.

Через некоторое время над мрачной кровавой равниной просияла серебристая точка, превратилась в летящего «варана».

— Я обнаружил еще один город, — раздался голос Кевина Купера, безопасника из подразделения Белого. — Там целая система пещер, одному мне не справиться.

— Федору там нечего делать, — буркнул Белый. — Он бы оставил какой-нибудь знак или маячок.

Над холмами в другой стороне от Ствола мелькнули зеркальные блики, и через минуту к трем «варанам» присоединились еще два — Атанас Златков и Луиджи Пирелли, приставленный к ученому для охраны.

— Ну, что у нас плохого? — хмыкнул Григорий. — Что тут у них происходит?

— Полным ходом идет вырождение континуума, — отозвался Златков, — упрощение связей и инфляция измерений. Система теряет модальную устойчивость и проходит через иерархию неустойчивых состояний. Здесь уже, к примеру, перестали выполняться транзитивные отношения типа «тяжелее, чем». Во всяком случае, приборы отмечают хаотические колебания гравитационных полей…

— Чем это все закончится? — перебил ученого Белый.

— «Скатывание» многомерности к сингулярной точке происходит достаточно быстро, причем количество измерений уменьшается по дробным модам с шагом «ноль тридцать три». Нас ждут очень интересные эффекты.

— Какие?

— При переходах от четырехмерия к трехмерию и ниже свертка измерений должна привести к появлению пространственно-временных петель и складок, пространство скоро начнет перекручиваться и рваться на «куски» — топологически не связанные области.

— Но ведь этот процесс опасен? Защита наших «кокосов» выдержит?

— Думаю, подобные преобразования физической базы не выдержит даже защита «големов».

— Тогда чего мы ждем? Пока и нас не разорвет на топологически не связанные области? Слишком хорошо началась наша экспедиция. А что хорошо начинается, всегда кончается плохо.

— Все, что начинается плохо, кончается еще хуже, — меланхолически добавил Златков. — Это известный закон Паддера. Я вообще не понимаю, почему мы вышли из Ствола в этой деградирующей Ветви.

— Нас должен был ждать Федор с отрядом конкистадоров и каким-то важным сообщением.

— Полуянов? Что он может знать об Игре, чего не знаем мы?

— Он наш экипировщик и инициатор похода, — нехотя сказал Жданов.

— А разве не вы руководитель экспедиции?

— Я, но…

— Тогда хорошо бы прояснить все детали похода, что мы должны делать и какая у кого роль.

— Встретимся с Федором и поговорим.