Укрой меня от замыслов коварных; Делирий; Возвращайтесь живыми!; Шанс на независимость - Василий Головачев

Ылтыын первым шагнул за порог строения, дверь которого только с виду казалась простенькой, фанерной. Её толщина впечатляла — около пятнадцати сантиметров стали, а за порогом посетителей ждала совсем иная обстановка и суперсовременное оборудование, мало чем отличавшееся от киношного, показываемого в американских боевиках.

Гостей просканировали на входе, опустили в лифте без стенок на три этажа под землю, и Роман увидел наконец людей в синих комбинезонах и халатах, прозрачные и сетчатые перегородки, множество ниш с мерцающими внутри окошками приборов и бесшумные тележки, управляемые стоящими впереди водителями.

Ылтыын перехватил его взгляд, сказал со слабой осуждающей улыбкой:

— Цивилизация, однако.

— Так всё–таки это центр «Триэн»?

— Ну, что ты, всего лишь одна из баз.

У прозрачной перегородки их встретил молодой человек в обыкновенном джинсовом костюме.

— Идите за мной.

Перед дверью с двумя глазками, без номера, он задержался на мгновение, припав глазом к правому глазку. Дверь щёлкнула, открылась.

Гости вошли.

Помещение напоминало вещевой склад и, наверно, такую роль и выполняло. Запахи внутри стояли специфические, но знакомые: пахло одеждой, кожей, пластиком и больничной химией. Взгляд везде упирался в стеллажи и в проходы между ними.

Никого из людей, обслуживающих этот склад, видно не было.

Провожатый скрылся в проходе между стеллажами, заставленными коробками, ящиками и банками, вынес через минуту два зелёных пластиковых пакета и две коробки, на которых были нанесены типографским способом ряды каких–то знаков и цифр, а под ними — рисунок человечка в комбинезоне.

— Меряйте, — сказал молодой человек. — Размеры должны быть ваши.

Ылтыын раскрыл коробку, достал шлем, очки, какие–то пряжки.

— А ранцы?

— Ранцы для всех типов комбезов одинаковы. Сейчас принесу.

Роман тоже распаковал коробку, начал примерять шлем, поглядывая на Ылтыына.

Надев шлемы, они оценивающе посмотрели друг на друга.

— Очки слишком тёмные, — пробормотал Роман.

— Очки интерактивные, — пояснил кладовщик. — Включаются в систему оптики при активации комбеза. Сейчас они больше мешают.

Ылтыын, за ним Роман сняли свои костюмы, натянули сначала белые шёлковые «тельники», предназначенные для того, чтобы комбинезоны не натирали кожу и впитывали пот, затем сами комбинезоны.

— Как ощущения? — поинтересовался эскимос.

— Жмёт под коленками, — признался Роман. — И под мышками.

— Главное, чтобы не жало в плечах и в промежности, — сказал молодой человек без улыбки. — Яйца у всех разные, размер подгонять надо. Остальное придёт в норму через три минуты после начала движения.

— У меня всё нормально, — сказал Ылтыын.

Роман хотел возразить, что в отличие от него он не практиковал ношение спецназовского комбинезона, однако от критики костюма удержался, понадеялся на слова кладовщика. Всё–таки опыт пользования лемурийским скафандром у него был.

— Попрыгайте, — сказал кладовщик.

Они попрыгали.

— Замечания есть?

— У меня нет, — сказал Ылтыын.

— Локти… — пробормотал Роман. — И лодыжки…

— Это натягиваются экзоскелетные жилки, они помогут вам носить тяжёлые вещи. Что ещё? Внизу не жмёт?

— Как будто нет.

— Забирайте.

Кладовщик удалился и к тому времени, как гости переоделись, принёс ещё две коробки и две большие чёрные сумки.

— Ваши ранцы. Упаковывайтесь.

— Оружие? — поинтересовался Ылтыын.

— Оружие не по моей части, согласуйте с начальством.

Гости уложили костюмы в сумки.

— Куда теперь?

— Вас ждут, пойдёмте провожу.

Они вышли из помещения склада, прошлись по коридору до развилки, свернули к ещё одной перегородке, на этот раз дымчато–белой, и оказались в круглом помещении, напоминающем холл санатория, разве что без стоек администрации.

Возле стены полукругом стояли двухместные, кожаные, коричневые диванчики, рядом с ними — журнальные столики, а перед диванчиками свешивался с потолка чёрный матовый экран размерами два на три метра. Кроме того с потолка свисали два аппарата на штангах: проектор и лазерный телепередатчик, создающий объёмное изображение.

Помещение пустовало, но гости недолго оставались одни.

Бесшумно открылась дверь, замаскированная под световую панель, вошли двое.

Одного из них Роман узнал — это был Василий Грибов, начальник контрразведки «Триэн». Хотя обязанности этого человека были намного шире.

Второй был незнаком. Спутник Грибова был одет в серую мягкую куртку, под которой был виден ворот чёрной рубашки, такие же штаны без стрелок и чёрные туфли. Карие глаза незнакомца смотрели из–под широких бровей проницательно и строго, хотя лицо у него было мягкое и доброе, как у клоуна на пенсии.

Все четверо обменялись рукопожатиями, Грибов, не представляя спутника, сделал приглашающий жест:

— Устраивайтесь.

Расселись по двое на диванчики.

Роман почувствовал нарастающее напряжение, словно ему хотели сообщить неприятную новость.

— Роман Евлампиевич, — начал Грибов, — мне сказали, что вы можете помочь нам с разработкой операции по ликвидации рептилоидного подполья в России.

— Смотря о чём речь, — коротко ответил он.

— Мы бы хотели начать с уничтожения В–терминалов. Ваше мнение?

Он помолчал. Эту идею высказывал ещё Алтын, и новой её назвать было нельзя, однако свой ответ надо было подготовить.

— Я не уверен, что это уменьшит активность Поводырей. Они найдут способы и средства, чтобы установить новые терминалы. Кстати, неизвестно где.

— Что вы имеете в виду? — наморщил лоб руководитель спецслужбы «Триэн».

— Мы уже знаем, где стоят выявленные кабины, а установить местонахождение новых будет трудно. И ещё один важный момент: для того, чтобы мне… — Он посмотрел на Ылтыына, — нам не надо было искать район выхода из сети телепортации, нужна своя кабина. Тогда мы гарантированно будем возвращаться домой.

Грибов посмотрел на спутника с лицом доброго клоуна.

— Интересная идея.

— А не поднимут эти гады шум? — задал вопрос Ылтыын безразличным голосом. — Когда мы умыкнём кабину? Наверняка их транспортная система имеет компьютерную защиту и кодовые допуски для каждого терминала. Узнав, что В–терминал украден, они просто сменят код или поставят дополнительный блок, чтобы им нельзя было воспользоваться.

— Во–первых, можно сделать вид, что терминал действительно взорван, — сказал Роман. — Во–вторых, кабина не должна работать, если внутри её кто–то или что–то находится. Иначе произойдёт взаимопроникновение перемещаемых пассажиров. Можно поместить в неё какой–нибудь ящик или лесенку, и она не включится. В–третьих, мы можем отключить питание кабины, и это станет лучшим доказательством её уничтожения.

— Я гляжу, у вас всё продумано? — с уважением сказал Грибов.

— Это элементарные рассуждения, — пробормотал Роман.

— Мы пришли вас уговаривать, если честно, а вы уже всё решили. Значит, идём дальше?

— С учётом сказанного, — деликатно возразил Ылтыын. — Предложенная идея весьма разумна.

— Мне тоже она нравится. — Грибов повернулся к спутнику. — Да, Отто?

— Практично, — произнёс «добрый клоун» с едва уловимым акцентом. — Посидите, я позову капитана.

Он вышел, шагая вразвалочку и в то же время упруго и хищно.

— Кто это? — спросил Ылтыын. — Где–то я слышал имя Отто.

— Отто Вицниекс, спец по операциям без наркоза, — пошутил Грибов. — Кличка Бальзам. Он будет работать с нами по В–терминалам.

— Бальзам, — склонил задумчиво голову Ылтыын. — Это не он был чемпионом мира по боям без правил лет семь назад?

— Нет, тогда он работал инструктором ГРУ. Опыт у него колоссальный, и он никогда не ошибается. Впрочем, если вы против…

Ылтыын посмотрел на друга.

Я его уже просканировал, хотел признаться Роман, но передумал.

— Я «за».

— Ну, и отлично. Сейчас он вернётся с Седым… с начальником спецгруппы капитаном Серебрянниковым, и мы обсудим план дальнейших действий.

4

Афанасий знал, что гостиница «Украина» давно стала отелем «Radisson Royal», но внутри был впервые, да и в ресторане отеля под названием «Фарси» на третьем этаже появился в первый раз. Причём появился не один — с женой, одетой с большим вкусом; нынче в моду снова вошёл стиль new–look[18], придуманный Кристианом Диором ещё в тысяча девятьсот сорок седьмом году.

Шехерезада свободно говорила по–английски, как и сам Афанасий, поэтому пару пропустили в зал без обычного досмотра, как иностранных гостей.

Ресторан был иранским и меньше всего служил заведением для светских ужинов и романтических вечерних свиданий. На взгляд неофита, каким себя считал Вьюгин, в заведении было слишком много богатых декораций. Несмотря на отделанные инкрустациями и хрусталём, устланные коврами кабинеты и кальянные комнаты, в которых можно было уютно полулежать, покуривая кальян с системой водного охлаждения и фильтрации дыма, ресторан всё же предназначался для еды, а не для отдыха, в чём и убедились гости.