Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир - Игорь Иосифович Ландер

Конфедерации. Вмешалось правительство, пригрозившее Международным судом в Гааге, и через шесть месяцев измученный и напуганный журналист вернулся домой. Гитлер в те годы еще не рисковал слишком откровенно попирать международные нормы, поэтому Якобу посчастливилось стать одним из немногих противников нацистского режима, вышедших из гестапо без особых потерь. Уверенный в своей безнаказанности Веземан даже не попытался скрыться и был арестован, но швейцарский суд обошелся с ним достаточно мягко и приговорил к четырем годам тюремного заключения, из которых он отсидел лишь два. Так сравнительно бескровно окончилась эта история.

На фоне немцев спецслужбы других государств выглядели намного скромнее. В конце 1930-х годов СИС располагала в Швейцарии несколькими резидентурами и подрезидентурами. В Цюрихе и Берне находились бюро паспортного контроля, а в Базеле и Женеве — точки сети “Z”, возглавляемые соответственно Эктоном Варнеллом и будущим исполнительным директором СОЕ Фрэнком Нельсоном. Об уровне их работы красноречиво свидетельствует техническое оснащение резидентур, не имевших возможности поддерживать радиообмен с центром. Единственная станция имелась только в Берне, но она была не передающей, а лишь работала на прием сообщений из Лондона. Швейцария приобрела особенное значение после разгрома австрийской сети СИС и ареста резидента Кендрика, поэтому полковник Дэнси лично курировал все операции в стране, не допуская вмешательства конкурентов. Однако, несмотря на это, никакими особенными успехами в предвоенный период англичане похвастаться не могли и ограничивались рутинной работой по приобретению не слишком важных источников.

Достаточно уверенно чувствовала себя в Швейцарии чехословацкая разведка. Ее резидентуру в Цюрихе (“Кази”) с 1937 года возглавлял капитан, впоследствии майор Карел Седлачек (“Томас Зельцингер”), работавший под прикрытием корреспондента пражской газеты “Народны листы”. Благоприятная обстановка во многом объяснялась прекрасными личными и служебными взаимоотношениями полковника Моравца с начальником швейцарской военной разведки подполковником Роже Массоном. Зимой 1934–1935 годов остро нуждавшийся в деньгах майор германского генерального штаба предложил чехословацкой разведке поставлять документальную информацию об организации люфтваффе, боевом расписании, графике формирования новых летных частей, дислокации штабов, программе строительства аэродромов и новых типах самолетов. Он запросил единовременное вознаграждение в 50 тысяч рейхсмарок и после достижения договоренности с лично прибывшим Моравцем открыл ему свою фамилию — Зальм. Новый агент 2-го отдела получил конспиративный адрес для переписки и обозначение А-52. Он стал прекрасным источником и встречался с Моравцем еще. дважды, получив от него в общей сложности сумму, эквивалентную 90 тысячам долларов США, однако осенью 1936 года германская контрразведка разоблачила предателя, и тот был казнен.

Разведывательные службы СССР стали всерьез заниматься Швейцарией лишь со второй половины 1930-х годов. Объективные причины такого пренебрежения к этой стране заключались в том, что она не являлась потенциальным противником Советского Союза, имела нейтральный и внеблоковый статус, не обладала серьезным научно-техническим и военно-техническим потенциалом и не предоставляла свою территорию для размещения эмигрантских организаций в сколько-нибудь заметном масштабе. Имелась и субъективная причина позднего освоения Швейцарии. После убийства Морисом Конради 10 мая 1923 года полпреда РСФСР и УССР в Италии В. В. Воровского, возглавлявшего советскую делегацию на международной конференции по Ближнему Востоку в Аозанне, Москва разорвала дипломатические отношения с Берном. Через десять дней после террористического акта СНК издал декрет “О бойкоте Швейцарии”, в результате которого дипломатические учреждения СССР отсутствовали в стране до 1946 года. Это обстоятельство полностью исключило возможность ведения на территории Швейцарии разведки с “легальных” позиций и крайне осложнило организацию нелегальных операций. Безусловно, это не означает, что в 1920-х — первой половине 1930-х годов советская разведка вообще не присутствовала в регионе. С Берном, в частности, связана одна из примечательных страниц деятельности известного разведчика Д. А. Быстролетова (“Андрей”, “Ганс”). В 1928 году в советское полпредство в Париже обратился инициативник, за 200 тысяч франков предложивший продать итальянский дипломатический шифр и согласившийся на сутки оставить шифровальную книгу для проверки ее подлинности. Эксперты резидентуры быстро установили, что шифр был и в самом деле настоящим, но слабо разобравшиеся в ситуации разведчики решили сэкономить для страны валюту. Они перефотографировали книгу, а явившегося за получением денег посетителя просто выгнали, причем никто даже не удосужился хотя бы проследить за ним и установить его личность. “Легальный” резидент Янович с гордостью доложил в Центр об удачной операции и получил поощрение, однако радость длилась недолго. Вскоре итальянцы сменили шифр, и их дипломатическая переписка стала столь же недосягаема, как и раньше. Эту историю частично описал в своей опубликованной на Западе книге дипломат-невозвращенец Г. 3. Беседовский, после чего о ней узнал сам Сталин, распорядившийся найти неустановленного посетителя в срок не более шести месяцев. Строго говоря, задача обнаружения в Европе в 1928 году человека по приблизительному словесному портрету являлась практически неразрешимой. Вероятно, именно поэтому ее поручили Быстролетову, обратившему внимание на описанные Яновичем явно горный загар инициативника и некоторые другие детали его внешности. Разведчик предположил, что такая комбинация признаков может соответствовать итальянцу, регулярно отдыхающему на горных курортах. Кроме того, “Андрей” полагал, что искомый объект как-то связан с международными организациями. В комплексе все это позволяло с некоторой долей вероятности искать его в Женеве, что, как ни странно, увенчалось успехом. Два месяца спустя разведчик обнаружил там исчезнувшего посетителя полпредства СССР, оказавшегося итальянцем, бывшим офицером швейцарской армии Джованни де Ри (“Росси”), и завербовал его под флагом работающего на японскую разведку американца. Первой добычей нового агента стали две серии шифров. Работа с ним оказалась трудной, однажды “Росси” даже попытался убить своего руководителя, и лишь самообладание и стечение благоприятных обстоятельств помогли Быстролетову взять ситуацию под контроль. Через некоторое время выяснились любопытные подробности. Оказалось, что в действительности шифрами итальянского МИД торговал сам министр иностранных дел граф Галеаццо Чиано де Кортеллаццо. Его негласный эмиссар под видом американца объезжал вначале посольства великих держав, которым назначал цену в 100 тысяч долларов, затем второстепенные миссии, где несколько снижал цену, а затем всех оставшихся, с которых запрашивал уже всего по 10 тысяч. Прекрасно налаженная система позволяла регулярно продавать шифры, затем заменявшиеся новыми и вновь продававшимися в том же порядке тем же самым потребителям. Бизнес действовал бесперебойно.

Д. А. Быстролетов

Быстролетов специализировался именно на компрометации шифров и кодов и сделал в этой области больше, чем какой-либо другой советский нелегал. Работе помогала его способность выглядеть своим в самом аристократическом обществе, чего явно недоставало очень многим советским разведчикам. Светские навыки не прививались Быстролетову в зрелом возрасте, а были выработаны в раннем детстве и потому носили естественный характер. Он воспитывался в петербургской аристократической семье графини де Корваль, в