Государственная Дума Российской империи, 1906–1917 гг. - Александр Федорович Смирнов

другие суждения, вплоть до «кошачьего концерта»36. Заместитель правителя канцелярии Думы в письме 23 апреля одному из друзей называет «вчерашнее заседание знаменательным». Тактика левых в конечном счете вызывала уже не улыбки, а порождала озабоченность, а действия председателя, прибегнувшего к насильственному выдворению депутатов от оппозиции, произвела тяжелое впечатление даже на самых толстокожих депутатов37.

Практически обструкция имела своим последствием отсутствие левых в зале заседаний при обсуждении бюджета, они не имели возможности по собственной инициативе сделать общие политические заявления, как это обычно делалось в начале бюджетных обсуждений.

Вне Думы обструкция вызвала повышенный интерес. Левые, большевики ее приветствовали. В. И. Ленин назвал поведение социалистических фракций выражением пролетарской правдистской тактики, осудив одновременно либералов (кадетов, прогрессистов), занявших позицию воздержания. Большевики призвали рабочих к забастовкам протеста против расправы над социалистическими фракциями38. В столице 23–25 апреля в стачечных протестах приняло участие до 8 тысяч рабочих39.

Кадетская «Речь» оправдала поведение своей фракции, отказавшейся поддержать левых, но одновременно признала обструкцию парламентским методом борьбы и осудила наказание левых фракций. Орган прогрессистов «Утро России» квалифицировал протест левых как резкий, некультурный, но умеренная оппозиция должна была не выжидать, а поддержать левых, покинув зал заседаний40.

Практически обструкция оказалась бесплодной. Законопроект об иммунитете депутатов, демонстративно одобренный Думой, не был введен в действие. Дума, хотя и с некоторым опозданием, перешла к обсуждению бюджета, выслушала доклад нового министра финансов П. Л. Барка (заменившего с конца апреля Коковцова). Как обычно, прения по бюджету начал А. И. Шингарев, повторив свои традиционные оценки правительственной политики. Как уже повелось, оппозиционная пресса назвала выступление Шингарева блестящим. Но у популярного оратора появились новые, более высокие ноты, он призвал Думу не утверждать бюджет, лишить правительство средств, ибо оно лишилось доверия общества, оттолкнуло от себя всех — верующих, ученых, молодежь — словом, все общество.

Лидер левых кадетов Н. В. Некрасов вначале напомнил «разъяснение» Горемыкина, приглашавшего депутатов с предложениями к себе («двери всегда открыты»), оценив действия премьера как унизительный для депутатов разговор барина с лакеем, он говорил далее, что правительство находится на вулкане, но не понимает этой опасности, и закончил страстной филиппикой: «Настанет день, когда русский народ стряхнет с себя всю эту нечисть, которая на него насела, и в братском союзе со всеми народами и племенами даст полную свободу и полные права всем без изъяна»41.

П. Н. Милюков поддержал обвинения Некрасовым премьера в преднамеренном унижении депутатов, заявив, что барский тон в Думе неуместен. Он бросил власти обвинение в том, что она опирается на самых черносотенных главарей и выступает в союзе с хулиганами, головорезами, организованными ворами, грабителями и поджигателями, и поэтому Дума не должна утвердить бюджет. В заключение Милюков от имени фракции внес формулу перехода, в ней говорится, что правительство открыто покусилось на основные права Думы, как то право запросов, права законодательной инициативы, право депутатов на свободу слова, что подобная политика грозит государству величайшими потрясениями и Госдума «отклоняет переход к рассмотрению отдельных номеров и параграфов государственной росписи и переходит к очередным делам»42.

Итак, кадеты высказались за отклонение бюджета даже без его постатейного обсуждения.

Это было объявление открытой финансовой войны правительству со стороны кадетов. Подобного в истории Думы доселе не наблюдалось.

Призыв кадетов был поддержан прогрессистами, лидер их фракции И. Н. Ефремов констатировал разложение и анархию власти и заявил, что только введение политической ответственности правительства перед Думой может вернуть власти авторитет, доверие и положить конец закулисным влияниям и интригам безответственных советников, поэтому его фракция «не может дать своего согласия на отпуск народных средств такому правительству»43.

Фракция октябристов, включая левое крыло, не поддержала кадетов; националисты, или, точнее, их большинство, заявили, что будут голосовать за бюджет, представленный правительством. От лица правых Марков-второй заявил, что они всегда поддержат правительство, идущее по пути, указанному императором, и готовы всегда бросить клич в минуту сомнения и колебаний — «вперед, равнение направо»44. Голосами октябристов и правых большинство Думы приняло «переход к постатейному рассмотрению закона о государственной росписи»45 (166 против 72), палата начала обсуждение смет министров и ведомств. Предложенная Милюковым формула неодобрения бюджета не прошла, и представляется явным преувеличением его позднейшее суждение: «Мы впервые нашли большинство, которое готово было идти на неутверждение бюджета, октябристы заговорили необычным для них тоном»46. Вот готовности как раз и не было со стороны прежде всего октябристов.

Во время обсуждения министерских смет произошел скандал, следствием которого было изменение состава президиума Думы. Он был спровоцирован одним из лидеров октябристов С. И. Шидловским, бросившим обвинение кадетам в том, что их «Речь» издается на деньги, получаемые из Финляндии, явно намекая на темные источники огромных сумм. Оратора шумно приветствовали правые, аплодируя и крича «браво», но Милюков прервал речь «златоуста» громким возгласом: «Мерзавец!» Шубинский парировал: «Плюю на мерзавца!» Пуришкевич бросил лидеру кадетов, что «он — скотина, сволочь, битая по морде».

В свару включается Керенский и обзывает Шубинского: «Наглый лгун». Милюков вторит: «Негодяй», тут следует новая реплика Пуришкевича: «Браво, Шубинский!»47

Первый товарищ председателя Думы А. И. Коновалов, который вел заседание, предложил всех четырех ссорившихся с употреблением непарламентских выражений исключить на одно заседание. Предложение проголосовали и троих: Милюкова, Керенского и Пуришкевича — исключили, а Шубинского нет (предложение было отвергнуто 108 голосами против 90). При повторном голосовании за принятие предложения Коновалова проголосовало 108 человек, а 111 — всего на 3 голоса больше (при 1 воздержавшемся) не поддержали Коновалова. Он был оскорблен и в знак протеста отказался от поста товарища председателя. На предложение взять свою отставку обратно Коновалов, согласовав свое решение со своей фракцией прогрессистов, заявил, что сделает это, если Дума немедленно одобрит законопроект об иммунитете депутатов. Кадеты поддержали это решение, октябристы нет. Это означало, что соглашение трех фракций, а именно кадетов, прогрессистов и октябристов, которое обеспечило избрание президиума, перестало действовать. Пришлось ставить вопрос о доверии уже и Родзянко, и второму его товарищу. Они получили доверие, но вместо Коновалова был избран октябрист А. Д. Протопопов (будущий незадачливый министр МВД). Это была победа правооктябристского большинства48.

По-видимому, это была пиррова победа, ибо в Думе не было прочного большинства — ни левоцентристского, ни правооктябристского. Отправив в отставку лидера прогрессистов, Дума тут же, 27 мая, приняла решение одобрить законопроект прогрессистов о депутатском иммунитете, отклоняя все поправки правых49. Значит, жив курилка! Левоцентристское большинство еще давало о себе знать.

Обсуждение сметы