Одиссея креативной королевы - Александр Розов

- Да. Tuurei-te-roto, это фея лагуны.

- Мне нравится! – весело отозвалась королева, - Так что ты можешь любоваться сквозь облачко дыма, или даже без облачка. Но, я немного опасаюсь, что ты не единственный наблюдатель. Я имею в виду: мы вели себя так расковано на открытом месте, а здесь, я полагаю, не мы одни резвимся в лагуне при лунном свете.

- Боудис, любимая, - сказал доктор Тью, - не беспокойся. Даже если мы с тобой как-то случайно или неслучайно попали в чье-то поле зрения, то в системе ценностей «новых канаков» твой авторитет от этого только вырастет. А если ты подумала о чем-то вроде скрытной фото-видеосъемки, то это не успеет повлиять на решение парламента Новой Зеландии. Утром состоится голосование, но неформально что-то как-то уже решено.

- Ладно, ты так убедителен, что я не буду думать на эту скучную тему.

С этими словами, королева подтянулась к лодке, встала на ноги (глубина тут у берега составляла менее метра), и выпрямилась, подняв руки над головой. Доктор Тью очень выразительно прикрыл на секунду глаза ладонью, затем убрал ладонь и произнес.

- Ты фантастически смотришься.

- Просто, - ответила она, - у меня хорошее настроение. Сама не знаю, почему. Знаешь, трудно представить, что два месяца назад я сидела в лондонской резиденции, и читала последние регламентные бумаги, сосредоточенно думая, не забыла ли что-нибудь, или точнее, не прозевал ли что-нибудь ответственный клерк в канцелярии. А за окном шел привычный холодный дождик, и небо было серое, как спина дельфина. Как смешно. Я применяю теперь аналогии полинезийского происхождения. Спина дельфина… Где-то далеко остался Лондон, кажется, в другой жизни. И знаешь, что самое ужасное?

- Что? – спросил он.

- Самое ужасное… - она перешла на шепот, - …Что в той жизни не было тебя, Лйалл.

- Боудис, на самом деле, я был. И я любил тебя еще в той жизни, с нашей самой первой встречи в Гамильтоне, на Бермудах.

- Да, я помню. Я повесила тебе на лацкан ту медаль, и… Наверное, я тогда тоже что-то почувствовала. Только я не разобралась что именно. А потом… Не важно, ведь все это осталось в той жизни. А теперь… Теперь мне весело, что я вот так стою голая у берега лагуны. И любимый мужчина смотрит на меня сквозь облачко дыма из полинезийской трубки. И луна ползет по небу, глядя вниз, будто ей тоже интересно, что получится из приключения, которое происходит с нами.

- Кажется, - заметил Тью, - ты уже пишешь в уме тот авантюрно-исторический роман…

- О, да! - воскликнула королева, - Тот авантюрно-исторический роман, начало которого мы придумали три недели назад в Антарктиде. «С тех пор, как полвека назад два итальянских порнографа сняли фильм «Калигула и Мессалина», большинство людей, для которых история - не профессия и не хобби, думают, что Мессалина была женой Калигулы. О времена, о нравы! Античная история пишется порнографами. Но еще хуже, что современная история пишется порнографами»… Как впечатление, Лйалл? На твой взгляд, так и оставить, или?..

- Мне кажется, надо так и оставить, - сказал он, - а о чем роман, если не секрет?

- Это я еще не решила, но уже придумала второй фрагмент. Слушай…

…Королева приняла пародийно-торжественную торжественную позу, протянула руку к яркой луне, и экспрессивно продекламировала: «Но в действительности, и античная, и современная история, пишется экономикой. Причем не той помпезной экономикой, ради которой ежегодно собираются в Швейцарии сотня самых богатых жуликов планеты, а простейшей экономикой, вроде той, о которой мы задумываемся, подбивая домашний бюджет. Как была открыта Америка? Один исландский викинг устроил поножовщину с другим, соседним викингом… Нет-нет, не за королевскую корону, и не за прекрасную принцессу, а за неоплаченные доски для свинарника. В поножовщине кто-то был убит, община изгнала зачинщика, и пришлось ему искать новое место для фермы. Так была открыта Гренландия, а сын того викинга открыл Америку, до которой от Гренландии меньше двухсот миль. Звали его Лейф Эйриксон по прозвищу Счастливый, и ему, как открывателю Америки, поставлен памятник в Бостоне. А началось все с неоплаченных досок для свинарника. Другая история, которую мы расскажем, началась похоже».

- Какая история? - полюбопытствовал доктор Тью.

- Лйалл, я же говорю, что еще не решила. Но там все начнется с некой экономической банальности. Хоть с кражи мешка картошки. Место: Океания. Время: XIX век.

- Конечно же! - он взмахнул дымящейся трубкой, - Эра чайно-опиумных клиперов!

- Да, - подтвердила королева, - в море Нези так много прекрасных парусников, что мой выбор был предопределен. Золотой век энергии ветра.

Доктор Тью покивал головой и, будто размышляя вслух, произнес:

- Иногда мне субъективно кажется, будто «новые канаки» упали в наш мир из другого параллельного мира, с иной религиозной, политической, и технической историей.

- Насколько я понимаю, - заметила королева, - вся эта параллельность имеет довольно логичное объяснение, без фантастики. Вторая Холодная война и шок от супер-кризиса породили ряд постиндустриальных анархистских сект, известных под собирательным названием «Tiki». Эти же причины породили необычное трансокеанское сообщество контрабандистов, известное, как «Великая кокаиновая тропа». Такая разнородная каша сформировала внутри себя особую технологию, экономику и обычаи, подходящие для аутсайдеров цивилизации. Или для цивилизации аутсайдеров. Можно говорить даже о специфическом этносе «новых канаков». Многие признаки этноса тут присутствуют.

- Я видел такую гипотезу, - сообщил доктор Тью, - в феврале я был на неформальной научной тусовке на Австралийском Большом Барьерном рифе. Я говорил тебе…

Королева жестом показала, что помнит этот разговор, и Тью перешел сразу к теме.

… - На этой тусовке некий профессор экономики из Принстона назвал меганезийцев (я цитирую приблизительно): «новорожденным анти-системным пассионарным этносом».

- О! Вероятно, этот профессор из Принстона привержен теории этногенеза Гумилева.

- Да, он ссылался на Гумилева. Но мне показалась сомнительной эта теория. Как такое возможно, чтобы этнос сформировался всего за десятилетие?

- Как ни странно, - ответила она, - такое случается. Каждая из известных волн великих переселений народов формировала этносы стремительно. Взять, например, монголов: разнородные племена степи стали этносом всего за четверть века, когда нашелся лидер, предложивший, скажем так, простую и популярную политэкономическую программу.

- Чингисхан? – спросил Лйалл Тью.

- Да. Это XIII век Новой эры. Еще пример: Македония в IV веке до Новой эры. Более интересный пример: восстание Спартака в I веке до Новой эры. Всего за год люди из разных стран, попавшие в римское рабство, стали мини-этносом со своими обычаями. Капля удачи, и они превратились бы в полноценную нацию за окраиной империи.

- Э-э… Боудис, неужели ты в когорте приверженцев теории Гумилева?

- Нет, я предпочитаю теорию Тойнби. Там, хотя бы, есть причинность. Этнос, как ответ коллектива людей на вызовы окружающего мира. А пассионарность в теории Гумилева выглядит, как эпидемия какого-то оккультного гриппа, или как одержимость демонами, придуманная в сочинениях неадекватных церковников... О боже! До меня лишь сейчас дошла комичность шоу! Я - голая при луне на диком пляже атолла увлеченно излагаю любимому мужчине краткое введение в компаративный анализ теорий этногенеза!

Доктор Тью положил трубку в пустой стаканчик, затем встал, подошел к королеве, и с нежностью обнял ее за талию.

- Боудис, ты фантастически прекрасна, когда увлекаешься изложением. Продолжай.

- Нет-нет! - она быстро поцеловала его в щеку, - Теперь твой ход. Я просто сгораю от любопытства: что еще говорил этот профессор экономики из Принстона?

- Ты можешь удивиться, - ответил Тью, – но он тоже говорил о восстании Спартака. Он упоминал также несколько средневековых пиратских республик, затем города-утопии, основанные раскольниками-иезуитами в Парагвае, и добрался до коммун хиппи. Этот исторический экскурс он использовал, чтобы обосновать свой тезис: анти-системные пассионарные этносы абсолютно разрушительны для современной цивилизации. Если допустить их укоренение, то их цивилизация-лайт сожрет настоящую цивилизацию.

- Какой радикальный взгляд, - произнесла Боудис, - а что такое «цивилизация-лайт»?

- Это, - ответил Тью, - термин из новой принстонской теории глобальной экономики. У настоящей цивилизации есть две стороны. Она не только дает людям некие блага, но и налагает на людей обязанность быть цивилизованными. А цивилизация-лайт, это анти-система, в которой блага даются без обязанности быть достойными этих благ. В плане рыночной конкуренции, такая анти-система всегда выигрывает у правильной системы, поскольку предлагает блага за меньшую цену. Следовательно, цивилизованному миру необходимо любой ценой подавить анти-систему. В качестве примера для подражания, профессор из Принстона привел реакцию Древнего Рима на повстанцев Спартака.