Одиссея креативной королевы - Александр Розов

- Гм… Цена умножается тоже для моральной безопасности военнослужащих США?

- Нет, это для «откатов». Ну, ты понимаешь.

- Гм… И ты так запросто мне рассказываешь об этих коррупционных фокусах?

- А, не великий секрет. Так всегда делается при военных заказах. Даже СМИ знают.

- Ладно, - Айрис вздохнула, - черт с ней, с коррупцией. Разговор о другом. Я хотела бы выяснить: зачем вы подкладываете эту свинью нормальным людям в тех же США? Ты можешь рассуждать про «последнее окно свободы секса», но это не отменяет мерзкого ощущения у любой женщины, которая видит рекламу с двумя дегенератами Джимом и Джеком. Или это элемент Третьей Холодной войны, о которой болтают СМИ?

Ларвеф отрицательно покачал головой, и еще раз улыбнулся.

- По ходу, что угодно можно считать элементом Третьей Холодной войны. Но если мы конкретно про это говорим, то можно с другой стороны взглянуть. Вот тебе вопрос для начала: в Нью-Йорке, или в твоем Сиднее, эти Джим и Джек типичны или нет?

- В Сиднее таких точно не большинство! - резко отреагировала Айрис.

- Ну, - сказал он, - есть же какая-то доля таких коренных австралийцев мужского пола, трудоспособного возраста. Вот я и спрашиваю: какая это доля, по твоей оценке?

- Может, каждый третий, - тихо проворчала она.

- Значит, они типичны. Я слышал, что они - основа электората правящего либерально-консервативного блока. Типа, политическое лицо страны. А ты говоришь: дегенераты.

- Ларвеф, хватит меня троллить, ладно? Я хочу понять тебя, а ты?..

- …А я, - договорил он, - хочу понять тебя. Извини за троллинг. Хиппи-привычка.

- Да! - Айрис улыбнулась, - Эту привычку я уже знаю. Теперь я снова задам вопрос, и надеюсь услышать ответ по существу. Зачем ты помогаешь раскручивать экспорт этих роботов… Гм… Домработниц? И, я ведь не ошибусь, если скажу, что планируется их экспорт и в Австралию тоже. Вряд ли это из уважения к политическому лицу.

- Ответ да на оба последних вопроса, - сказал Ларвеф.

- А что на первый вопрос? Зачем подкладывать свинью большинству австралийцев? Я уверена, что можно было выбрать другие продукты для экспорта, не менее доходные.

- Тут, Айрис, ты ошиблась. Политическое лицо страны притягивает к себе конкретные товарные группы. Из-за внутренней политики, потребитель испытывает дискомфорт в конкретных направлениях, и готов платить втридорога за анти-дискомфортный товар. Дискомфорт в направлении основного инстинкта, это одна из мощнейших сил рынка. Знакомый тебе пример: секс-рабы. Какая дельта прибыли должна прилагаться, чтобы коммерсанты шли ради этого на смертельный риск? Или другой знакомый тебе пример: наркотрафик в Малайзию, Сингапур, и Таиланд, где за это, опять же, «вилы».

Айрис Шелтон вскинула ладони, выражая непонимание.

- Стоп! Ваши роботы-домработницы не запрещены ни в США, ни в Австралии!

- E-o! В этом и удача! Наш продукт пролез в трещину политически-правовой системы. Можно снимать жирный навар, пока трещина не закроется, или пока в нее не пролезет большая толпа конкурентов, что приведет к снижению цены. Видишь: все просто.

- Ладно. Я поняла. Но, ради прибыли так свинячить своим соседям - это плохая идея.

- Мы не свинячим, - ответил он, - мы продаем Джеку и Джиму сексуальную свободу, а остальным бесплатно открываем глаза на госсистему, в которой они бултыхаются.

- Глаза, значит, открываете? - язвительно переспросила она, - Может, вслед за вашими «домработницами», кто-то хочет экспортировать вашу Алюминиевую революцию?

- Нет, - сказал Ларвеф, - сейчас конъюнктура рынка не та. Сейчас выходит выгоднее не экспортировать туда революцию, а импортировать оттуда австралийцев.

- Что-что? - переспросила Айрис (вообще-то задавшая этот вопрос в шутку) никак не ожидавшая серьезного ответа, а тем более - такого.

Ларвеф изобразил руками, будто что-то перемещает через стол, и повторил:

- Импортировать оттуда австралийцев. У нас даже командующий флотом – австралиец. Военный координатор, проконсул Визард Оз. Две выигранные войны. Прикинь?

- Я прикидываю. Мало того, что вы игнорируете копирайт, и на халяву таскаете чужую интеллектуальную собственность, так вы еще людей таскаете. Точнее, вы устраиваете загонную охоту на чужой территории, обостряя социальные проблемы. Фактически, вы провоцируете миграцию не совсем конформных граждан оттуда к вам.

- Поздравляю! – он козырнул, - Ты изобрела сто первую теорию незийского заговора.

- Так ведь ты, фактически, сам признался, что вы этим занимаетесь.

- Что, правда? Ну, тогда ничего не поделаешь. Такие плохие мы.

- Да, - согласилась она, - ничего не поделаешь. Я иду купаться при луне. Ты со мной?

- А как же! – мигом согласился Ларвеф.

- Тогда, - продолжила Айрис, - прихвати надувной матрац и… Сейчас подумаю…

- Божоле, - предложил он.

- Божоле? Откуда, черт возьми?

- Отсюда! - он вытащил из большой картонной коробки в углу стеклянную бутылку, и встряхнул, чтобы был слышен плеск, - Вот! Я купил на маркете Паго-Паго, чтобы как следует отметить день телескопа. Превосходное божоле из самоанского винограда!

- Понятно… Даже вино контрафактное, с тыренной торговой маркой.

- Да, уж слишком далеко до Франции. Ну, так что, берем бутылку и стаканчики?

- Берем, - решила Айрис, - я не обязана защищать французские торговые марки.

…

Ночь.

Яркая луна.

Пляж лагуны.

Теплые волны, ласкающие тело.

Легкое вино из бумажных стаканчиков.

И широкий надувной матрац.

Волшебная романтика, естественным образом переходящая в энергичную эротику.

После двух часов спонтанной и почти неосознаваемой смены увлекательных занятий (перечисленных выше), Айрис и Ларвеф решили рассмотреть окрестности шире – так, любопытства ради. В пляжной сумке у Ларвефа между прочим нашелся тактический бинокль-ноктовизор, позволяющий оценить обстановку в радиусе двух миль. Ночные (тепловые) виды объектов, преобразованные в яркие условные цвета ноктовизора, это феерическое зрелище. Особенно если это живые теплокровные объекты (типа, люди).

- Красота! - объявил Ларвеф, поймав достойный объект в поле зрение, - Вот, взгляни.

- И что там? – спросила Айрис, и аккуратно (чтобы не сбить направление) взяла у него бинокль, - О! Похоже на лошадку! Кто мог завезти ее сюда?

- Смотри внимательнее, - посоветовал он, - помни о градациях условных цветов.

- Я примерно помню, - сказала она, приглядываясь к отдаленному подвижному яркому  пятну, вроде, стоящему на четырех ногах и переливающемуся всеми цветами радуги.

- Ну, как, Айрис, есть идеи?

- М-м… Нет, не очень похоже на лошадку. А на что похоже – черт знает.

- Тогда подсказка. Как заявляет уфология: мы не одиноки во вселенной.

- Мы не одиноки? - переспросила она, и тут догадалась, - Это же парочка в процессе!

- Банзай! Ответ верный. Попробуй определить: какая именно парочка?

- Нет, я не смогу. Практики мало. А ты определил?

- E-o. Это доктор Лйалл Тью и Ее величество Боудис Виндзор.

- О, черт, - Айрис опустила бинокль, - как-то это неловко, подглядывать за королевой.

- Aita pe-a, - сказал Ларвеф, - по обычаю, даже кошке можно смотреть на королеву.

…

*56. Прикладной этногенез в стиле Гумилева.

Тогда же, 31 мая несколько позже полуночи. Там же, на Токелау-Атафу.

Моту Лауала (миля к норд-норд-вест от моту Утуа).

…Королева Боудис улеглась в воду, держась рукой за толстый бортик лодки-зодиака, загнанной в мангровые заросли у берега и прислушалась к бешено стучащему сердцу. Бывают такие внезапные яркие вспышки (скажем так) физических контактов, что… Не  подобрать слов. Ну, и ладно. Она бросила мысль о том, чтобы решить эту лексическую головоломку, и начала молча наблюдать, как Лйалл Тью, усевшийся на другом бортике лодки, набивает табаком длинную трубку, якобы «аутентичную реконструкцию древне-полинезийской». Потом он щелкнул зажигалкой, прикурил, и сообщил:

- Прекрасный табак для этой ночи с ароматом вишневых косточек. Если ты не станешь возражать, то я буду медленно курить, и любоваться тобой, сквозь облачко дыма. Ты в лунном свете похожа на нереально-прекрасную tuurei-te-roto.

- Извини, я сейчас не очень хорошо соображаю. Это что-то на языке утафоа?

- Да. Tuurei-te-roto, это фея лагуны.

- Мне нравится! – весело отозвалась королева, - Так что ты можешь любоваться сквозь облачко дыма, или даже без облачка. Но, я немного опасаюсь, что ты не единственный наблюдатель. Я имею в виду: мы вели себя так расковано на открытом месте, а здесь, я полагаю, не мы одни резвимся в лагуне при лунном свете.