Время для жизни - taramans

мужчины, поняла!

Почувствовав что-то, подруга только кивнула головой.

- Ай, молодец! Ай, умница! Так вот… мне нужно помочь человеку, попавшему… в неприятности! Если не помогу, его могут убить! Не только его, но и его… подругу! Так вот… Сейчас ты быстренько идешь домой! Одна! – «блядь! Машин нет совсем! Видно, ранее уходящие разобрали все немногочисленные такси!».

Она молчала, но было видно, что испугана.

- Ну… не пугайся, хорошая моя! Все будет хорошо! Не забудь, что нам с тобой еще Новый год встречать послезавтра! Так что – все будет хорошо!

- Ваня… а можно… я с тобой, как-нибудь… или где-нибудь подожду…, - и столько тоски было в ее глазах… столько боли… это как щенка или котенка на улице бросить!

«Блядь-блядь-блядь! Ну и что делать-то? И одной ей идти… неблизко! Куда ни кинь – везде клин!».

- Так… смотри. Пойдешь со мной! Там… найдем какое-нибудь место, потише. Будешь ждать меня! Если услышишь шум… выстрелы там… или крики – бежишь домой и бежишь быстро-быстро! Да нет – все хорошо будет, обещаю! – Иван видел, что успокоить женщину он не может – просто голова сейчас о другом думает.

«Успокоитель из тебя, мудака, как и балерина – хреновая! Опс! А Елена же в театре оперы и балета работает! Там же этих самых балерин – как блох на Барбоске! Вот бы туда, как лисе в курятник! А что – здорово же? Или нет? Твою мать! О чем я сейчас думаю!!!».

- Все, женщина! Не хнычь, не плачь и не мешай мне! – грубо заявил он, хотя женщина и шла молча, только иногда косясь на него карим глазом!

«Ой, мудак! Мудак же ты – Косов!».

Они прошли эти два квартала. Слева начался район сносимых построек.

«Так… вот он начался! Нам – в первый переулок. А там – смотрим место. Близко от улицы – не стоит! Вряд ли мазурики будут нападать рядом с оживленной улицей! Хотя… улица сейчас ни хрена не оживленная – ни машин, ни людей!

- Ты куды мяне кличешь, послухай – заверуха-мятель, завируха!

На дворэ ни машин, ни людей!

На дворэ ни машин, ни людей!

Псих! Как есть – псих! А еще Елене удивлялся – она, дескать, психованная! Сам-то… давно ли на себя в зеркало смотрел? Сам на мокрое идешь… с неизвестным результатом, да еще и женщину свою туда же тянешь! Дебил, блять!».

Снег продолжал идти. Мягкий, пушистый, большими, даже какими-то громадными хлопьями. И тишина на улице… Как вымерли все вокруг!

«Так… где, блядь, этот переулок?! Уже сколько прошли, а его не видать! А может – уже прошли? Там какие-то прогалы в ряду домов были… Не… то – просто уже снесенные дома! Вот, кажется, он и есть! Да, похоже – он! Теперь ищем место!».

Они прошли вглубь квартала.

«Так… это что – забор, что ли? А какого хрена он поперек улицы идет? Это – не переулок, что ли? Вот же… блядь! Сейчас завалят Шрама! Хотя… Шрам-то – ладно! У него вся жизнь – по лезвию! А Елена тут причем? Так-так-так… и что делать?».

- Слушай сюда, девочка моя! Вот… иди сюда! Видишь, тут затишок такой! Вот здесь стой и никуда не уходи! Как закончится все – я тебя найду, поняла? Вот давай-ка… сейчас эту доску вот так положим, ага! И вот так… пальто мое! Вот – садись сюда! Ага! А вот еще… шапку под ножки тебе, чтобы ножки в ботиках не мерзли!

- Вань… а как же ты… раздетый совсем!

- Так на улице и не холодно совсем! Смотри сама – тепло же! А пальто и шапка – только мешать будут! Ну все! Сиди тут и никуда! Слышишь – никуда не уходи! Поняла?

«Хорошо еще что снег свежий валит – на фоне снега эти завалюхи, заборы и сараи – темными пятнами! И почти светло, от снега этого!».

Он шел вдоль забора, вышел на чистое место.

«Здесь? Слушай! Слушай вокруг все, дебил! Спланировал через жопу, так выбирайся из этой самой… жопы!».

«Еще чуть пройти… по переулку? Или – опять нет? А вот… вроде бы слева что-то слышно было! Тихо, тихо! Сердце-то как, блядь, колотиться! Так… вот сюда пойдем!».

Он попытался посчитать – сколько времени прошло? Где сейчас должны быть Шрам с подругой? Ни хрена не считалось!

Ему повезло! Не иначе кто-то ворожил Косову… Или черт ли ему в кашу плюнул?!

«Опс… вот там… вроде бы голоса. Тихо-тихо! Тихенько-тихэнько! На мягких лапах! Точно! Здесь! Теперь только не шумнуть ничем, ненароком!».

Он завернул за угол какого-то строения. Голоса были еле слышны.

«Еще чуть ближе… еще чуть-чуть!».

Это был какой-то навес. Большой такой, на многочисленных столбах-подставках. Косов одним глазком, половиной лица выглянул из-за угла. Белой шубкой в темноте выделялась Елена. Шрама почти и не видно – его закрывал собой высокий силуэт.

«Это молодой что ли? А где – второй? Ага… вот ты где… с-с-у-ка!».

Щур стоял позади и чуть правее молодого. Присмотревшись в сумраке снежной зимней ночи, Иван разглядел в руке у него какой-то предмет.

«Да ствол это, что гадать! Нож бы хоть чуток отблескивал!».

Шаг… еще шаг. Чуть пригнувшись, финка – уже в руке… и чуть подрагивает от нетерпения! Еще шажок… маленький такой… совсем маленький!

Похоже, Шрам что-то заметил – он-то, в отличие от бродяг, к нему лицом стоит! Да и на фоне снега… Ивана должно быть видно. О чем шла речь между оппонентами, Косов даже не прислушивался. Он слушал снег у себя под ногами… еще слушал, как громко бухает сердце в груди.

«Так и Кондратий хватит, от волнений жутких! И умру во цвете лет, с номерочком на ноге!».

Похоже, в последний момент Щур все-таки что-то услышал, потому как начал поворачиваться.

«Ну уж нет! Хрен тебе, да во все пузо! Зря я что ли так перетрухал, в поисках вас!».

Два быстрых шага вперед. Рука снизу вверх. Удар получился не сбоку в шею, в практически в переднюю часть шеи! Понимая, что удар не вышел, Иван, в последний момент, чуть дернул руку, делая не только тычок, но и режущий удар.

Тут же негромко хлопнуло дважды. А уже начавший поднимать руку со стволом Щур, вдруг дернулся и заперхал, заперхал, пытаясь второй рукой зажать рану на шее.

«Шалишь, дядя!».

Еще подшаг и еще удар снизу вверх, уже – в живот. Чуть согнувшись, Щур