Лучший друг Бога - Филип Дик

— Не так уж сильно. Пусть тебя это не беспокоит.

— А как вас зовут?

— Мистер Эпплтон. Ник Эпплтон. Зови меня Ник, а я буду звать тебя Эймос.

— Нет, — сказал Эймос Айлд. — Мы пока не настолько хорошо знаем друг друга. Я буду звать вас мистер Эпплтон, а вы зовите меня мистер Айлд. Знаете, мне тридцать четыре года. А в следующем месяце исполнится тридцать пять.

— И вы получите множество подарков, — подхватил Ник.

— Я хочу только одного, — сказал Айлд. — Я хочу… — Он вдруг замолчал. — У меня в голове есть какое-то пустое место. Я хочу, чтобы его там не было. Обычно там не было пустого места.

— Большое Ухо, — спросил Ник. — Вы помните о нем? Как вы его строили?

— О да, — ответил Айлд. — Я это делал. Оно будет слушать каждого, а затем… — он замялся, — мы сможем отправлять людей в лагеря. В лагеря для перемещенных.

— А хорошо ли так делать? — спросил Ник.

— Я… не знаю. — Айлд сжал ладонями виски и зажмурил глаза. — Что такое другие люди? Может быть, и нет никаких других; может, это просто фантазия. Вот вы… может, я вас выдумал. Может быть, я могу заставлять вас делать все, что мне захочется.

— А что вам хочется, чтобы я сделал? — спросил Ник.

— Подхватите меня, — попросил Айлд. — Мне хочется, чтобы меня подхватили… и есть такая игра — вы кружитесь, держа меня за руки. И центро… бежная сила… — Он запнулся и попробовал по-другому: — Вы делаете так, что я улетаю за горизонт… — Он опять запнулся. — Могли бы вы подхватить меня? — жалобно попросил он, глядя на Ника сверху вниз.

— Я не могу, мистер Айлд, — ответил Ник. — Из-за сломанной руки.

— Все равно благодарю вас, — сказал Эймос Айлд. Задумавшись, он прошаркал к окну комнаты и стал вглядываться в ночное небо. — Звезды, — проговорил он. — Туда летают люди. Мистер Провони отправился туда.

— Да, — подтвердил Ник. — Он безусловно это сделал.

— А мистер Провони хороший человек?

— Он — человек, сделавший то, что необходимо было сделать, — ответил Ник. — Нет, вряд ли он хороший человек — он скверный человек. Но он хотел помочь.

— А это хорошо — помогать?

— Так считает большинство людей, — сказал Ник.

— Мистер Эпплтон, — спросил Эймос Айлд, — а у вас есть мать?

— Нет, она умерла.

— И у меня нет. А у вас есть жена?

— Пожалуй, нет. Уже нет.

— Мистер Эпплтон, а у вас есть подружка?

— Нет, — резко ответил Ник.

— Она умерла?

— Да.

— Совсем недавно?

— Да, — проскрежетал он.

— Вам надо найти себе новую, — сказал Эймос Айлд.

— Правда? — спросил Ник. — Мне так не кажется — по-моему, мне больше никогда не захочется иметь подружку.

— Вам нужна та, которая будет о вас заботиться.

— Та как раз заботилась обо мне. Это убило ее.

— Как прекрасно, — сказал Эймос Айлд.

— Почему? — уставился на него Ник.

— Подумайте только, как сильно она любила вас. Представьте, что кто-нибудь вас так сильно любит. Мне хочется, чтобы кто-нибудь так сильно любил меня.

— Так это важно? — спросил Ник. — Значит, все дело в этом, а не во вторжениях инопланетян, разрушении десяти миллионов превосходнейших мозгов, переходе политической власти — всей власти — от какой-то элитной группы…

— Этого я не понимаю, — сказал Эймос Айлд. — Я знаю только, как это прекрасно, когда кто-то вас так сильно любит. А если кто-то вас так сильно любил, то вы несомненно достойны любви, а значит — очень скоро и другие полюбят вас так же, и вы точно так же будете их любить. Понимаете?

— Кажется, да, — ответил Ник.

— Нет ничего выше этого — когда человек отдает свою жизнь за друга, — сказал Айлд. — Хотел бы я это сделать. — Присев на вращающийся стул, он задумался. — Мистер Эпплтон, — спросил он, — а есть еще такие взрослые, как я?

— В каком смысле как вы? — уклоняясь от ответа, переспросил Ник.

— Которые не могут думать. У кого пустое место вот здесь. — Он приложил ладонь к своему лбу.

— Да, — ответил Ник.

— Полюбил бы меня кто-нибудь из них?

— Да, — кивнул Ник.

Дверь отворилась; за ней стоял черный охранник с таблеткой морфина и бумажным стаканчиком с водой.

— Еще пять минут, кореш, — сказал охранник, — а потом ты отправляешься в лазарет.

— Спасибо, — поблагодарил Ник, тут же принимая таблетку.

— Земляк, тебе и впрямь очень больно, — заметил охранник. — И вид у тебя такой, будто ты вот-вот свалишься. Получится не очень хорошо для этого малыша… — Он сделал паузу и исправился: — Для мистера Айлда, что он это увидит: он разволнуется, а Грэм не хочет, чтобы его будоражили.

— Для них будут устроены лагеря, — сказал Ник. — Где они смогут общаться на своем уровне. А не будут стараться подражать нам.

Охранник что-то проворчал и закрыл за собой дверь.

— А черный — это цвет смерти? — спросил Айлд.

— Да, верно, — кивнул Ник.

— Значит, они — это смерть?

— Да, — сказал Ник. — Но вам они не повредят.

— Я и не боялся, что они повредят мне; я только подумал, что у вас уже сломана рука и что это, возможно, сделали они.

— Это сделала девушка, — сказал Ник. — Маленькая, курносая подвальная крыса. Девушка, за которую я отдал бы жизнь — только бы всего этого не случилось. Но уже слишком поздно.

— Это ваша подружка, которая умерла?

Он кивнул.

Эймос Айлд взял черный карандаш и стал рисовать. Ник смотрел, как появлялись фигурки из палочек. Мужчина, женщина. И черное животное на четырех ногах, напоминавшее овцу. И черное солнце, черный пейзаж с черными домами и скибами.

— Все черное? — спросил Ник. — Почему?

— Не знаю, — ответил Эймос Айлд.

— Разве это хорошо, что все они черные?

Немного помолчав, Эймос Айлд сказал:

— Сейчас. — Он перечеркнул картинку, затем порвал бумагу на полоски, скомкал их и отбросил в сторону. — Я больше не могу думать, — досадливо пожаловался он.

— Но ведь мы же не совсем черные, правда? — спросил Ник. — Ответьте мне, пожалуйста, а потом можете перестать думать.

— Мне кажется, девушка вся черная. И вы отчасти черный — ваша рука, например, и кое-что внутри вас, — но остальное, мне кажется, нет.

— Спасибо, — сказал Ник, поднимаясь и едва не падая от головокружения. — Пожалуй, теперь я лучше пойду к доктору, — выговорил он. — Я еще навещу вас.

— Нет, не навестите, — сказал Эймос Айлд.

— Не навещу? Но почему?

— Потому что вы узнали то, что хотели. Вы хотели, чтобы я нарисовал Землю и показал вам, какого она цвета, особенно — черная ли она. — Айлд взял листок бумаги и нарисовал большой круг — зеленым карандашом. — Она живая, — сказал он. И улыбнулся Нику.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});