Далекие странники (перевод новеллы) - Тяньтянь Сяо

прислушивался к мягкому голосу собеседника:

— Ты не познаешь ни истинную любовь, ни искреннюю привязанность и рискуешь остаться в полном одиночестве, остерегаясь всех и каждого. Разве найдётся участь печальнее? Видишь ли, быть плохим человеком может оказаться слишком больно.

В тот момент у Вэнь Кэсина возник внезапный порыв излить пережитые страдания и выплеснуть груз обид перед нежданно обретённым наперсником. Но он не посмел, лишь вплёл несколько правдивых слов в одну из своих путаных, невразумительных историй, похожих на словоблудие Цинь Хуэя.[490]

«Слишком больно, — мысленно повторял Вэнь Кэсин, — быть негодяем может оказаться слишком больно… Отчего мы не пересеклись десятью годами раньше, А-Сюй? Теперь я нечто среднее между человеком и призраком, а ты страдаешь от ран, и дни твои сочтены. Отчего этот мир устроен так, что дома рушатся, счастливые семьи разлучаются, а родственные души сокрушаются о запоздалой встрече?».

Время течёт, герои доходят до конца пути, красавицы теряют очарование... Насколько это сложно — следовать по жизни за велением сердца?

С тех пор разумом Вэнь Кэсина овладела неистовая, демоническая одержимость. Вновь и вновь он задавался вопросами: «Почему мне нельзя хоть раз поступить по собственному желанию? Почему нельзя оставить себе этого человека?».

Когда А-Сюй был тяжело ранен в поместье Марионеток, Вэнь Кэсин на мгновение потерял рассудок и едва не надавил на его точку цихай, чтобы лишить боевых искусств, но продлить жизнь. «Всего одно нажатие, — уговаривал себя Вэнь Кэсин, — ему будет больно только мгновение. Если я сейчас протяну руку и исполню задуманное, то потом смогу долго-долго держать А-Сюя в ладонях».

Но вся по каплям собранная за жизненный путь безжалостность Вэнь Кэсина была сломлена одной печальной фразой:

— Другие не понимают. И ты тоже?

«Как я могу не понимать?».

Ещё ни одно живое существо не забиралось в его душу так глубоко, как А-Сюй. Вэнь Кэсин уступал проклятому бродяге снова и снова. Уступал до тех пор, пока тот не врос в его сердце и не врезался в кости. В итоге малейшее неповиновение А-Сюю стало для Вэнь Кэсина невыносимым. Так он и начал ощущать себя человеком.

Так и начал…

Злодеи со всех сторон света роились в тот год, как карпы в реке, состязаясь в корыстности и двуличии. Куда реже попадались настоящие люди вроде Лун Цюэ. Но Вэнь Кэсин заперся от всех до весны в поместье Марионеток, и это было самое счастливое время в жизни. Вместе с А-Сюем и маленьким негодником Чэнлином они убивали только кур и овец, а потом тушили или варили мясо, запивая его деревенским вином.

Из-за травм А-Сюй быстро замерзал на зимнем холоде. Вэнь Кэсин грел у себя за пазухой его ледяные руки и чувствовал, как собственное застывшее сердце оттаивает под чужими ладонями. Всё это ударяло ему в голову хмелем.

А-Сюй был обладателем острого языка и невыносимо мягкого сердца.

А-Сюй был взрослым мужчиной, который боялся есть грецкие орехи.

А-Сюй был пьяницей, хлещущим без разбора и хорошее, и плохое вино.

А-Сюй был…

Подарком судьбы — родным человеком, верным другом… возлюбленным.

С наступлением весны им пришлось пробудиться от счастливого сна в поместье. Волнение в цзянху норовило выплеснуться через край. Кровавый пожар злобы и алчности, который Вэнь Кэсин сам же разжёг, разгорался не по дням, а по часам, и хребет Цинчжу пребывал в опасном смятении. Со всех сторон к горе Фэнъя стягивались вооружённые отряды, а главный противовес ещё не вернулся на своё место.

Хозяин Долины призраков.

Вэнь Кэсин был беззаботным болтуном лао Вэнем, которого не волновали чужие дрязги. И он же оставался владыкой горы Фэнъя в алой мантии, насквозь пропитанной кровью. Эти две личности, совершенно непохожие друг на друга, зажало в одном теле застарелой враждой. Как такое могло случиться?

В последней битве Вэнь Кэсин наконец-то сразил недругов — собственными руками, одного за другим. Но потерял свою маленькую девочку в пурпурном.

А-Сян...

«А-Сян, гэ-гэ отомстил за тебя. В следующей жизни постарайся родиться в хорошей семье! Пусть отец и мать защищают и поддерживают тебя, а братья и сёстры — лелеют и любят. Когда придёт время собирать десять ли приданого,[491] ты сможешь снова выбрать «выдающегося учёного» Цао, и вы идеально подойдёте друг другу без этой отчаянной, несчастной любви, разрывающейся между добром и злом».

Вэнь Кэсин уже был с головы до ног в поту и крови, когда попался скорпионам. Глядя в пустое небо, он перебрал в памяти всё, что взял в уплату за свою безмерную ненависть, и ощутил неописуемое изнеможение.

«Моя обида утолена, — решил Вэнь Кэсин, — теперь можно умереть спокойно. Я просто… сдамся, что тут такого?»

Но один упрямый человек не отдал его смерти.

Когда между ним и скорпионами в облаке всполохов благородной стали Байи возник А-Сюй, чувства Вэнь Кэсина нельзя было передать словами.

Что за многолетняя обида? Какое ещё безмолвное страдание? При чём тут Кристальная броня? Вся эта труха была отброшена на задворки сознания. Он видел только своего бродягу.

Очарованный мгновением, Вэнь Кэсин пообещал себе с безумной решимостью: «Пока у него остаётся хоть капля нежности ко мне, каждый прожитый им день я буду рядом. Если он умрёт, я возьму в руки охапку сухой травы, обольюсь маслом и сгорю на том же месте. Смешаюсь с ним пеплом, и мы вместе станем землёй».

Пока ты хочешь того же, что и я, пока ты хочешь меня…

Позволь оставаться с тобой, пока наши волосы не побелеют от старости.

Примечание к части

∾ «Все страдания растворятся в кувшине вина…» — автор строк: Ван Чжэнь (王缜), династия Мин — политический деятель, министр по военным делам и домашнему хозяйству при императорах Чжу Хоучжао (朱厚照) (У-цзун (武宗)), годы правления 1505-1521, и Чжу Хоуцуне (朱厚熜) (Ши-цзун (世宗)), годы правления 1521-1567.

∾ Цинь Хуэй (秦桧) — 17.01.1090- 18.11.1155 гг. — министр правительства при династии Сун. Спорная историческая фигура, классический пример лживого политика, предателя. Удалил своих политических противников, используя контроль над Имперской цензурой. Худший его поступок — казнь по ложному обвинению национального героя генерала Юэ Фэя (ради подписания унизительного Шаосинского мирного договора с империей Цзинь). Когда правда открылась, на вопрос о преступлениях генерала Цинь Хуэй ответил: «Хотя неизвестно, есть ли что-то, что он сделал, чтобы предать династию, возможно, есть». Статуи Цинь Хуэя и его сторонников поставлены на колени перед гробницей Юэ Фэя, чтобы прохожие могли из века в век проклинать и осквернять их.

∾ Свадебная процессия длиной в десять ли (十里红妆) — досл.