История Украины. Научно-популярные очерки - Коллектив авторов

В ходе осуществления политики устранения различий между городом и деревней произошли некоторые позитивные изменения в сельской местности Украины в целом. В частности, к 1970 г. была фактически завершена электрификация всех колхозов и совхозов. Протяженность дорог с твердым покрытием в 1960-1980-е гг. возросла с 47, 4 гыс. км до 157,2 тыс. км. Уже к 1980 году жители всех центральных усадеб колхозов и совхозов получили возможность ездить рейсовыми автобусами в районные и областные центры. Однако большинство социальных вопросов села не были решены. В результате остаточного принципа финансирования социальной сферы были комплексно обустроены только 2 % украинских сел. Почти половина населенных пунктов не имели школ, почти 60 % — отделений связи, учреждений бытового обслуживания, более 1 тыс. сел пользовались привозной водой. Лишь 3,5 % сельских домов были подключены к сетевому газоснабжению.

Итоги политики ликвидации различий между городом и селом афористически подвел председатель колхоза из Харьковской области Ворошилов, заявив на партконференции в 1988 г.: «Мы много лет жили под лозунгом стирания граней между городом и деревней. Что же имеем? Село стерли, а грани остались».

Еще больший урон украинскому селу принесла политика властей по отношению к так называемым «неперспективным» селам. В Украине под влиянием многих природно-географических и экономических факторов происходило историческое развитие сел. На их структуру влияли наличие плодородной земли, транспортных путей, водных ресурсов, рельеф местности, производственные и хозяйственные потребности, формирование торговых связей а также развитие семейно-родственных и этнических отношений. В зависимости от комбинации этих факторов образовались и большие деревни с численностью свыше 1 тыс. жителей, и средние — от 500 чел., и малые — от 200 чел., и мелкие — до 200, и хутора, которые состояли из нескольких усадеб. Существование каждого из этих типов сельских поселений было исторически обусловлено и экономически целесообразно. В каждом из них земля, как правило, находилась недалеко от хаты. А к усадьбе и земле были привязаны животноводство, подсобные промыслы, перерабатывающая промышленность.

Общеизвестно, что важными особенностями тоталитарных режимов является гигантомания и тенденция к внедрению контроля за всеми сферами общественной жизни. Компартия с подозрением относилась ко всему, что возникло исторически, живет по своим законам и не требует вмешательства «руководящей и направляющей силы». Одним из социальных результатов брежневской политики по концентрации производства стало преобразование большого количества центральных усадеб в бригадные села, а малых бригадных сел — в мелкие. Много сел вообще становились лишними в новой производственной структуре, а поэтому были обречены на исчезновение. Так родилась компания по ликвидации «неперспективных» сел. В подавляющем большинстве случаев объединение хозяйств, а тем более присоединение одного к другому осуществлялось теми же методами, что и коллективизация, т. е. принудительно. В число «неперспективных» сел попало 24 тыс. населенных пунктов из 34 тыс., что оставались в то время. В деревнях, которые были занесены в число «неперспективных», запрещалось строительство объектов социальной сферы, закрывались начальные и восьмилетние школы, фельдшерско-акушерские пункты, ликвидировались сельские советы.

Концепция «неперспективных» сел в очередной раз засвидетельствовала и экономическую неэффективность режима, и его аморальность. Однако, если об экономических последствиях реализации концепции «неперспективных» сел можно говорить как про негативные, то последствия социальные следует признать как катастрофические. На протяжении лишь 1959–1979 гг. число сел в Украине уменьшилось с 42 229 до 29 806. Таким образом, на 12,4 тыс. стало меньше очагов народных традиций и обычаев, «сельских миров», «малых родин», без которых не может быть и Родины великой. То есть планомерно проводилась политика по раскрестьяниванию Украины, ликвидации ее национальной самобытности, унификации по советскому, социалистическому образцу.

Упадок и уничтожение малых сел сопровождалось массовой миграцией их жителей в города. Темпы сокращения сельского населения с каждым годом ускорялись. Если в 1959–1970 гг. количество крестьян сократилось на 1,2 млн человек (5,3 %), в 1970–1979 гг. — на 2 млн (9,6 %), то в 1980–1987 гг. потери сельского населения Украины достигли 2,2 млн чел. (11,3 %). Удельный вес сельского населения Украины уменьшился с 54 % в 1959 г. до 33 % в 1989 г. Мигрантами становились преимущественно молодые люди, которые относительно легко ассимилировались в давно русифицированных городах (особенно в южных и восточных регионах Украины).

Повседневная жизнь

Командная экономика, апогей развития которой пришелся на 1970-1980-е гг., была обречена оставаться экстенсивной, затратной, иррациональной. Лозунг Л. Брежнева «Экономика должна быть экономной» был не иронией, а реальной действительностью. Идеология «развитого социализма» главенствовала и в экономической сфере. Вместо экономических методов управления применялись административные, исходившие из ложных идеологических схем. Благосостояние советских людей никогда не было главной целью социалистической экономики. Отрасли группы «Б», которые ориентировались на удовлетворение потребностей населения, оставались малоразвитыми. В экономике СССР сложилась парадоксальная ситуация: отрасли ВПК производили самое современное оружие, космическую технику, суперпередовые приборы и оборудование, используемые в вооружении, однако обеспечить население бытовой техникой (стиральные машины, холодильники, телевизоры и т. п.) были не в состоянии.

Общеизвестно, что по уровню жизни народа советская Украина существенно отставала от высокоразвитых стран. Однако сравнивать благосостояние людей только по возможностям приобретения товаров народного потребления чрезвычайно сложно. То, чего советский украинец недополучал в автомобилях, магнитофонах, модной одежде, он, возможно, компенсировал, пользуясь бесплатным образованием, медицинским обслуживанием, на что, например, западноевропейцы или американцы должны были истратить значительную часть своих доходов. И все же, исходя из сложных критериев, разработанных западными исследователями, очевидно, что советская экономическая система была не в состоянии удовлетворить материальные потребности людей в такой мере, как это делала западная капиталистическая экономика. Так, в 1970 г. уровень потребления на душу населения в Советском Союзе составлял лишь примерно половину уровня Соединенных Штатов. При этом статистика не учитывала безусловно более низкое качество товаров и услуг в СССР, что значительно сокращало срок эксплуатации, например, бытовой техники и влекло за собой дополнительные затраты на бесконечные ремонты и повторное приобретение новой техники. В 1982 г. потребительская корзина обычных еженедельных покупок, для оплаты которых в Вашингтоне нужно работать 18 часов, в Киеве стоила примерно 53 часа работы.

В СССР Украина по уровню потребления занимала пятое место после России, Литвы, Латвии и Эстонии. Наличие в Украине незначительного излишка рабочей силы обусловливало то, что заработная плата в республике была на 10 % ниже, чем в среднем в СССР. Советский Союз в целом по уровню жизни находился в мировом реестре в группе слаборазвитых стран на местах после пятидесятого. Эта статистика очень тщательно скрывалась от населения.

Повседневная жизнь граждан Украины характеризовалась вечным дефицитом, очередями, поиском («доставанием») товаров. В структуре повседневности, пожалуй, главным компонентом было жилье. Никогда при социализме советское государство и близко не подходило к решению этой жизненно важной проблемы. Даже пресловутые «хрущевки» не могли угнаться за темпами урбанизации, поэтому сотни тысяч людей продолжали стоять в очередях на получение квартиры. При этом качество бесплатного жилья было крайне низким, а квартиры — очень ограниченными по площади.

За 1965–1985 гг. в Украине было сооружено 7305 тыс. новых квартир, 33 млн человек улучшили свои жилищные условия. Однако жилищная проблема продолжала существовать и даже обостряться. Темпы урбанизации оказались слишком высокими, чтобы ликвидировать или уменьшить жилищную проблему.

Только у немногих новоселов каждый член семьи имел отдельную комнату. Что касается предоставления земельных участков, кредитов, налаживания индустрии индивидуального строительства, то об этом не было и речи. Стройматериалы для населения строго лимитировались и отпускались по очереди исполкомами местных советов.

«Развитой социализм» строился как большая коммунальная квартира, где каждый о каждом знал все, мог проконтролировать его быт и мысли, просигнализировать в случае каких-либо отклонений от общего стиля и способа существования. «Стукачество» все еще оставалось органичной чертой так называемого советского образа жизни.