Алая Завеса. Наследие Меркольта - Роман Александрович Покровский

сейчас она была неуместна.

– Я исполню своё обещание, – ответил он.

– Ты обещал сделать это как можно скорее. Возможно, тебе страшно. Но попробуй представить, что она сейчас чувствует. Ты исчез из её жизни и не думаешь появляться обратно.

– А что с ней будет, если она услышит правду?

– Это разобьёт ей сердце. Но она справится.

Юлиану так же больно было думать об этом. Он не был готов к серьёзному разговору с Магдаленой. Не знал, какие слова произнести, чтобы правда звучала мягче.

Он откладывал этот день всё дальше и дальше. Но Пенелопа была права – вечно этого избегать не получится.

– Тебя и вправду беспокоят её чувства? – спросил Юлиан.

– Да. Потому что когда-то и я была на её месте.

Как и Юлиан. Такое случается в жизни каждого хотя бы однажды. Желание нежиться в кровати окончательно пропала, и он встал с постели.

– Ты права, – произнёс он. – Я должен собрать мужество в кулак и объясниться ей. Сделаю это завтра, после экзамена.

– Сегодня, – поправила его Пенелопа.

Это было не просьбой, а приказом. Озвученным таким тоном, что Юлиан не мог ослушаться.

– Ты действительно считаешь…

В дверь постучали, а уже через секунду она открылась. На пороге стоял Джо – всё с тем же демонстративно каменным и невозмутимым лицом.

– Завтрак готов, – произнёс он.

– Мы скоро будем, Джо, – ответил Юлиан.

Дворецкий несколько секунд не двигался, после чего произнёс:

– Миссис Скуэйн плохо спалось этой ночью. Она просила не делать это так громко в её доме.

С одинаковой интонацией он мог как читать лекцию, так и рассказывать анекдот. Юлиан и Пенелопа переглянулись друг с другом, после чего засмеялись.

Погода была прекрасной – голубое небо, столь ясное, что даровало надежду, яркое солнце, которое не беспокоило своими лучами находящихся в блаженной тени сквера и свежий воздух, которым хотелось не только дышать, но и слиться с ним воедино.

После снежной зимы, вместившей в себя так много угроз и мокрой весны, унесшей жизнь друга, лето казалось началом новой главы – не только более откровенной, но и позитивной. Предыдущие были драмой, и Юлиану хотелось наконец-то побыть героем комедии.

Но не тут-то было. На фоне событий, которые привели к захвату города Сорвенгером и отъезду Гарета, с которым не удалось даже попрощаться, у Юлиана оставалось ещё одно важное дело. Несмотря на кажущуюся простоту, для юноши оно было тяжелее битвы с самим Люциэлем.

Он не хотел терять Магдалену. Но встречаться сразу с двумя девушками было бы неправильно.

– Сказали, что подумают, – она закончила рассказ о поездке в Берлин.

Большая часть её слов так же благополучно вылетела из ушей Юлиана, как и залетела. Он не мог сосредоточиться на её рассказе. Мысленно он репетировал текст, но так и не мог набраться смелости для того, чтобы начать.

– Надеюсь, всё получится, – растерянно ответил он.

Магдалена ещё не заподозрила ничего странного. Окрылённая встречей с Юлианом, она не видела дальше своего носа.

– У тебя как дела? – спросила она.

Стоит ли ей знать об этом? Юлиан посчитал, что она заслужила это, потому что находилась рядом с ним и всячески поддерживала большую часть пути.

Оглянувшись по сторонам и удостоверившись, что лишних ушей нет, он произнёс:

– Во время моего дня рождения Рейнхард лично пришёл в гости и попросил выдать ему Гарета. Гарет его прогнал.

Магдалена замедлила шаг.

– И ты молчал об этом?

– Не хотел портить твоё настроение. Всё хорошо, Гарет прогнал его. Думаю, Рейнхард боится.

– Прогнал? Единолично?

– Да. Внутри него столько силы, что и представить сложно. И она растёт с каждым днём. В целях безопасности мы замаскировали его под Карла Свайнхерта и отправили в приют Старших Сестёр.

– Разумное решение, – кивнула Магдалена. – Будучи маленькой, много раз слышала о древней защите, наложенной при помощи любви и самоотверженности. Злу не понять этого, поэтому не переступить через этот порог.

Так же, как и Гарет, Юлиан сомневался в правдивости этих убеждений. Его друга бросили одного в Богом забытом месте, где некому даже присмотреть за ним. Сорвенгер, обладающий силой, которая позволила ему оказаться вычеркнутым из хронологии времени, без труда сможет попасть туда.

Но думать нужно было не об этом. На плечах Юлиана висела не такая ответственная, но куда более сложная миссия.

– Что с тобой? – напомнила ему о себе Магдалена. – О чём ты задумался?

Видимо, время пришло. Но Юлиан по-прежнему не мог себя заставить.

– Юлиан, – произнесла девушка. – Что с тобой?

– Я должен сказать тебе кое-что, – прошептал Юлиан.

Ему далось это с большим трудом. Взгляд Магдалены изменился. Юлиан не мог объяснить, что увидел в них, но отчего-то смог понять, что она начала догадываться.

– И о чём же? – её тон был отнюдь не нежным, как раньше.

Юлиан окончательно растерялся. Взгляд Магдалены давил на него, и это мешало собраться. Возможно, стоило написать письмо вместо личной встречи.

– Не пугай меня, – сказала Магдалена. – Не говори, что ты уходишь.

– Не хочу… Но должен.

Магдалена кивнула головой. Она пыталась сохранять самообладание, но выражение лица убеждало в обратном – она еле сдерживалась.

– Не хочу, но должен? Я не понимаю тебя, Мерлин. Если не хочешь что-то делать, то и не делай. Если ты кому-то чем-то обязан, то подумай трижды. Правила придуманы для слабаков, а не для нас с тобой.

Именно это было причиной данного разговора.

– Дело в другом…

– Так соберись и скажи уже. Ведёшь себя как мямля. Ты уходишь от меня к Лютнер? Красавице, что однажды уже предала тебя? Тебя жизнь вообще ничему не учит?

Юлиан не видел её прежде столь серьёзной и дерзкой. От привычной нежности не осталось и следа – перед ним стояла взрослая женщина, наученная опытом, включающим в себя не только хорошее.

Юлиану стало ещё страшнее. Сражаться против Моритца Зеннхайзера было куда проще.

– Она была вынуждена, – произнёс он.

– Вынуждена? Кто её заставил? Она не приложила никаких усилий ради того, чтобы удержать тебя.

– Она бросила всё ради меня. Сбежала из дома.

– И убежит туда обратно, как только закончатся деньги. Неужто ты не понимаешь этого? Предавший однажды предаст дважды.

– Я люблю её.

– Нет, Мерлин. Ты не умеешь любить.

Это было очень обидно. Но Юлиан предпочёл не отвечать оскорблением на оскорбление, потому что знал, что Магдалене тяжело и без этого.

– Мы можем остаться друзьями, – сказал он.

– Нет, не можем. Ненавижу эту фразу. Не будет никакой дружбы, потому что ни тебе, ни мне она не нужна. Мы оба это знаем.

– Прости меня, Магдалена. Мне очень жаль.

– Я