Хельмова дюжина красавиц (СИ) - Карина Демина

— Сразу не надо.

…Себастьян подозревал, что если и случится ему обзавестись памятником, то стоять он будет исключительно на его, Себастьяна, могиле. А потому, конный или нет, но вряд ли порадует.

— А орден все-таки дайте… отвлечь надо.

К счастью, Его Высочество спорить не стал, отстегнул тот самый, Драконоборца, за заслуги перед отечеством полученный — знать бы, еще за какие, — и сунул в руку Себастьяну.

Орден был колюч и неудобен, но надо сказать, выглядел красиво. Кое-как примотав атласную ленту к хвосту, Себастьян орден выкинул на травку.

Тварь дернулась.

Зашипела.

И иглы, покрывавшие тощее ее тело угрожающе поднялись.

— Это где ж такие водятся-то? — поинтересовался Матеуш, который чувствовал себя крайне неудобно. Во-первых, земля была жесткой и холодной, трава, ее покрывавшая — мокрой. Во-вторых, на него, Матеуша, покушались, что, в общем-то не было чем-то новым или удивительным, но до сего дня покушения обставлялись как-то более прилично. В-третьих, девица, которую Матеуш прочил в фаворитки, оказалась вовсе не девицей…

Нет, с одной стороны сейчас Матеуш этому обстоятельству был даже рад… с актором оно как-то безопасней, нежели с девицей. С другой…

…если кто прознает…

— Глядите, — прошипел актор, ткнув острым локтем в королевский бок.

Поглядеть и вправду было на что.

Тварь, уверившись, что ничего опасного нет, застыла. И орден она заметила… да и как не заметить, когда тот на травке лежал, блестел ярко…

Тварь иглы обложила.

И привстала, силясь разглядеть этакое диво.

И вновь присела, вытянула шею, силясь клювом дотянуться, но не сумела. Зашипела.

Закурлыкала.

Вытянув тощую лапку, впрочем, вооруженную острыми когтями, скребанула по земле… и оглянулась. Никого.

Тишина.

Такая тишина, что и Матеушу жутко… а этот, который рядом лежит, в орденскую ленту вцепившись, и дышать-то перестал.

Тварь сделала шаг.

Крохотный такой шажок. Замерла. Вновь иглы подняла.

— Опасается… — одними губами произнес актор, и Его Высочество, охваченный внезапным азартом, кивнул: точно, опасается. Но и хочет до ордена добраться, вон тот как блестит… и завороженная сиянием драгоценных камней, тварь решается шагнуть…

…еще на палец ближе.

…и еще…

…иглами ощерилась, раздулась до того, что того и гляди порвется, треснет серая кожа…

Отвратительное создание. И чем ближе подбирается, тем большее отвращение внушает. Королевич видел теперь и шкуру, и серые иглы, некогда бывшие перьями, но теперь едва-едва державшиеся на коже существа, и влажноватую, словно слизью покрытую чешую его…

…у актора чешуя была крупной и сухой, как у варана, которого доставили в отцовский зверинец, пытаясь выдать за дракона. Варан и вправду отличался внушительными размерами и отменным аппетитом, а вот пламя изрыгать отказывался наотрез.

Нет, сперва-то его за дракона и держали, пока папенькины ученые наглядно не доказали, что сие создание божие относится к обыкновенным, магии лишенным…

…а актор?

— Еще немного… — актор потянул за ленту, и орден пополз, а тварь, уже почти поверившая, что дотянулась, поползла за ним. Она двигалась рывками, прижимаясь к земле, и над влажною травой торчал узкий хребет с иглами.

— Еще чуть-чуть…

Его Высочество затаил дыхание.

И сам актор дышать почти перестал… но вот тварь рванулась, вцепилась когтистыми лапами в орден и заверещала…

…смолкла, как-то быстро затихнув в когтистых лапах актора. Хрустнула шея, а может и не шея вовсе, может мерзкий этот звук почудился Его Высочеству, но как бы там ни было, крылья твари повисли безвольно, иглы осыпались, а сама она…

— Что за мерзость?! — Матеуш выбрался из-под крыла и попятился, закрыв нос рукавом.

От рукава пахла землею и травой.

— Мертвечина, — актор вытер руки, перемазанные чем-то липким и бурым о траву.

Попытался вытереть.

— Самоликвидировалась…

От твари остались иглы.

И еще белый птичий череп, который актор зашвырнул в кусты и, поднявшись, отряхнулся, посмотрел на королевича.

— Ну? — спросил он, почесывая янтарным когтем подбородок. — И чего делать будем?

Этот вопрос мучил и самого Матеуша.

— Если… — Его Высочество перевел взгляд с актора на бурую кучу гнилья. — Если ты кому-нибудь… хоть слово… сгною… в подземелье… или на плаху.

Актор не стал убеждать, что никому ни словом не обмолвится об этакой двусмысленной ситуации, но лишь вздохнул и попросил:

— Отвернись…

Спустя мгновенье у лавочки обнаружилась прехорошенькая панночка… правда, весьма растрепанная и в платье разодранном, остатки которого она прижимала к груди. И грудь эта волнительно вздымалась…

…Матеуш хотел отвернуться.

Честное слово, хотел!

Просто немного замешкался и…

— Что за… — раздалось вдруг за спиной, и голос этот, услышать который Его Высочество не был готов, заставил подпрыгнуть. — Матеуш! Изволь объясниться!

Ее Величество, Каролина Аушвицкая, урожденная Баррегез, смотрела на сына, и в очах ее, пожалуй, более выразительных, чем когда бы то ни было, читалась печаль.

Нет, скорбь.

А еще осознание, что нынешний скандал навряд ли удастся замять.

Атласные юбки Ее Величества, пусть и весьма пышные, не способны были скрыть ни девицы вида крайне неподобающего, ежели не сказать — ужасающего, ни Матеуша, торопливо оправлявшего изгвазданный грязью мундир…

— Матушка, вы… откуда здесь?

— Оттуда, — ответила Ее Величество, кружевным зонтиком указывая на громадину королевского дворца, что виднелась вдали. — Мы… гуляем…

…и жаль, что не в одиночестве.

За спиной Каролины клином выстроились фрейлины, возглавляемые статс-дамой, каковая помимо всех мыслимых и немыслимых достоинств, благодаря коим удерживала сей пост уже третий десяток лет, обладала весьма существенным недостатком.

Она не сплетничала, нет… но и мимо новости скандальной пройти не могла. Но ежели со статс-дамой и удалось бы договориться, все ж таки женщина она разумная и местом дорожит, то всех фрейлин разом не заткнешь… особенно новенькую, кучерявую, пристроенную в королевскую свиту Его Величеством, естественно по просьбе родственников, но девица восприняла подобную милость как аванс…

Стоит, ресничками хлопает, вздыхает, небось…

И примечает…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});