Сильная и независимая для котика (СИ) - Вада Маричка

— Забыла, как следует приветствовать учителя? — ледяным голосом спросил Христов.

— Да не померкнет твоя звезда, наставник! — спохватилась Мурси, преклонила голову, но взгляда своего не отвела, даже не посмотрела в пол, что считалось выказыванием высшей степени недоверия к своему учителю.

— Да хранит тебя Разум, — кивнул и Христов, впрочем, никак не меняя выражения своего лица.

— А я Клара, вы меня помните? Врач, — шагнула смело вперед Дорн и протянула руку. Христов недоуменно уставился на её ладонь.

— Проводникам запрещено прикасаться к смертным, ты чего, сеньорита? — загородил её собой на всякий случай Коди. — Привет, дядя Джес!

— Привет, Коди, — едва заметно, но очень тепло улыбнулся ему Христов и опять окатил холодом свою ученицу. Казалось, что он замечает какие-то изменения, видит её нерешительность, колебания, и сейчас обдумывает, чем они ему в итоге грозят. — Всё путем, гадкий кворченок.

Он произнес это так же безэмоционально, как и все свои реплики, обращенные обычно к капитану. Было не понятно, то ли это утверждение, то ли вопрос.

— Я не знаю, наставник, — растерянно пролепетала Мурси, отступая на полшага назад. — Не понимаю.

— Я знаю, — твердо ответил Христов. — Чтобы чётче видеть Путь, найди его начало.

Больше ничего никому не сказав, он накинул капюшон, развернулся и отправился к своему кораблю, а Мурси так и осталась стоять, озадачено глядя вслед. Что он хотел сказать? Почему назвал её именно так? Еще один тайный знак или капитан опять ищет смысл там, где его нет, нарочно даря себе еще одну пустую надежду? Нет! Она не позволит ему больше играть на чувствах. Никогда!

Поздно разозлившись, но совершенно не разгневавшись, Мурси топнула ногой.

— Дурак! — тихо гавкнула она в спину уже почти скрывшегося с глаз наставника и тот повернулся, словно и впрямь услышал её.

И на этот раз это он выглядел непривычно обескураженным, даже испуганным. Взгляд его направленный точно на Мурси был неожиданно мягким, молящим, но продлился какую-то долю секунды, и почти сразу же Христов вновь натянул на себя непроницаемую надменную маску и скрылся за шлюзом. Сердце Мурси забилось, дыхание участилось, она крепче сжала спасительную ладонь Моргана. Обычно, к этому времени, триггер брал своё, и капитан уже ничего не видела и не соображала. Но сегодня, зная наверняка, что Христов не такой уж и железный, услышав от доверенного источника, что хотя бы раз наставник точно плакал о её судьбе, Мурси больше не испытывала по отношению к нему ненависти или гнева и осталась в твердом уме. Поэтому-то и смогла увидеть это секундное преображение. Вдруг и раньше было так же и, уходя, Христов всегда прощался с ней нежным намеком?

— Сильная баня! — первым нарушил странную тишину Коди, возмущенный до глубины души. — Как, как дядя Джес тебя назвал?

— Гадкий кворченок, — расплылась в улыбке Мурси. Она вновь начала движение, не позволяя себе углубляться в осмысление всего короткого разговора с наставником. Уже одно это прозвище растрогало её до слез, капитану совсем не хотелось показывать свои слабые стороны предполагаемым шпионам.

— И вы рады, сэр? — еле выдавила из себя Клара, но по мере ускорения её шагов, речь тоже набирала темп. — Офигеть! Мало того, что кворчем, так еще и гадким! Я бы сказала, что в шоке, но вы становитесь предсказуемой. Хуже и обиднее ругательства не придумаешь! Это в вашем вкусе? Как же Христов только что пал в моём свете, вы даже не представляете! Я была такого о нем хорошего мнения, но теперь, после таких слов…

— Он любя, — возразила Мурси, открывая двери шлюпки.

— Любя? Нет, если он так любя обращается к своим любимым, я отказываюсь становиться его любовницей! — Клара поняла, что сморозила лишнего, и добавила, как ей казалось оправдывающее её уточнение: — Даже гипотетической! Зато теперь мне, как психологу, многое понятно. Наверное, когда Морган назвал вас уродливым созданием природы, то сразу показался неотразимым. Только послушайте меня, капитан, как подруга вам говорю — это неправильно! Это не ласково и не от любви. Мне тоже казалось, что папа меня критикует, потому что хочет сделать лучше, потому что переживает. Но нет, так поступают настоящие абузеры и закостринелые манипуляторы. Двойное послание, во, вспомнила. Знаете, когда говорят одно, а подразумевают сразу много чего и вообще не различить, кто в лес гулять пошел, а кто в нём заблудился. Как в стишке: «Жив-здоров, лежу в больнице, сыт по горло, жрать хочу, приезжайте поскорее, я вас видеть не хочу».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Капитан, Клара права, — согласился Морган. — Но вы её не слушайте. Вы себя хорошо чувствуете, вас не тошнит?

— Не тошнит, Морган, спасибо, — смущенно улыбнулась Мурси и кивнула Коди, чтобы тот задал программу бортовому компьютеру. — Это же из сказки, как вы не понимаете! Вам в детстве совсем не читали классику?

— Не припомню, чтобы классики писали про кворчей, — пробормотал Бобби.

— Да нет такой классики, камрад. Сеньорита-капитан большая фантазерка.

— А вот и есть! — запротестовала Мурси, звонко стуча себя рукой по коленке. — «Гадкий кворченок», так и называется. Про то, как к домашним животным на ферму подложили яйцо дикого боевого кворча. И все над ним смеялись, били и всячески издевались, даже братья и сестры. Только мама его любила таким, какой он есть, и всегда оберегала, хотя её саму всё сообщество за то шпыняло. А потом кворченок вырос, убил всех и съел. Классика метафор.

— Ну и сказка! — сглотнул Бобби, живо рисуя в воображении картину поедания боевым кворчем фермерского хозяйства вместе с его владельцами. — Ужасная!

— Так вот отчего сеньорита-капитан такая кровожадная! — весело подхватил Коди. — Чем удобряли, то и выросло. Если бы меня воспитывали на таких сказках, я бы тоже всех убивал и ел.

— А при чем тут вы, сэр? — не поняла Клара. — Почему Христов вас так называет? Он выступает в этих отношениях кем? Мамой? Нет, расскажите мне как психологу. Я-то думала, вы с ним типа обручены, но его ваш внешний вид не удовлетворил. Естественно, кто захочет лысую жену? И как, собственно говоря, можно обручиться с «мамой», которая и не мама даже, а мужик, в довольно зрелом возрасте? Какие вы к нему чувства тогда испытываете? Это уже за гранью известной мне психологии, какие-то прям запредельные извращения.

— Мурси, вы были для наставника гадким кворченком? — перебил Морган подругу, которая успела задать сразу тысячу вопросов и ни на один не дождалась ответа. Определенно, с самого начала нужно было брать инициативу разговора на такую скользкую тему в свои руки.

— Может не надо? — тихо предложил Иржи, почему-то вжимаясь в щель между креслом и дальней дверью, словно старался отодвинуться подальше от капитана.

— Именно, Морган! А знаете, как ко мне прилепилось это прозвище?

— Несравненная Леди, — смелее возразил Ваццлав, — вы уверены, что хотите это вспоминать?

— Короче, достали меня как-то Бакич и Локич, мои учителя по логике и точным наукам, — не обратила внимания на протесты Мурси. — Зарубились мы с ними не на шутку насчет суперпозиции состояний. Я говорю, что мы не можем уловить квантовое движение, потому что относительно нас они шевелятся слишком быстро. Если бы могли замедлять время, то все увидели бы этот очевидный пробел в теории. А они своё твердят! «Нет, у частицы такое состояние, одновременное, пока не посмотришь, не узнаешь». И главное апеллируют к некоему ученому коту Штрихенберга. Ох, а спорить они не любили, шоб ты знал, ты б заплакал! Да и ваще, не позволительно молодым ссыкухам оспаривать мнения учителей, вот они меня и шокнули сразу оба два. Прибежал Гидрос, выслушал мои жалобы, и говорит: «Маловато будет, маловато». И как добавит! Вот тогда я и рассердилась. Смотрю на эту рыбью рожу и думаю, шо б ты, разбежавшись, прыгнул со скалы! А Гидрос не сразу понял, попятился, начал глазами в окне искать уступы, а потом как заорет, и давай поджигать. Приволок за волосы к наставнику, всё тому рассказал, потребовал адекватного наказания. А Христов всегда вначале разбирался, а потом только применял Силу. Он мне зонд зарядил, чтобы ожоги подлечить, а сам кивает, слушает, да так внимательно и молчит, что самое главное! И че-то я бдительность ослабила и ляпнула: «Вот вырасту и убью их всех! И будем жить в монастыре только мы вдвоем». Как он меня тогда молниями изнахратил за такие мечты, шоб ты знал, ты б заплакал! Вся в звездочку с месяц ходила, никакие зонды не могли залечить, — и Мурси громко захохотала, да так, что её смех эхом отразился от каждого закоулка скайтрея, отдаваясь в тишине, повисшей над остальными членами отряда.