Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус - Дэн Абнетт

— Вы еще не обдумали мое предложение навязать бой снаружи Стены? — спросил Ксанс.

— Непрактично, генерал, — ответил Кроу.

— Мы видели, как Вервунская механизированная бригада была уничтожена в лугах, — добавил Штурм.

— Да, но теперь они бы окопались и были бы прикрыты руинами наружных трущоб. Стратегия, выдвинутая Нэшем, Гризмундом и Гаунтом, сегодня выглядит более оправданной. Севгруппы и Нармянская бронетанковая могли бы неожиданно выступить в поддержку пехоты и ударить неприятеля в лоб.

Гаунт слушал, пораженный. Он впервые слышал план Ксанса. Очевидно, Штурм, Анко и Кроу приложили для этого все усилия. И явно не было совпадением то, что Ксанс озвучивал его теперь, в присутствии Гаунта.

— Нет! — рявкнул Штурм, не справившись с яростью. — Мы не станем разбавлять наше сопротивление здесь, разбрасываясь людскими ресурсами и техникой. В ходе рейда наружу неизбежны потери.

Ксанс покачал головой и покинул зал, даже не отдав честь.

Штурм бросил сердитый взгляд на Гаунта.

— Даже не думай поддержать Ксанса, Гаунт. Имперские силы в улье Вервун не пойдут в наступление ни сейчас, ни в ближайшем обозримом будущем.

Гаунт кивнул, отдал честь и вышел. Он знал, когда стоило спорить, а он и так уже достаточно подставлялся в последнее время.

На закате зойканцы возобновили периодические бомбардировки, обстреливая Куртину бессчетными снарядами и ракетами, больше чтобы раздразнить, чем чтобы нанести серьезный ущерб. Башенные батареи отвечали огнем, только когда видели цель.

Зойканские наземные силы, подбираясь к Стене, обстреливали ворота из окопов и траншей. На Сондарских вратах корпус Вервунского Главного под началом капитана Карджина поднял бронированные купола вращающихся электрических турелей и прошерстил землю за стеной вихрями огня.

Новые защитные укрепления на Вейвейрских вратах принимали первые удары. Раздалось характерное клацанье минометов, обстреливающих каменные стены, и клубы пыли поплыли на солдат на бруствере.

Фейгор вертел скопом, выискивая мишень в пустоши трущоб, и вскоре разглядел струйки дыма, вьющиеся над замаскированными минометами.

Он направил Брагга на стену и навел ему цель, пока Брагг загружал реактивные гранаты в свой ручной гранатомет. Затем Фейгор воксировал Роуну запрос на открытие огня.

Роун прохаживался по внутренним траншеям, когда получил запрос, и велел Фейгору подождать.

Он поспешил по окопу к вольпонскому командному штабу, полуразбитому вагону поезда, погребенному в пепле и щебенке и прикрытому по всему периметру бронеширмой, мешками с песком и грудами камней. Роуну было приказано координировать оборону с вольпонскими коллегами, но, несмотря на обновления коммуникации, внесенные Штурмом, — или же, как мрачно предполагал Роун, благодаря им, — внутренние вокс-линии работали медленно и с перебоями.

Двое Аристократов элитной Десятой бригады стояли на страже у завешенного тканью входа. Они были настоящими гигантами в своих панцирных боевых доспехах, опрятной серо-золотой форме без единого пятнышка. У каждого был блестящий черный хеллган с прицепленным подствольным гранатометом.

Они преградили ему дорогу.

— Майор Роун, танитский полевой командир, — бодро сообщил он, и они расступились, пропуская его.

Полковник Николаас Ташен ДеХанте Кордей был истинным Аристократом: массивный, могучий, с квадратной челюстью и тяжелыми веками. Он сидел за схемным столом, когда Роун вошел, и смерил танитца взглядом, каким мог бы наградить что-то, прилипшее к ботинку.

Роун кивнул.

— Я хочу открыть ответный огонь. Минометы обстреливают мои позиции.

Кордей сверился со своими схемами, затем кивнул.

— Вам нужна поддержка?

— Они просто достают нас, выигрывают время. Но я не хочу заставлять людей сидеть сложа руки, когда они уже навелись на цель.

— Нужно задействовать артиллерию?

Роун качнул головой.

— Пока нет. Давайте я заткну минометы, а там посмотрим, что они выкинут дальше.

— Очень хорошо.

Роун повернулся к выходу.

— Майор? Роун, верно?

Роун обернулся и увидел, что Кордей поднялся на ноги.

— Я очень надеюсь, что Вольпон и Танит смогут взаимодействовать в бою, — произнес он.

— Я разделяю ваши чаяния.

— Наши полки в прошлом не слишком ладили.

Роуна удивила его прямолинейность.

— Нет. Не слишком. Могу я поинтересоваться… вы знаете почему?

Кордей вздохнул.

— Вольтеманд. Я не принимал участия, но просмотрел записи. Оплошность генерала Штурма привела к тому, что наша артиллерия накрыла ваши полевые части.

Роун вежливо кашлянул. Это была обтекаемая и достаточно неточная оценка, но он не хотел спорить с офицером-Аристократом.

— Я полагаю, что Вольпон никогда не приносил официальных извинений Танит. Как бы то ни было, я приношу извинения сейчас.

— Есть причина? — настороженно спросил Роун.

— Один из моих людей, Кулцис, хорошо отзывался о Призраках, в особенности о полковнике Корбеке. Они вместе сражались на Наседоне. Другие превозносили руководство Гаунта на Монтаксе. — Кордей улыбнулся. Улыбка выглядела искренней, несмотря на аристократическую невыразительность лица. Роун подумал, что симпатия к Кордею не так и невозможна.

— Штурм, Император храни его… Жильбер… многие из высшего эшелона — они, конечно, до конца дней своих будут презирать Танит! — Они оба рассмеялись. — Но вы увидите, что я справедливый человек, Роун. Мы, Аристократы, кичились своим превосходством долгое время. Пришло время поучиться у других и осознать, что в Имперской Гвардии есть и другие славные полки, служба с которыми плечом к плечу могла бы стать честью и просвещением для нас.

Роун был действительно изумлен. Как и все Призраки, он ненавидел Аристократов, для его озлобленной души ненависть была естественна. Он никогда не поверил бы, что услышит искренние товарищеские слова от одного из них, тем более — старшего офицера.

— Я ценю ваши слова, полковник. Я их запомню и распространю ваши мысли среди своих людей. Справедливости ради надо признать, что если мы не научимся взаимодействию, то умрем здесь. В рамках сотрудничества могу я заметить, что вокс-связь все еще не вполне надежна?

Кордей кивнул и сделал стилусом пометку на инфопланшете.

— Установите полосу частот «пи» как основную, а полосу «каппа» — запасной. Думаю, я отправлю одного из подчиненных с вокс-установкой в качестве связного. Предлагаю обменяться.

Роун кивнул, салютовал и вышел.

Кордей подозвал телохранителя.

— Отправь Гравена с вокс-сетом к танитцам. Скажи, пусть выступает связным. Я хочу, чтобы он присматривал за этим омерзительным сбродом Призраков, объясните ему это. Нам не надо, чтобы они укусили нас за жопу, когда сражение начнется.

Возвращаясь по окопам, Роун отправил подтверждение Фейгору на главной стене. Гранатомет Брагга выстрелил, и зойканские минометы взлетели на воздух в брызгах пламени и обломков, когда выпущенная граната попала в их боеприпасы.

Вскоре из зойканских рядов лазерный огонь забарабанил по Куртине. Призраки сидели, не высовываясь, и выжидали.

В Хасском восточном форте, выходящем на устье реки, царила гробовая тишина. Хасский восточный до сих пор война обходила стороной, но позиция оставалась стратегически важной, поскольку защищала шоссе на Ванник и врата Онтаби, единственные из пяти огромных городских врат, которые пока еще не осаждали.

На вершине башни сержант Варл всматривался в сумерки, спускающиеся на заросшие камышом берега и островки матово-серой реки. Цапли и трясогузки шуршали камышами и носились по реке, оставляя за собой рябь, а воздух над берегом подрагивал от жужжания комаров. Громада автодорожного моста Гиральди на севере казалась смутным силуэтом.

Дождь утих. В воздухе разлился предгрозовой аромат. Два взвода танитцев Варла делили этот форт с тремя взводами Роанских Диггеров под командованием капитана Уилларда и тремя сотнями канониров Вервунского Главного, подчиненных майору Родъину, младшему члену семьи небольшого благородного дома.

Варл поладил с Уиллардом. Роанцу было около двадцати пяти, загорелый, растрепанный, светловолосый, с пронзительными карими глазами и здоровым чувством юмора. Как и у Варла, у Уилларда был металлический имплантат — пальцы и ладонь правой руки. Они обменивались шутками о своих операциях.

С Родъином было сложнее. Пусть все они здесь смотрели в лицо смерти, для Родъина ставки были выше, потому что это его дом. Он был бледный, серьезный и уже начал лысеть, хотя ему всего двадцать с лишним. Шутки и подколки, которыми обменивались коллеги-офицеры, его явно озадачивали, и частенько он подолгу таращился на них, близоруко щурясь в стекла очков-полумесяцев, которые он не снимал. Варл знал, что дом Родъин был одной из либерально настроенных семей, более человеколюбивым и прогрессивным, чем старые благородные дома и гильдии. Состояние дома Родъин было сколочено на поставках продовольствия, их машины для сбора урожая паслись на пасторальных просторах плато к северу от Хасса, собирая зерно для огромных складов в доках.