Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

— Дорогая! — возопил он, возвышая голос на целую октаву.

— Душа моя! — отвечала она.

Они кинулись друг другу в объятия и громко расцеловались. Все стояли и смотрели, как величайшие актер и актриса Империи разыгрывают импровизированную любовную сцену.

— Вы стали еще вдвое прекраснее с тех пор, как я видел вас в последний раз, Лилли. Ваше великолепие безгранично!

— А вы, мой гений, вы написали для меня величайшую роль, о которой любая актриса может только мечтать. Я целую каждый из ваших талантливых пальцев!

Позже Детлеф сказал Бреугелю:

— Хорошо, что эта корова играет у нас шестисотлетнюю старуху. Впервые она будет изображать кого-то близкого себе по возрасту.

А Лилли кричала своей костюмерше:

— Это жирное, самодовольное, льстивое чудовище! Отвратительнейший червяк! Деспот со змеиным языком! Только личное приглашение великого принца Остланда могло склонить меня находиться в одной комнате с этим гнойным паразитом, не говоря уж о том, чтобы играть рядом с ним в очередной его дурацкой, ужасной, дрянной мелодраме!

IX

Ласло Лёвенштейн встретился со своим покровителем в глухую полночь в задней комнате предположительно пустого дома. Его не интересовало, кто был этот человек, но он часто гадал, что тот прячет под маской. В карьере Лёвенштейна бывали взлеты и падения с тех пор, как он вынужденно покинул Талабхейм, буквально на несколько шагов опередив охотников на ведьм. Человека его таланта и с его привычками отыскать слишком легко, размышлял он. Ему нужны друзья. Теперь он был в Игровом Театре фон Кёнигсвальдов, он защищен близостью к кронпринцу, даже самой работой у Детлефа Зирка. И все же он вернулся к своему старому покровителю, своему истинному покровителю. Порой без человека в маске проходили годы. Порой они встречались каждый день.

Человек в маске, когда бы ни понадобился Лёвенштейну, всегда связывался с ним. Обычно через посредника. Один и тот же посредник никогда не появлялся дважды. Как-то это был замшелый от дряхлости карлик с гроздьями щупалец вокруг рта и студенистым глазом во лбу. На этот раз им стала стройная маленькая девочка, одетая во все зеленое. Ему обычно давали адрес, и там он находил ожидающего его человека в маске.

— Лас, — начал ровный, лишенный выражения голос, — я рад видеть тебя снова. Слышал, тебе на днях привалила удача.

Актер напрягся — не все приказы покровителя бывали приятными, — но сел. Человек в маске налил ему вина, и он выпил. Как и вся еда и питье, что предлагал ему покровитель, оно было превосходным, из очень дорогих.

— Плохой дом, ты не находишь?

Он оглядел комнату. Она была ничем не примечательна. Голые оштукатуренные стены, выцветшие, кроме тех мест, где висели иконы. В ней стояли грубый стол и два стула, но никакой другой мебели.

— Я полагаю, он годится, чтобы случайно сгореть сегодня ночью. Огонь может распространиться на целую улицу, целый квартал…

У Ласло пересохло во рту. Он отхлебнул еще вина и ополоснул им глотку. Лёвенштейн помнил другой пожар, в Талабхейме. И крики семьи, оказавшейся в ловушке на верхних этажах красивого дома. Он помнил, как выглядела при лунном свете кровь. Она была красная, но казалась черной.

— Разве это не стало бы, мой дорогой друг, трагедией?

Актер покрылся испариной, пытаясь представить себе выражение маски этого человека, вообразить интонации в его голосе. Но без толку. Покровитель Лёвенштейна с тем же успехом мог бы оказаться ожившим портновским манекеном, как и настоящим человеком. Он говорил так, словно читал по строкам, без малейшего усилия, просто правильно выговаривая слова.

— Ты заполучил прекрасную роль в этой маленькой, тщеславной затее кронпринца, верно?

Лёвенштейн кивнул.

— Заглавную роль?

— Да, но все-таки она второстепенная. Главную роль, молодого принца Освальда, играет Детлеф Зирк, автор пьесы.

Покровитель Лёвенштейна захихикал, звук был похож на механический скрежет.

— Молодого принца Освальда. Да, как удачно. Как исключительно удачно.

Лёвенштейн понимал, что уже очень поздно. Завтра рано утром он должен быть во дворце, чтобы Керреф смог подогнать по нему кожаную экипировку. Он устал.

— А ты играешь?..

— Дракенфелса.

Снова хихиканье.

— Ах да, человека в железной маске. Это должно быть неудобно, тебе не кажется? Железная маска.

Актер кивнул, и человек в маске откровенно рассмеялся.

— Что вы…

— Продолжай, Ласло, выкладывай.

— Что вы от меня хотите?

— О, ничего, друг мой. Просто поздравить тебя и напомнить о твоих старых привязанностях. Я надеюсь, ты не позабудешь своих друзей, когда достигнешь славы, которой так достоин. Нет, я надеюсь, ты не забудешь…

В соседней комнате тихонько плакало что-то маленькое. Оно блеяло, как козленок. Лёвенштейн ощутил, как в нем неуверенно всколыхнулись прежние желания. Те, что привели его к этой кочевой жизни, заставили скитаться из города в город. Всегда города, и никогда — поселки или деревни. Ему требовалось достаточно много людей, чтобы затеряться среди них, но при этом каждый вечер появляясь перед публикой. Ситуация не из простых. Без его таинственного покровителя он уже семь раз был бы мертв.

Лёвенштейн взял себя в руки.

— Я не забываю.

— Хорошо. Надеюсь, вино тебе понравилось?

Плач стал громче, теперь он вовсе не походил на голос козленка или ягненка. Лёвенштейн знал, что ожидает его. И не так уж он устал, как ему казалось. Он кивнул, отвечая на вопрос покровителя.

— Отлично. Мне нравятся люди, умеющие получать удовольствие. Умеющие наслаждаться приятнейшими сторонами жизни. Я люблю вознаграждать их. Все эти годы я испытывал величайшее удовлетворение, вознаграждая тебя.

Он поднялся и распахнул дверь. Заднюю комнату освещала единственная свеча. Плачущее существо было привязано к койке. На соседнем столе стоял поднос, полный сверкающих серебряных инструментов, вроде тех, какими мог бы пользоваться сапожник Керреф или же один из брадобреев-хирургов с Ингольдштрассе. Ладони Лёвенштейна сделались скользкими от пота, ногти впились в мякоть. Он до неприличия торопливо допил вино, утер с подбородка капли. Весь дрожа, поднялся и шагнул в другую комнату.

— Лас, твое наслаждение ждет тебя…

X

Детлеф обсуждал декорации с архитекторами кронпринца Освальда. Кронпринц сумел договориться о приобретении настоящей крепости Дракенфелс, намереваясь поставить пьесу в ее главном зале. Преимущества были очевидны, но и отрицательные стороны тоже. Некоторые части замка необходимо было восстанавливать до первоначального состояния, а другие — переделывать под гримерные, склады декораций и жилье для актеров. В главном зале нужно было соорудить сцену. Сначала Детлефа привлекла идея сделать так, чтобы пьеса развивалась в реальном времени, чтобы зрители следовали за персонажами, пока те добираются до крепости, и затем уже входят внутрь нее. Но такой план слишком напоминал «Историю Зигмара», и Освальд не согласился бы на него.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});