Синий взгляд смерти - Вера Камша

— Монсеньор, зачем вам...

— Я должен увидеть сам, — буркнул Робер, принуждая себя спешиться. В Агарисе он не боялся, просто смотрел с высоты трактирных ворот на затопленную чужой жизнью улицу, а крысы шли, шли, шли... Городом, которого больше нет.

Эпинэ разжал пальцы лишь на мгновенье, но Клементу хватило. Его крысейшество обошелся без прощаний. Почти белая шкурка мелькнула и растворилась в ночи и в толпе собратьев.

— Клемент!.. Клемент!!! — Плохо соображая, что творит, Робер бросился вдогонку, но он был человеком, в крайнем случае — Иноходцем, а не котом. Да и сможет ли кот отыскать в таком скопище одного-единственного седого старого крыса?

Шустрые серые тени катились впереди, сбоку, позади, в освещенной плохонькой луной ночи они были одинаковы, как одинаковы дождевые капли; они сливались в струйки, в ручейки, в поток, текущий по улице Святой Октавии. Прочь из становящегося невыносимым города! В Агарисе было так же... Агарис простоял без крыс больше двух лет...

— Клемент!!!

Если выхваченный на мгновенье фонарем светлый комочек и был его крысейшеством, то возвращаться он не собирался. Пробыв от исхода до исхода с человеком, крыс возвращался к своему племени. Наверное, так было нужно, только хватит ли у старичка сил дойти?

— Монсеньор, я правильно понимаю?

— Да... Клемент ушел, — отрывисто подтвердил Робер. — Никола, хотите увидеть крысью матерь?

— Не слишком, Монсеньор, но если это нужно...

— Нужно. Возвращаемся к лошадям.

Они настигли крыс у ворот Роз. Кони при виде покрытой серым шевелящимся ковром Мытной обезумели, и Робер, бросив кому-то поводья, пошел дальше пешком. Он все равно бы спешился, потому что где-то там был Клемент, который мог узнать и передумать... Крысы не замечали человека, они плескались о стены и ворота, словно стали озером. Наверное, под воротами была щель, а в стене — водостоки. Наверное, сквозь них сочились тоненькие живые струйки, но озеро не вычерпаешь ни ложкой, ни ведром...

В караулке горел огонь и было тихо: солдаты при виде крыс не визжат. Эпинэ поднялся на две показавшиеся странно пустыми ступени, постучал и только тогда осознал, что за ним все это время шли двое. Никола и Дювье. Стало легче.

— Кто... идет? — Голос за дверью был громок и неуверен.

— Проэмперадор Олларии.

Открыли. Десяток перекошенных, растерянных рож и жмущаяся к людским ногам насмерть перепуганная псина. Кажется, гончак.

— Где начальник караула? — хмуро начал Никола. — Кто снял наружный пост?

— Это терпит. — Робер положил руку на плечо никакого не генерала и не барона, а пожизненного капитана замка Эпинэ и своего брата. — Приказываю: открыть ворота. Олларии крысы... не нужны!

3

Бугая в сапогах с белыми отворотами Марсель вспомнил сразу. Господин ментор Свин Арамона, коему унар Марсель посвятил немало ронделей, изящных по форме, но не по содержанию. Несмотря на кромешную тьму и широкополую шляпу, Валме видел круглую усатую рожу так, будто на нее направили фонарь. Тени при такой луне не будет ни у кого, но откуда бы здесь в такую пору взяться «горячему»?

— Доброй ночи, господин Арамона, — вежливо поздоровался виконт. — Я правильно понял, что вы... м-м-м... остыли?

— Ха! — громыхнул Свин. — Ты!

— Я давно не унар, — с достоинством напомнил Валме, — так что давайте на «вы». Я хотел бы видеть капитана Гастаки, вы мне не поможете?

— У тебя не может быть дел с нами. У тебя не может быть дел с Ней!

— Это у нее были дела с нами, — приврал Марсель, хотя Зоя явилась к Рокэ, то есть за Рокэ. Дура! — Я здесь по ее приглашению, и мне не улыбается...

— Ей служу я! — взревел Арамона. Точно выходец! Будь живым, побагровел бы, он всегда багровел. — Никогда Она не изберет тебя и не подпустит к себе! Ты хуже чем горячий, и ты полон беспокойства...

— Боюсь, здесь какая-то путаница, — все еще вежливо предположил виконт, — и мы говорим о разных дамах. Мне нужна капитан Гастаки.

— Не пущу! Я капитан Арнольд Арамона, и я решаю и говорю: нет и никогда! Нечего ей соваться в ваши дела... Капитан... Ха! Обрезала патлы — и туда же!.. Зачем обрезала? Женщине волосики нужны для красы и чтоб ухватить, если что...

— Ты? Ты меня схватишь? — Не будь Зоя «холодной», Валме сказал бы, что от нее летят искры. — Ты меня не пустишь?! Да что ты понимаешь...

— Крупиночка ты моя, — прошелестел покойный ментор, — ну что ты так сразу? Ну не хочу я тебя пускать к нему, не наше же дело... Боюсь я за мою малышеньку стриженую... Она и то отступилась, так зачем тебе головонькой своей любименькой рисковать? Что мы от них видели, кроме обид и унижений? Не ценили нас, не уважали, не понимали... Кто нас любил, скажи, кто?! Теперь за ними идут, так им и надо!

— Нет! — Зоя воздвиглась у стены, расставив ноги, будто на палубе. — Зачем им холод раньше срока? Это несправедливо, этого не будет! Оно больше не ищет и не хочет, оно иссякло, все остаются, все будут... Они успеют закрепить паруса, а ты пойдешь за малявкой и заберешь ее.

— Не пойду! — мотнул башкой Свин. — Нет у меня больше доченьки, моей малюсеньки, из-за тебя нет... Не пошла б ты к тревоге, вернулась бы ко мне крохотулечка моя, погуляла б и вернулась, а теперь все! Не взять мне мою кровинушку на ручки, не прижать к себе! Была у меня доченька, стала Королева, и нужен ей только Король и города, так хоть ты меня не бросай. Лунам больше не сойтись, Королю не прийти. Когда иссякнут колодцы, у нас будет много дел, а сейчас тихо, только ты и я... Нам никто не нужен... Мы отдохнем... Мы отдохнем...

Арамона бормотал, Зоя млела, Марсель пытался понять, но и живых-то супругов не всегда разберешь, а уж этих... Виконт возвел очи горе: ночь, если он не запутался в звездах, подползала к рассвету, и кому-то вместо Рокэ надо было ругаться теперь уже с единственным регентом, доводить до конца войны, вышибать морисков...

Зоя колыхнула огромной грудью, словно вздохнула. Сейчас сбегут, кошки б их задрали. И что?!

— Вы куда? — зло бросил выходцам Валме. — Капитан Гастаки, раз уж по вашей милости Талиг остался без Первого маршала, не будете ли вы столь любезны...

— Что? — Оттолкнув Арамону, Зоя знакомо топнула ногой и застыла, будто принюхиваясь. — Все не так... Почему?!

Ей «не так», а самому Алве в его дыре? А Бонифацию, будь он хоть четырежды женат, а Этери с Еленой? А Герарду?! Спасибо хоть Франческа не заплачет, а вот ее Эмиль...

— Его нет! — стонала, продолжая принюхиваться, Зоя. — Он остыл и сгинул, сударь... Он ушел не к нам...

— Он не наш, — хмуро подтвердил Арамона, вновь обхватив капитана Гастаки бледной толстой лапищей, — он никогда к нам не придет.

— Зачем он? — Зоя приникла к своему Арнольду. — Это плохо... Очень... Не исправить!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});