Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля. - Николай Зенькович

Надо сказать, что делал это Черненко подчёркнуто ответственно; любой, даже самый мелкий вопрос окружал ореолом большой государственной значимости. Вспоминаю, как он гордился, составив с группой консультантов небольшое заключительное выступление Брежнева на XXV съезде, где, кроме нескольких общих фраз, ничего не было.

Очень часто у нас пытаются связать восхождение к власти с интересами и поддержкой определённых политических групп. Если это можно сказать о Брежневе, то восхождение к руководству и Андропова, и в большей степени Черненко определялось сложившейся ситуацией. Но если приход Андропова к руководству означал новый курс, новые веяния, новые подходы, то мягкий, нерешительный, далёкий от понимания путей развития страны, общества Черненко вряд ли мог что-нибудь принести народу. Справедливости ради надо сказать, что при всём при том он был добрый человек, готовый по возможности помочь, если это не шло вразрез с его интересами и интересами Брежнева.

Понимая, что обращаться к Брежневу в силу слабости его памяти, да и определённого его отношения к просьбам, бесцельно, я, как правило, обращался (не по своим личным вопросам) к Черненко, и ему удавалось удовлетворить эти просьбы через Генерального секретаря и моего пациента.

В. Гришин:

— Константин Устинович Черненко по натуре был добрым человеком, отзывчивым и внимательным к товарищам по работе, старался помочь в решении вопросов, которые ставились в ЦК КПСС местными партийными организациями. Он много трудился, хорошо вёл свой ответственный участок в ЦК партии. Умел работать с документами, что в партийном деле имеет большое значение.

К нему хорошо относились и высоко ценили его качества Л.И. Брежнев, Ю.В. Андропов, другие члены Политбюро и Секретариата ЦК КПСС. Будучи человеком порядочным и добрым, он, к сожалению, не обладал необходимым опытом самостоятельной работы, нужным для политика такого масштаба, как Генеральный секретарь ЦК КПСС, руководитель СССР.

В. Фалин:

— Что было бы со страной, со всеми нами, если бы Брежнев настоял на том, чтобы ему наследовал Черненко? В 1980–1981 годах Генеральный носился с этой идеей и в одном из разговоров с Черненко — сообщаю вам факт, а не слух — сказал: «Костя, готовься принимать от меня дела».

Не исключаю, что те же слова в это же самое время слышал от него и кто-то другой. При всех дворах практикуются подобные игры. Но Черненко выделялся особой преданностью Брежневу, не давал ни малейшего повода заподозрить себя в желании подпиливать ножки трона, на котором восседал немощный Генеральный, и это могло перевесить.

Сам постиг или обстоятельства его к этому побудили — осталось нерасшифрованным, но в конце концов Брежнев остановился на Андропове. Оптически решение сделать его кронпринцем оттенялось переводом Андропова на роль второго секретаря в ЦК КПСС и первого при встречах и проводах.

Кто знает, если бы Черненко стал генсеком сразу после смерти Брежнева, может, и не было бы «рыбки а ля Федорчук», отдыха на противопоказанных ему курортах и прочих туманных обстоятельств, которые разрушили его здоровье.

Е. Лигачёв:

— Особо обязан сказать о том, что Черненко, который был необычайно близок к Брежневу и обладал колоссальным в ту пору влиянием, умудрился не запачкать своё имя коррупцией. Вокруг Брежнева фактов злоупотреблений было немало, а Черненко возможности на этот счёт имел немыслимые, он мог бы грести не только пригоршнями, но и ворохами. Только мигни, только намекни — и его завалили бы «сувенирами», отблагодарили бы превелико за помощь. Чтобы не оказаться втянутым в злоупотребления, Константину Устиновичу действительно надо было проявить твёрдость. Он был человеком весьма скромным в быту и житейских делах.

Да, было бы неправильным, неверным рисовать Черненко только одной краской, как пытаются это делать некоторые. Судьба этого человека сложилась, можно сказать, трагически: ни по состоянию здоровья, ни по своему политическому и жизненному опыту он не был готов к тому, чтобы занять пост Генерального секретаря ЦК КПСС. Его беда в том, что под давлением определённых сил он дал согласие на избрание генсеком, вдобавок, в тот закатный период жизни, когда его силы угасали.

Что это за «определённые силы», о которых говорит Егор Кузьмич? Кто их определял и для какой цели? Невольно на ум приходит версия, имеющая широкое распространение в среде моих бывших коллег по ЦК.

— Думаю, — разъясняет Егор Кузьмич, — здесь не в последнюю очередь сказалась другая черта Константина Устиновича, странным, загадочным образом сочетавшаяся с житейской скромностью: он любил награды и прославления. Только-только избрали его Генеральным секретарём, как некоторые деятели, поднаторевшие на изготовлении мемуаров Брежнева, тут же начали суетиться по части аналогичных книг Черненко. Красноярские товарищи немедленно вспомнили о его работе в крае. Кто-то тут же заговорил о погранзаставе, где когда-то служил Черненко. Сам он не протестовал. Это была его слабость — возможно, слабость кабинетного политика, большую часть жизни остававшегося в тени, пребывавшего в безвестности.

В феврале 1982 года, ещё при жизни Брежнева, Черненко был удостоен Ленинской премии в числе других авторов двухтомной «Истории внешней политики СССР. 1917–1980 гг.» и многотомника по международным конференциям периода Второй мировой войны. После того как он стал генсеком, родилась «Песня пограничников», посвящённая «ветерану Краснознаменного Панфиловского отряда товарищу Черненко Константину Устиновичу» — в молодости он два года служил в пограничных войсках. Вот один из четырёх куплетов песни:

Сгущались тучи над границею, чернея…Бандитам путь в страну Пемуров преградил.В бой вёл нас Константин Устинович Черненко,Парторг всегда был в жарком деле впереди.

А на родине Черненко, в Красноярском крае, сочинили пьесу под былинным названием: «Человеком ставится, человеком славится». Главный герой — Константин Устинович проявляет свои необыкновенные качества руководителя ещё в Сибири.

Конечно, сам Черненко вряд ли причастен к этому всплеску своего прославления. Но к «следопытам» относился лояльно. Как и в случае с Брежневым, когда по заданию тогдашнего первого секретаря ЦК ВЛКСМ Е. Тяжельникова была найдена газетная заметка 30-х годов о молодом коммунисте из Днепродзержинска, вызвавшая слёзы умиления у престарелого генсека, дворцовые лизоблюды не вылезали из газетных хранилищ. Тяжельников за свой архивно-изыскательский подвиг был награждён должностью заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС. Пример комсомольского героя стоял перед очами любителей высоких должностей. И, о чудо, нашли! Во фронтовой газете «В бой за Родину» за 29 сентября 1942 года откопали-таки заметку в два десятка строк за подписью красноармейца И. Казакова. В ней сообщалось о поездке на фронт делегации трудящихся Красноярского края во главе с секретарём крайкома ВКП(б) по агитации и пропаганде К.У. Черненко. Делегация привезла бойцам подарки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});