Романы Ильфа и Петрова - Юрий Константинович Щеглов

фамилия по образцу Фамилиант, Диамант, Фабрикант и др.

Кукушкинд и Борисохлебский — имена, основанные на созвучиях. Первое — сочетание русского — ин (Кукушкин) с еврейским — инд (на манер подлинных фамилий такого рода, например, Лейкинд); ср. игру этими окончаниями в «Галкин, Палкин, Малкин, Чалкин и Залкинд» [ДС 31]); «Надькинд» [ИЗК, 195; видимо, идет от известного персонажа карикатур Евлампия Надькина, см. ДС 29//3]. Второе — сочетание «хлеба» с семинарской фамилией «Борисоглебский».

Лапидус — распространенная еврейская фамилия, вызывавшая (особенно с добавлением «младший») воспоминания частнокоммерческого плана. До войны в Ялте был детский пляж доктора Лапидуса. «Требуйте чернила Лапидусзона», — гласят рекламные плакаты эпохи нэпа. В фельетоне И. Ильфа «Как делается весна» приводится реклама «Встречайте весну в брюках И. А. Лапидуса», а в повести соавторов «Светлая личность» фигурирует фирма «Лапидус и Ганичкин».

Дрейфус, а также отсутствующий в данной сцене Адольф Николаевич Бомзе, также носят фамилии с коммерческими ассоциациями. Возможно, что весь набор имен сотрудников задуман как указание на их «прошлую деятельность». До революции в Одессе были крупный магазин одежды и тканей Бомзе и фирма «Дрейфус и Кº» по экспорту хлеба. В «Пушторге» И. Сельвинского «фирма Дрейфуса» (та же самая или другая — мы сказать не можем) упоминается уже как часть нэповского пейзажа.

[Пляж Лапидуса — Каверин, Перед зеркалом, 44; Лапидусзон — Anikst, La Pub en URSS, 75; брюки Лапидуса — Ильф, Петров, Собр. соч., т. 5: 74; Лапидус и Ганичкин — т. 1: 441; Дрейфус — Чехов, письмо от 7 августа 1893, и там же, Сельвинский, Пушторг, 1.31; Бомзе — Прегель, Мое детство, 1: 65]. Происхождение фамилий «Чеважевской» и «Сахаркова» пока установить не удалось.

4//13

Вы слышали новость… Бухгалтер Берлага попал в сумасшедший дом. — Сходные имена, которые могли повлиять на выбор имени бухгалтера в ЗТ, — писец Бердяга в рассказе А. Аверченко и журналист Берлога (которого, кстати говоря, тоже отвозят в психбольницу, запеленывают в смирительную рубашку и сажают в одну комнату с тремя сумасшедшими) из советского приключенческого «сериала» [Аверченко, Роскошная жизнь, Ст 23.1912; Большие пожары, роман 25-ти писателей, глава Л. Леонова, Ог 30.01.27].

4//14

…Начался новый день, и кто-то из служащих уже впился молодыми зубами в длинный бутерброд с бараньим паштетом. — В ЗТ данный мотив встретится еще раз: «Рабочий день… начался, как обычно, ровно в девять часов… уже Лапидус-младший разинул рот на кусок хлеба, смазанный форшмаком из селедки…» [ЗТ 16]. В геркулесовских главах вторыми по частоте (после инфернальных) являются мотивы гастрономические. Нависающая тень чистки лишь подстегивает аппетит, с которым работники этого учреждения едят, пьют чай, закусывают как в отведенное для этого время, так и помимо него.

Чай, закуски, газета, обсуждение новостей, праздные разговоры, игры — типичное начало рабочего дня совслужащих, давно отмеченное юмористами: «Ну, собрались, конечно, сотрудники. Начались занятия — кто завтрак шамать стал, кто чаек попивает, а кто происшествия в газете почитывает» [Марк Слободкин, Не угодишь, Бе 21.1928]. Члены комиссий по чистке (так называемые «налетчики», или «легкая кавалерия», обычно из рабочих) имели обыкновение обходить учрежденческие комнаты и брать на заметку, чем кто занимается. В их записях отражаются те же привычки служащих: «Сотрудник Наркомтруда Захаров, прежде чем взяться за труд, беседует о разных делах… Консультант Вятич раскачивается перед работой длительной читкой газет…» [Г. Еленин, Чистка наркоматов, Ог 30.06.29].

4//15

Он мгновенно умножал и делил в уме большие трехзначные и четырехзначные числа. — Аналогичной способностью обладал, как известно, Павел Иванович Чичиков: ««Семьдесят восемь… по тридцати копеек за душу, это будет…» здесь герой наш одну секунду, не более, подумал и сказал вдруг: «это будет двадцать четыре рубля девяносто шесть копеек!» Он был в арифметике силен» [гл. 6]. У А. Чехова один из персонажей, человек сугубо деловой, «мог в одно мгновение помножить в уме 213 на 373 или перевести стерлинги на марки без помощи карандаша и табличек…» [Рассказ неизвестного человека].

4//16

— Последние телеграммы! Наши наступают! Слава Богу! Много убитых и раненых! Слава Богу! — Выкрики газетчиков начала войны, чей радостный тон не соответствовал кровавому содержанию, упоминают и другие авторы, ср.: «— Последние телеграммы! Три тысячи пленных! Наши трофеи!» [Кассиль, Кондуит]; «Визжали мальчики на бульварах: «Все переколоты!.. Убиты! погибли! взорваны!»» [Эренбург, Хулио Хуренито, гл. 13].

4//17

…он идет по улице — и вдруг у водосточного желоба, осыпанного цинковыми звездами, под самой стенкой находит вишневый, скрипящий, как седло, кожаный бумажник. — Фантазии о находимых на улице деньгах — давний мотив в связи с тематикой нужды, алчности, обогащения и т. п. Из «Тысячи душ» А. Ф. Писемского (1858, Ш.9): «Голова его замутилась: то думалось ему, что не найдет ли он потерянного бумажника со ста тысячами…» На этом мотиве основан рассказ А. И. Куприна «Миллионер». В драме Л. Андреева Жена Человека говорит: «Я на дорогу смотрела: не уронил ли кто-нибудь из богатых свой кошелек, но или его не роняли, или уже поднят кошелек кем-нибудь более счастливым, чем я» [Жизнь Человека, картина 2: Любовь и бедность]. Один из персонажей романа Л. Леонова «Вор» говорит: «Мне и во сне представляется… не находка саквояжа с биржевыми акциями в пустынном закоулке, как другим…» [Собр. соч., т. 3: 415]. Беспризорный Кирюша в повести И. Эренбурга «В Проточном переулке» «лежал тихонько и придумывал: бумажник на мостовой, гусь, повсюду огни горят…» [гл. 2]. Поднятый с тротуара бумажник и последствия этой находки — сюжет рассказа-притчи Тэффи «Вскрытые тайники». Из записной книжки В. Кина: «Его жизнь была скучна — он никогда не находил набитых деньгами бумажников…» [Кин, Избранное, 226]. Наконец, в остроумных, как всегда, стихах Дон-Аминадо читаем: Опьянев, я иду, / Неприкаянный бражник, / Убежден, что найду / Знаменитый бумажник, / Что окажется в нем / Миллион или вроде… / Сосчитаю потом, / Не спеша, на свободе! [Весеннее безумие (1926)].

Внезапно разбогатеть, найдя бумажник, — типичная «русская мечта» (Russian Dream).

Во всяком случае, таков подтекст сатириконовской юморески «Пути к богатству». Четыре рисунка (худ. А. Юнгер) показывают оптимальный путь к благосостоянию в культурной мифологии немцев, американцев, французов и русских. Самыми остроумными представляются картинки «У американца» и «У русского». На первой юнец чистит сапоги у щеголеватого джентльмена: «Не было еще случая, чтобы американский миллиардер не начинал свою карьеру чистильщиком сапог. Это та печка, от которой всякий миллиардер танцует. Некоторые пытались искать богатство другими путями, но моментально разорялись». На второй бородатый человек в мужицкой чуйке ползает и шарит по земле, а другой удивленно за ним наблюдает: «— Что ты делаешь? — Бумажник ищу с десятью тысячами рублей. — Потерял, что ли? — Нет, я-то не потерял, но, может быть, кто-то