Габриэль Гарсиа Маркес. Биография - Джеральд Мартин

Несмотря на все его успехи и бурную деятельность на Кубе, те годы были крайне трудными для Гарсиа Маркеса. Даже он был вынужден признать, что взвалил на свои плечи непосильную ношу и разбрасывается своим талантом, нерационально растрачивает свои силы. Он подвергался нападкам со стороны своих недругов справа, был вовлечен в многочисленные споры и дискуссии, в ту пору мало его интересовавшие, не говоря уже про скандалы и близкие к скандальным ситуации, сопровождавшиеся злобными сплетнями, что не совсем подобало человеку, которому скоро должно было исполниться шестьдесят лет. В марте 1988 г. он отмечал свое шестидесятилетие и тридцатую годовщину совместной жизни с Мерседес (21 апреля) в Мехико и Куэрнаваке. На торжестве присутствовали Белисарио Бетанкур и еще тридцать друзей со всего мира. Колумбийская пресса изгалялась: так ему шестьдесят или шестьдесят один? (Конечно, он справлял свой шестьдесят первый день рождения.) Газеты пестрели заголовками типа «Гарсиа Маркесу снова шестьдесят». Он не сможет долго терпеть этот фарс, хотя большинство писателей, в том числе авторы аннотаций из издательств, публикующих его книги, будут указывать 1928 г. в качестве даты его рождения аж до 2002-го — а некоторые и после, — пока не выйдут его мемуары «Жить, чтобы рассказывать о жизни».

В этом же месяце Гарсиа Маркес опубликует свой часто переиздаваемый точный — написанный забавно, но с огромной симпатией — портрет Фиделя Кастро «Преклонение перед словом». В этой зарисовке он делает упор не на достоинствах Кастро как военного, а восхваляет его умение обращаться со словом. Он отмечает, что его другу свойственны «железная дисциплина» и «необыкновенная способность обольщать». Что «невозможно представить другого человека, который был бы столь привержен привычке вести беседу». Что, когда Кастро устает говорить, он «отдыхает разговаривая». Что он «ненасытный читатель». Маркес сообщает читателям, что Фидель — «один из тех редких кубинцев, которые не поют и не танцуют», и с восхищением добавляет: «Не думаю, что на всем белом свете найдется более невезучий неудачник». Но кубинский лидер также «человек аскетических привычек и неиссякаемых надежд, получивший основательное образование в старых традициях, осторожный в словах, с изящными манерами… На мой взгляд, он — один из величайших идеалистов нашего времени, и это, пожалуй, его величайшее достоинство, хотя оно и таит для него огромную опасность». И все же, когда Гарсиа Маркес однажды спросил его, чего бы ему хотелось сделать больше всего на свете, великий лидер ответил: «Просто поторчать на углу какой-нибудь улицы»[1163].

Теперь наступил такой момент, когда Гарсиа Маркес на время обратил свой взор к театру. В январе 1988 г. было объявлено, что аргентинская актриса Грасиэла Дуфау сыграет главную роль в постановке по произведению Гарсиа Маркеса «Любовная отповедь сидящему в кресле мужчине»[1164]. Маркес скажет, что спектакль — cantaleta, скучная нудная тирада, и само это слово подразумевает, что зануда — обычно, конечно же, женщина — не получает и не ждет ответа от объекта своего внимания. (Всю свою взрослую жизнь Гарсиа Маркес говорил, что с женщинами спорить бесполезно.) Эта тема, эта форма жила в его сознании на протяжении многих лет, и вообще-то когда-то он вынашивал идею написать «Осень патриарха» в форме отповеди, которую дает диктатору одна из главных женщин в его жизни[1165].

Премьеру спектакля в Национальном театре имени Сервантеса в Буэнос-Айресе перенесли с 17 на 20 августа. В итоге Гарсиа Маркес, по его собственным словам, «нервничавший, как дебютантка», не смог справиться с волнением и заставить себя поехать на премьеру спектакля, поставленного по его произведению. Он остался в Гаване, послав вместо себя на растерзание буэнос-айресским критикам — которые слыли самыми требовательными и безжалостными в Латинской Америке — Мерседес, Кармен Балсельс и ее двадцатичетырехлетнего сына Мигеля (он был фотографом). На премьере присутствовал весь политический и культурный бомонд Буэнос-Айреса, в том числе несколько правительственных министров. Из важных персон не пришли только президент Альфонсин и сам прославленный драматург. К сожалению, возвращение на большую театральную сцену Буэнос-Айреса не было столь успешным, как его первое появление там в 1967 г. Спектакль был встречен сдержанными аплодисментами; овацию стоя публика не устраивала. Отзывы буэнос-айресских театральных критиков были самые разные, но в целом отрицательные. Общее мнение выразил авторитетный критик из La Nación Освальдо Киром: «Трудно узнать автора „Ста лет одиночества“ в этом длинном монологе женщины, уставшей жить без любви… Это свидетельствует о том, что он совершенно не владеет драматургическим языком. Нельзя отрицать, что „Любовная отповедь…“ — поверхностная, скучная, утомительная мелодрама»[1166].

Пьеса представляет собой одноактный монолог. Действие, как и в романе «Любовь во время чумы», происходит в безымянном городе, в котором безошибочно узнается Картахена. «Нет на свете ничего более похожего на ад, чем счастливый брак!» — это первые слова Грациэлы, несколько измененные после того, как их впервые процитировал Гарсиа Маркес. В романах ирония заключена в самом повествовании, а в пьесах — в драматургии сюжета, что требует от автора творческой интуиции совершенно иного рода, которой Гарсиа Маркес, очевидно, не обладает. Но самое печальное не это и даже не отсутствие драматургического действия. Самый большой недостаток пьесы — это почти полное отсутствие серьезных размышлений и анализа. Как и в романе «Любовь во время чумы», в «Любовной отповеди…» выведен конфликт между супругами (как, впрочем, и в повести «Полковнику никто не пишет», написанной более тридцати лет назад)[1167], и центральная идея — что традиционный брак не подходит для большинства женщин — сама по себе, несомненно, важна и интересна, только вот шестидесятилетний автор, пожалуй, недостаточно современен, чтобы дать ей радикальное или даже содержательное осмысление. К сожалению, «Любовная отповедь…» — однобокое произведение, которое в отличие от романа «Любовь во время чумы» мало что привносит в копилку мировой классики о любви. Незадолго до премьеры спектакля Гарсиа Маркес сказал, что он никогда не хотел быть кинорежиссером, потому что не любит проигрывать[1168]. Театр оказался еще более рискованным предприятием. Здесь в кои-то веки он проиграл. И пытать счастья второй раз уже не станет.

После триумфа «Любви во время чумы» Гарсиа Маркес, несмотря на мучительное, изводящее ощущение недолговечности успеха, которое постоянно его тревожило, хотя он находился в зените славы, с удвоенной энергией окунулся в работу — казалось, нет предела его работоспособности, — занимаясь разными видами деятельности. И все же налицо были явные признаки творческого износа. Было заметно, что «Приключения Мигеля Литтина, нелегально побывавшего в Чили» написаны в спешке; «Любовная отповедь сидящему в кресле мужчине» — эксперимент в той области, где он не чувствует себя в своей стихии; работа одновременно над шестью киносценариями — непосильная нагрузка для любого человека. Ко всему прочему, он уже начал писать новое большое произведение, ни много ни мало роман о самом выдающемся герое Латинской Америки всех времен — о Симоне Боливаре.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});