Анафем - Нил Стивенсон

— Хорошо, что солнце вышло, — сказал Джезри вместо приветствия.

— С ним это часто бывает в такое время суток, — заметил я.

— Ты готов?

— Да. Арсибальт будет с минуту на минуту, и я видел, как Тулия и Карвалла о чём-то сговариваются, так что...

— Я не о том. Готов ли ты к другому?

— А, к этому?

— Да, к этому.

— Конечно, — ответил я. — Конечно, готов.

— А ты, мой фраа, лжец.

— Сколько у нас ещё времени? — спросил я, чувствуя, что пора сменить тему.

Джезри снова надел очки и прикинул расстояние от пятнышка до беспомощно лежащей на его пути проволоки.

— Четверть часа, — объявил Джезри. — Встретимся здесь.

— Хорошо.

— Слушай, Раз, тут богопоклонники есть?

— Наверное. А что?

— Скажи им, пусть молятся, чтобы эта хреновина не рассыпалась в ближайшие пятнадцать минут.

— Ладно.

Мы по линии срабатывания часов прошли к месту актала. Ровных участков на острове было немного, но мы расчистили и утрамбовали пятачок для краеугольного камня. Здесь Юл установил собранную из металлолома треногу. Камень — фрагмент того самого «гвоздя», который геометры сбросили с орбиты, — висел посредине на цепи. Инаки-каменщики (их у нас было уже человек десять) придали ему форму куба. На одной грани они выбили «...ПРОСВЕТИТЕЛЯ ОРОЛО» (пустое место предстояло заполнить, когда мы придумаем слово), на другой «0 ГОД ВТОРОЙ РЕКОНСТРУКЦИИ». На верхней грани — которая при строительстве закроется — мы все нацарапали наши имена. Я предложил Барбу и Кину добавить свои.

Барб так увлёкся, что вряд ли слышал хоть слово или ноту из актала и пения, подготовленных Арсибальтом, Тулией и Карваллой. Я, правда, тоже ничего не слышал, потому что голова у меня была занята совсем другим, к тому же я не успевал дивиться, сколько народа к нам приехало. Ганелиал Крейд. Ферман Беллер с двумя базскими монахами. Брат и две сестры Джезри. Эстемард с женой. Орифеняне. Фраа Пафлагон и Эмман Белдо. Геометры всех четырёх рас, с трубочками в носу.

Перед наступлением полудня мы запели версию анафема, выбранную Арсибальтом за то, что он назвал «временной растяжимостью»: если бы часы дали сбой, мы могли бы петь дольше. Однако в какой-то момент — представления не имею, насколько близко к астрономическому полдню, — Джезри выскочил из часовой будки, на ходу срывая очки, и припустил к нам. Проволока заметно натянулась. Я взглянул на Юла, стоявшего под треногой, и чиркнул пальцем по горлу. Юл сгрёб Барба в охапку и оттащил в сторону. Через мгновение механизм щёлкнул, и камень упал с грохотом, который все мы почувствовали ногами. Послышались аплодисменты и крики. Я не успел к ним присоединиться: Арсибальт, который стоял перед пюпитром и дирижировал анафемом, посмотрел мне в глаза и кивнул на палатку чуть ниже по склону.

— Ладно, — одними губами выговорил я и направился туда.

Юл вошёл в палатку почти сразу за мной. Он должен был помочь мне с роскошной тредегарской стлой, я ему — с парадным мирским костюмом. Оба мы оказались настолько несведущи в этом деле, что не уложились в отведённое время, — актал уже закончился, и люди по другую сторону тента недовольно гудели и отпускали грубые шуточки. Эмману Белдо пришлось отлипнуть от сууры Карваллы и прийти на выручку Юлу. Тем временем моё одеяние поправлял и заплетал не кто иной, как фраа Лодогир, приехавший, надо думать, с тем, чтобы Ороло не остался без влиятельной процианской фракции.

Мы с Юлом топтались на пороге, пропуская друг друга вперёд, пока порог не исчез: Лио и его долисты, утомившись ждать, обрезали растяжки и подняли тент у нас над головой, будто срывая покров с двух статуй.

И впрямь, мы оба застыли, как изваяния (чтобы не сказать «истуканы»), увидев Алу и Корд, потративших отведённое на одевание время с куда большим толком. Я думал, что моя невеста будет украшена звездоцветом и другими варварскими растениями, но теперь стало понятно, что кузовиль Кина был нагружен настоящими цветами, выращенными в далёких садах и теплицах.

Актал осложняло то, что я как родственник Юловой невесты должен был вести её к алтарю, но умные люди всё уже продумали. Юла и Корд сочетал браком магистр Сарк, сыгравший свою роль очень даже неплохо, особенно учитывая, что он с трёх утра был в диалоге с Арсибальтом за бутылкой вина. Магистр воспользовался случаем, чтобы выдать очередную блистательную, берущую за душу проповедь, исполненную мудрости, снизарений, человеческой правды и привязанную к космографической схеме, развенчанной четыре тысячелетия назад.

После того как Сарк закончил, я (при моральной поддержке Джезри) и Ала (в сопровождении Тулии) приблизились к фраа Пафлагону и под звуки радостных песен и раскаты далёкого грохота, с которым ма Картазия перевернулась в халцедоновом гробу, заключили перелифический союз.

По традиции председательствующие фраа или суура должны были произнести несколько слов. Наступил тот момент актала, когда все инаки замолкли, выжидательно глядя на Пафлагона. Трудно было избежать неловкости, поскольку все понимали, что его слова будут восприняты не сами по себе, а как ответ магистру Сарку. Я обрадовался, что Пафлагон не стал юлить.

— Поскольку мы гордимся нашими диалогами, позвольте мне приветствовать магистра Сарка как уважаемого содискурсанта. В его словах я отчетливо слышу след, оставленный далёким предшественником, пережившим снизарение и выразившим его правильным для своего времени способом. Как когда стрелки часов сходятся, стержень падает в прорезь и происходит нечто особенное: ворота распахиваются, наступает маленький аперт и в открытые створки проглядывает новый космос. Возможно, в свете последних событий я должен сказать: «один из новых космосов».

И Пафлагон поочерёдно поглядел в глаза урнудцам, троанцам, латерранцам и фтосцам.

— Тот, кто присутствовал при аперте, знал, что снизарение истинно, записал его, включил в свою религию — иными словами, сделал всё, чтобы передать его тем, кого любит. Как-нибудь в другой раз мы можем поспорить, удалось ему это или нет; с сожалением вынужден сообщить, что в моём случае — не удалось.

Я невольно покосился на Ганелиала Крейда, но не увидел и следа того гнева, какой прежде вызывало у него наше неуважение к религии. Что-то изменилось для него в Орифене.

— Мы собрались на месте, названном в честь фраа Ороло, который недолгое время был моим фидом. Когда он был чуть старше некоторых из вас, — Пафлагон посмотрел на меня и на Алу, потом на Джезри, Тулию и других, прибывших из Эдхара или с конвокса, — он как-то сказал мне, почему выбрал мой орден. Он мог бы покинуть матический мир в аперт и жить в секулюме; он мог остаться фраа и выбрать Новый круг. Ороло сказал, что чем больше он узнаёт о сложности сознания и космоса, с которым оно так неразрывно и загадочно связано, тем отчетливее видит в этом некое чудо: не совсем в том смысле, в каком употребляют это слово богопоклонники, ибо он считал его вполне природным. Скорее он хотел сказать, что эволюция нашего сознания из неодушевлённой материи прекраснее и удивительнее всех чудес во всех религиях мира. И потому он склонен не доверять всякой системе мышления, религиозной или теорической, которая претендует на объяснение этого чуда и, таким образом, пытается положить ему предел. Вот почему он избрал тот путь, который избрал. Благодаря появлению наших друзей с Урнуда, Тро, Земли и Фтоса мы узнали о поликосме то, о чём раньше лишь строили догадки. Каждому из нас придётся пересмотреть в свете новых событий всё, что он знал и во что верил. Труд этот начинается здесь. Сегодняшнее великое и прекрасное начало включает в себя множество других, не столь масштабных, но от того не менее прекрасных — таких, как союз Алы и Эразмаса.

Я чуть было не прохлопал ушами главный момент, но почувствовал, как Ала повернулась ко мне. Мы шагнули друг к другу, здесь, на груде щебня, и взялись за руки. Вам может показаться странным, что такая история заканчивается поцелуем, как популярный спиль или театральная пьеса. Однако, давая начало новому, мы одновременно завершали многое из того, о чём шла речь на этих страницах, так что здесь я провожу на листе черту и заканчиваю рассказ. 

СЛОВАРЬ

0 от РК, начало Арбского летосчисления, год, в который произошла Реконструкция; всем предшествующим годам присвоены отрицательные номера; если год выражен положительным числом или (что равнозначно) после него стоит «от РК», значит, он относится к периоду после Реконструкции.

Авосеть, сокращение от «Арбская ВсеОбщая сеть», самая большая сетка, объединяющая большую часть сеток мира.

Авоська, см. авосеть.

Адрахонеса, теорема, древняя теорема планиметрии, приписываемая Адрахонесу, основателю Орифенского храма. А.т. утверждает, что в прямоугольном треугольнике квадрат гипотенузы равен сумме квадратов двух других сторон. Эквивалент теоремы Пифагора на Земле.