Ночные кошмары и сновидения - Стивен Кинг

— Вон из дома! — крикнул он, толкая их к открытой двери и урагану, бушующему снаружи. — Быстро!

— Трент, что случилось? — спросил Брайан. — Что это с домом? Он весь трясется!

Действительно, дом вибрировал — вибрация поднималась от основания через пол, и Тренту казалось, что у него трясутся глаза. Сыпалась штукатурка.

— У нас нет времени! Быстро! Вон из дома! Лори, помоги мне!

Трент схватил в охапку Брайана и поднял его. Лори подхватила под мышки Лиссу и выбежала с ней наружу.

Гром гремел не переставая. Ослепительные молнии прорезали небо. Порывы ветра сменились беспрерывным ураганным ревом.

Трент почувствовал, как под домом сотрясается земля. Когда с Брайаном на руках он выскочил через открытую дверь, то увидел электрическую вспышку необыкновенной яркости. Она оставила свой зрительный образ на сетчатке его глаз почти на час после своего исчезновения (позднее Трент решил, что ему повезло: яркий свет мог и ослепить). Этот свет вырвался наружу через узкие окна подвала. Его лучи казались почти осязаемыми. Трент услышал звон бьющегося стекла и как раз в тот момент, когда миновал порог, почувствовал, как дом начал подниматься у него под ногами.

Спрыгнув с верхних ступенек, Трент схватил Лори за руку. Спотыкаясь, они пробежали по тротуару на середину темной улицы и оттуда стали следить за тем, что происходит.

Дом на Кленовой улице, казалось, готовился к взлету. Его очертания сделались нечеткими; он вздрагивал, как человек на пружинах, каких изображают в комиксах. Огромные трещины бежали от дома не только по бетонному фундаменту, окружавшему его, но и по земле. Лужайку прорезали гигантские полосы. Пласты травы выворачивало кверху корнями, и лужайка сделалась черной. Да и весь передний двор стал, казалось, каким-то пузырчатым, будто он пытался удержать дом, который возвышался над ним долгие годы.

Трент перевел взгляд на третий этаж, где все еще горел свет в кабинете Лью. Ему показалось, что оттуда донесся звон разбиваемого стекла, но он отмахнулся от этой мысли как от наваждения — действительно, разве можно что-то расслышать среди такого грохота? Лишь год спустя Лори призналась, что слышала, как их отчим кричал из окна своего кабинета.

Сначала рухнуло основание дома — по нему побежали трещины, и фундамент развалился с грохотом взрыва. Из-под дома вырвался холодный синий ослепительный свет. Рев машин перешел в пронзительный визг. Земля поднималась вместе с домом все выше и выше в последней отчаянной попытке удержать его… и наконец отпустила. Внезапно дом завис на фут от земли, опираясь на столб яркого голубого пламени.

Это был идеальный взлет.

На коньке крыши бешено вращался флюгер.

Сначала дом поднимался медленно, затем все быстрее и быстрее. С диким ревом он взлетал, подброшенный ослепительным огненным столбом. Беспрерывно, то открываясь, то снова закрываясь, хлопала входная дверь.

— Мои игрушки! — жалобно заплакал Брайан, и Трента охватил приступ безумного смеха.

Дом взлетел на высоту тридцати футов, замер, казалось, перед следующим рывком вверх, затем устремился в месиво мчащихся черных ночных облаков. И исчез.

Два листа черепицы опустились вниз, покачиваясь на потоках воздуха словно черные листья.

— Осторожно, Трент! — вскрикнула Лори и резко оттолкнула его в сторону. Тяжелый коврик с резиновой подкладкой и надписью «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ», обычно лежавший у входа в дом, грузно шлепнулся как раз на то место, где только что стоял Трент. От толчка сестры он, потеряв равновесие, сел на асфальт.

Он посмотрел на Лори. Девочка посмотрела на него.

— Было бы, наверное, намного хуже, если бы коврик шарахнул тебя по макушке, — сказала она, — так что больше не зови меня Килькой, Трент.

Он торжествующе посмотрел на сестру и засмеялся. Лори присоединилась к нему. Затем начали смеяться и младшие дети. Брайан схватил Трента за одну руку, Лисса — за другую, и они помогли ему встать. Теперь все четверо, стоя рядом, смотрели на дымящуюся дыру там, где раньше, посреди развороченной лужайки, был погреб. Из соседних домов выходили люди, но дети Брэдбери не обращали на них внимания. А может быть, правильнее сказать, дети Брэдбери просто не замечали их.

— Ты только посмотри, — благоговейно заметил Брайан. — Наш дом улетел, Трент.

— Да, — согласился Трент.

— Может быть, в том месте, куда он полетел, найдутся люди, которые интересуются норманнами и саксами, — сказала Лисса.

Трент и Лори, схватив друг друга за руки, залились хохотом… и тут хлынул проливной дождь.

Мистер Слэттери из дома на противоположной стороне улицы подошел к ним. У него на голове осталось не много волос, но те, что сохранились, казались маленькими тугими завитушками, приклеенными к его блестящему черепу.

— Что случилось?! — завопил он, пытаясь перекричать раскаты грома, которые теперь почти не прекращались. — Что здесь произошло?!

Трент отпустил руки своей сестры и посмотрел на мистера Слэттери.

— Подлинные космические приключения, — торжественно произнес он, и все четверо снова расхохотались. Мистер Слэттери бросил подозрительный и одновременно испуганный взгляд на пустую яму, где раньше был погреб, решил, что без осторожности нет и доблести, и отступил на свою сторону улицы. Хотя дождь все еще продолжал хлестать, он не пригласил детей Брэдбери следовать за ним. Впрочем, они не проявили бы к этому никакого интереса. Ребята уселись на бордюр — Трент и Лори посредине, а Брайан и Лисса по сторонам.

— Теперь мы свободны, — прошептала, наклонившись к Тренту, Лори.

— Не только мы, — отозвался Трент. — И она тоже.

Затем он обнял их всех — поднапрягшись и вытянув руки, ему удалось добиться этого, — и они сидели так на бордюре под струями проливного дождя, ожидая возвращения матери.

Пер. Игорь Почиталин

Расследование доктора Уотсона

Насколько я помню, только однажды мне действительно удалось раскрыть преступление раньше моего знаменитого друга, мистера Шерлока Холмса. Я говорю «насколько помню», потому что, когда мне пошел девятый десяток, моя память стала сдавать, а теперь, с приближением моего столетия, прошлое видится прямо-таки в Тумане. Не исключено, что нечто подобное случилось еще раз, но если даже это было и так, я этого не помню.

Сомневаюсь, что когда-нибудь забуду тот случай, независимо от того, какими туманными становятся мои мысли и воспоминания, и все же я решил записать происшедшее, прежде чем Господь навсегда наденет колпачок на мою ручку. Видит Бог, мой рассказ не унизит Холмса. Мой друг уже сорок лет покоится в могиле, и мне кажется, это достаточный срок, чтобы позволить себе рассказать о случившемся. Даже Лестрейд, который время от времени прибегал к помощи Холмса, хотя никогда не испытывал к нему особого расположения, так и не нарушил молчания в отношении дела лорда Халла. Правда, принимая во внимание некоторые обстоятельства, он вряд ли мог сделать это. Впрочем, будь обстоятельства иными, я все же сомневаюсь, что он повел бы себя по-другому. Они с Холмсом постоянно подкалывали друг друга, и мне кажется, что в душе Холмса могла скрываться настоящая ненависть к полицейскому (хотя он никогда не признался бы в столь отвратительном чувстве), зато Лестрейд испытывал к моему другу странное уважение.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});