Укрой меня от замыслов коварных; Делирий; Возвращайтесь живыми!; Шанс на независимость - Василий Головачев

«Зайди обратно!»

Охранник, доставший в коридоре сигареты, послушно вернулся в приёмную.

По коридорам департамента сновали люди. Все были заняты приёмом иностранных делегаций, но на гостей в странных костюмах не обращали внимания по другой причине: Роман легко «отводил им глаза».

Слышались обрывки фраз:

— От агентства Ymg models трое…

— Next Cosmopoliten приедет вечером…

— Я бы посоветовала «Волжскую палитру».

— Можем посмотреть ещё концертный зал «Юпитер»…

— Про конкурс забудь, все места давно распределены…

Роман достиг центральной лестницы, оглядел сверху открывшийся взору холл.

Людей было много, около полусотни. Большинство — молодые девушки в вызывающе ярких и модных нарядах, несмотря на осенний холод и слякоть на улице. Мужчины, в основном деятели местной администрации, выглядели в этой шумной толпе неуместно, как пугала на ярмарке. Лишь директор департамента, выделявшийся среди них спортивной осанкой и отлично сидевшим на нём костюме золотистого цвета, с искрой, был на месте. Он работал — ворковал по–английски с чопорной седой дамой в норковой шубе, которая, очевидно, являлась менеджером приехавшей команды Ferretti.

Но не мужчины оказались носителями потоков внимания, пронизывающих не только холл здания, но и его стены.

Когда Роман, наконец, осознал, что вся суета со встречей иностранной делегации — спектакль, было уже поздно.

Нет, его пока не заметили, как не заметили и остальных беглецов за его спиной.

Но пройти через холл незаметно было невозможно. Стоило столкнуться с кем–то из присутствующих, и заминку непременно почувствовали бы, в особенности те, кто специально ждал появления гостей.

Конечно, Роману надо было сразу кидаться в «омут» телепортации, настроившись хотя бы на знакомый контур лемурийской Колыбели.

Однако он понадеялся на силу своего мыслеволевого потока и начал спускаться в холл, спохватившись лишь в тот момент, когда почувствовал, что не в состоянии держать под контролем «сглаза» всю толпу в холле.

Первым его почуял директор департамента.

Беглецы уже находились на нижних ступенях лестницы, когда Саплев прервал разговор с дамой в шубе и оглянулся.

Взгляд его царапнул лицо Романа как остриё иглы.

Нет, рептилоидом он не являлся и экстрасенсом тоже, но его сферу сознания прикрывал «зеркальный пузырь» пси–защиты, который пришлось буквально пробивать «топором» за счёт ослабления пси–воздействия на остальных людей.

Пока Роман «деформировал» сознание Саплева, на группу на лестнице обратили внимание девицы, стоявшие возле чемоданов у колонны справа, одетые в обтягивающие джинсы и цветные курточки со множеством блестящих нашивок и «молний». В руках у них вдруг появились пистолеты, они ловко перестроились в цепь, и Роман с пугающей ясностью осознал, что девицы представляют собой хорошо подготовленный спецназ, посланный в Нижний Новгород для захвата беглецов.

Принадлежала ли группа захвата Гловитцу, выяснять было уже некогда, пришлось ускоряться в форсажном режиме и «надевать» на головы девиц «тёмные мешки» раппорта, отключающего сознание. После этого Роман снова схватился с директором департамента, потянувшим из кармана пиджака мобильный айком.

— Не пройдём! — сказал в спину Волкова Ылтыын.

Роман «ощетинился», усиливая мощность раппорта, заметил ещё трёх девиц, слева от лестницы, начавших слаженное движение профессиональных бойцов спецназа. Их тоже пришлось усмирять отключением зрения. Но сверху, со второго этажа, свесились через балюстраду ещё две девицы с пистолетами, и Роман вынужден был перейти в состояние «немысли», позволяющее реагировать на возникающие угрозы намного быстрей.

Раздались испуганные вскрики: под «залп» «засоса» попали многие члены делегации, не имеющие отношения к «женскому спецназу»; сами спецназовки не издали ни одного звука, что говорило об их подготовленности к «сглазу».

Прозвучал выстрел: одна из них, прижав ладонь к глазам, выстрелила в направлении лестницы.

Вскрикнула Юна: пуля оцарапала ей плечо.

Ылтыын отреагировал на это выстрелом из ППМ, попал стрелявшей в руку. Рявкнул:

— Всем лечь!

Несколько женщин, понимавших русский язык, с визгом попадали на пол. Остальные заметались по холлу, мешая девицам с пистолетами целиться.

Саплев вытащил мобильный, заорал что–то в микрофон.

Роман ударил его наотмашь, так что директор выронил айком, схватился за голову, бледнея.

— Зови наших! — крикнул Ылтыын, подхватывая пошатнувшуюся Юну.

Но Роман уже и сам понял, что без помощи не обойтись, вспомнил о Вьюгине, позвал его мысленно:

«Афоня, прикрой!»

«Слышу, висв! — неожиданно быстро отозвался Афанасий. — Мы тут рядом!»

И Роман почувствовал живительное прикосновение дружеской руки, снявшее усталость, растерянность и отчаяние. И хотя эгрегор соратников был невелик: сам Афанасий, его экстрасенсы Крист и Зяблик, — сопротивляться многовекторному пси–давлению извне стало легче.

Правда, длилось это ощущение всемогущества недолго.

Саплев, очевидно, успел–таки связаться со своим боссом, то ли с российским Поводырём, то ли с Гловитцем, и те включили «прожектор» европейской экстраформации, сражаться с которым было необычайно тяжело. Теперь Роману приходилось отбиваться и от ментальных выпадов чужого эгрегора, и от попыток освободиться от присланного тренированного спецназа, и держать общую ситуацию, начавшую выходить из–под контроля, и защищать раненую Юну, готовую потерять сознание.

Ылтыын выстрелил дважды, заметив нацеленные на них стволы пистолетов.

Ему ответили.

Одна пуля попала в Юну, вторая эскимосу в ногу, третья перебила ему ключицу.

— Прыгай! — прохрипел он, зажимая рану на груди.

Роман прошёлся «ураганом мысли» по холлу, заставляя решительно настроенных киллерш прекратить стрельбу, вторым уровнем «немысли» отбил атаку экстраформации, «краем мысли» принялся настраиваться на прыжок «на струну» телепортации, и в этот момент в холле объявились как чёртики из коробки другие персонажи — парни в чёрно–серых комбинезонах, со шлемами на головах.

Роман собрался было «наводить порчу» и на них, но парни принялись одну за другой укладывать на пол девиц с пистолетами, и стало ясно, что прибыл отряд оперативников «Триэн».

Ылтыын, державшийся из последних сил, виновато глянул на Романа, мягко опустился на ступеньки лестницы. За ним упала Юна, потеряв сознание.

А поддержать их Роман уже не мог, с трудом выдерживая атаки экстраформации и пытаясь избавиться от оглушающей волны бессилия. В голове, говоря образно, с треском «рвались петарды» и «танки давили разбегавшихся по полю бойцов». А поле боя — мозг экстрасенса — всё больше затягивало полосами дыма.

Саплев ухитрился достать с пола мобильный.

Роман устроил ему «засос» с отключением зрительного нерва, обездвижил ожившую девицу с пистолетом, в отчаянии позвал:

«Олег Харитонович!»

«Держись, висв! — отозвался координатор так «громко», будто находился рядом. — Выходи из ментала! Переключи их поток на нас! Мы подготовили СССР!»

Голову продуло морозным ветром.

Силы удесятерились!

Казалось, пожелай он — смог бы сбить летящую на город стратегическую ракету с ядерной боеголовкой!

Вместо этого Роман мысленно ухватил «щупальце» европейского пси–оператора, пытавшееся «задавить» его в своих объятиях, скрутил как живую змею и одним взмахом руки отправил обратно, туда, откуда оно высовывалось, порождённое коллективом вражеских экстрасенсов.

Дым в голове стал рассеиваться.

Роман осмотрелся — за доли секунды, пребывая в состоянии просветления, помог оперативникам справиться с «женским» спецназом, окончательно усмирил господина Саплева, отключив ему сознание, и только после этого подозвал одного из парней:

— Они ранены…

— Машины ждут! — коротко отрапортовал спецназовец, небольшого росточка, щуплый с виду, но очень подвижный.

Он откинул забрало шлема, и Роман узнал Василия Грибова, начальника контрразведки «Триэн».

— Не беспокойся, всё под контролем.

Роман опустился на корточки над Юной, сосредоточился на передаче энергии, просканировал «матрёшку» тонких полевых оболочек и нарушение тканей в месте попадания пули.

Сердце и лёгкие, к счастью, не были задеты, но пуля застряла в плече, и её надо было вынимать.

Подбежали четверо парней в комбинезонах, развернули носилки, уложили Юну и Ылтыына, поспешили через наполовину опустевший холл к выходу.

Роман отпустил «руку помощи», протянутую Олегом Харитоновичем (интересно, что это такое — СССР?), поплёлся вслед за оперативниками, чувствуя душевное опустошение.

Холл потихоньку начал оживать. Зашевелились лежащие на полу дамы, подняли головы мужчины. Вряд ли они понимали, что произошло, поэтому проявлять активность не спешили.