Весь Роберт Маккаммон в одном томе - Роберт Рик МакКаммон

от себя, отчего самолет начал пикировать.

Майкл видел, как бешено скачет стрелка высотомера. За стеклом кабины не было ничего видно, кроме белого снега, но он точно знал, что где-то внизу были горы, и Чесна тоже помнила об этом. Самолет падал, фюзеляж стонал и дрожал, словно истязаемый мученик. Лазарь следил за левым двигателем. Языки пламени под напором ветра захлебывались. Когда огонь погас, он изо всех сил налег на штурвал и потянул его на себя. Руки Лазаря дрожали от напряжения. Чесна тоже ухватилась за штурвал. К ней присоединился Майкл, и вот наконец «юнкерс», хоть дрожа и громыхая, подчинился. Стрелка высотомера медленно поползла вверх.

— Вон там! — указала Чесна направо, на точку разложенного на снегу костра. Она развернула самолет, сбавила высоту.

Вспыхнула еще одна огненная точка. Потом третья.

— Аэродром, — сказала Чесна. Загорелся четвертый костер. — Заходим на посадку.

У нее дрожали руки. Майкл возвратился на свое место и пристегнулся.

Когда самолет начал снижаться, Чесна выровняла крылья и отключила оба уцелевших двигателя. «Юнкерc» большой неповоротливой птицей планировал вниз, и было слышно, как шипит снег на раскаленных обтекателях. Шасси коснулись земли. Самолет подпрыгнул. Ударился о землю и снова подскочил. Чесна нажала на тормоза, и «юнкерс» покатился по земле, оставляя за собой облако из снега и пара.

Взглянув себе под ноги, Лазарь увидел в полу забитую снегом трещину шириной примерно в шесть дюймов. Он первым покинул самолет. Когда из кабины показались Майкл и Чесна, Лазарь расхаживал из стороны в сторону, словно радуясь тому, что ему снова удалось почувствовать под ногами твердую почву. От двигателей «юнкерса» валил пар, они потрескивали, словно произнося свое последнее слово.

Пока Майкл и Чесна занимались разгрузкой самолета, к «юнкерсу» подъехал видавший виды грузовик. Несколько человек, приехавшие на нем, тут же принялись расстилать на земле огромный белый брезент. Руководил ими рыжебородый мужчина, который сообщил, что его зовут Гуркс. Он сразу принялся помогать перегружать в грузовик вещмешки, пулеметы и боеприпасы. Тем временем люди Гуркса накрывали «юнкерс» брезентом.

— Мы едва не угробились, — сообщил Гурксу Лазарь, сжимая в руке заячью лапку. — Попали в бурю.

Гуркс равнодушно посмотрел на него.

— Какая буря? Весна ведь. — Он вернулся к своим делам, а Лазарь стоял рядом, и на его бороду опускались снежинки.

Затем послышался скрип и визг ослабнувших болтов. Чесна и Майкл оглянулись, а Лазарь охнул от ужаса. Закопченный левый двигатель закачался и, когда оборвались последние болты, сорвавшись с крыла, тяжело рухнул на землю.

— Добро пожаловать в Норвегию, — сказал Гуркс. — Поторопитесь! — крикнул он своим людям, стараясь перекричать ветер. — Накрывайте его! — Те работали быстро, закрывая «юнкерс» брезентом и закрепляя его веревками. Наконец все было готово, и пассажиры самолета вместе с норвежцами забрались в грузовик; Гуркс сел за руль и выехал со взлетной полосы, направляя машину в сторону побережья, вдоль которого предстояло проехать еще двадцать миль.

Когда они проезжали по узким грязным улочкам Ускедаля, солнце уже серебрило восточный небосклон. Это была рыбацкий поселок с домами из потемневшего дерева и камня. Над печными трубами вились струйки дыма, и до Майкла доносился запах горячего кофе и копченого сала. Внизу, где прибрежные камни встречались с синевато-серыми волнами, на воде покачивался небольшой флот рыбацких суденышек и на берегу были развешаны сети. Стайка тощих собак с лаем и визгом норовила наброситься на колеса грузовика, и время от времени Майкл замечал в окнах домов силуэты людей, глядевших на проезжающую машину сквозь приоткрытые ставни.

Чесна толкнула его локтем и указала в сторону гавани. Там, примерно в двух тысячах ярдах от берега, скользила большая летающая лодка «Бломунд-Фосс» со свастикой на хвосте. Описав два медленных круга над рыбацкой флотилией, машина набрала высоту и исчезла среди низких облаков. Все было ясно без слов: нацистские хозяева настороже.

Гуркс остановил грузовик перед каменным домом.

— Выходите, — сказал он Чесне, Майклу и Лазарю. — Мы позаботимся о вашем багаже.

Ни Чесне, ни Майклу не хотелось доверять все оружие незнакомому человеку. Что, если экипаж летающей лодки наведается сюда и прочешет поселок?

— Идите туда. — Гуркс показал им дом. — Отдохните. Поешьте. Ждите. — Грузовик поехал дальше по грязи.

Майкл открыл дверь и вошел. Его волос коснулся водопад серебряных колокольчиков, целая гроздь которых была прибита над входом. Послышался веселый рождественский перезвон. Колокольчики задели Чесну и со звоном прокатились по бритой голове Лазаря. В доме было мрачно, пахло рыбой и застаревшей грязью. По стенам развешаны сети, между ними торчали картинки, вырезанные из журналов и насаженные на гвозди. В железной печурке, посреди комнаты, теплился огонь.

— Эй! — позвал Майкл. — Есть тут кто-нибудь?

Скрипнули пружины. На старом коричневом диване лежал ворох грязной одежды. Кипа тряпья зашевелилась, и гости увидели, как она вдруг приподнялась, заставив жалобно застонать пружины.

— Господи Иисусе! — выдохнул Лазарь. — Что это?

Кем бы ни оказалось странное существо, оно потянулось к стоявшей на полу рядом с диваном бутылке водки. Темная ручища вынула пробку, подняла бутыль, и жидкость забулькала в глотке. Потом человек рыгнул. Живая копна с трудом поднялась на ноги, оказалось, что в ней больше метра восьмидесяти росту.

— Позалуйте! — Голос был хриплым и невнятным. Женский голос. — Позалуйте! — Она подошла поближе, и на нее упал красный отсвет пламени печи. Половицы жалобно трещали у нее под ногами. Как ее вообще выдерживает пол?! Она весила, должно быть, не меньше ста десяти килограммов, при росте около метр восемьдесят пять. Она подошла к ним поближе — гора на нетвердо ступающих ногах. — Позалуйте! — снова сказала она, и ее широкоскулое морщинистое лицо расплылось в улыбке; изо рта у нее торчали три зуба.

Миндалевидный разрез глаз, как у эскимоса, а глаза — вокруг которых залегли