Врата Рима. Гибель царей - Конн Иггульден

потом отвернулся и вместе с Катоном вышел из здания.

Цезарь задумчиво смотрел ему вслед. Он ожидал чего-то подобного от этого человека, хотя новость о строительстве нового дома была для него ударом. Размещенный на вершине холма, с видом на его поместье – такая позиция превосходства не могла не вызывать удовлетворения у Светония.

Юлий оглянулся, пытаясь найти Красса и Цинну, чтобы поговорить с ними, прежде чем они уйдут. В какой-то степени отец Светония был прав: использование силы в Риме быстро приведет к несчастью. Надо быть похитрее.

– Сначала займемся Антонидом, – еле слышно пробормотал он.

Глава 29

Когда Юлий шел по улице во главе своих десяти солдат к тому месту, где находился старый дом Мария, на него нахлынули болезненные воспоминания.

Он вспомнил волнение, испытанное в те времена: неимоверная энергия, которую излучал полководец, захватывала его моментально. Каждая улица и переулок напоминали Цезарю о первом путешествии в сенат в сопровождении самых крепких солдат Перворожденного. Сколько ему тогда было лет? Четырнадцать?.. Достаточно много, чтобы усвоить урок: закон склоняется к силе. Даже Сулла спасовал перед этими солдатами на Форуме – на камнях, мокрых от крови толпы. Марий добился торжественного въезда в Рим, которого так хотел, и последовавшей за ним должности консула, но Сулла в конце концов взял над ним верх. На Юлия навалилась печаль, ему так хотелось еще хотя бы раз увидеть мужественного военачальника.

Никто из людей Цезаря не видел Рима раньше: четверо из них были родом из маленьких деревушек на африканском побережье. Солдаты старались не отвлекаться, но это представлялось невозможным, ведь перед их глазами мифический город приобретал реальные очертания.

Цирон, например, испытывал страх перед огромным количеством людей, сновавших на шумных улицах. Юлий увидел город глазами своих солдат. В мире не найти подобных мест. Запахи еды и специй смешивались с громкими разговорами и стуком молотков чеканщиков. В толпе преобладали синие и красные с золотом туники и тоги. Это был праздник ощущений, и Цезарь получал удовольствие от изумления своих солдат, вспоминая, как ехал в позолоченной колеснице рядом с Марием по улицам, заполненным ликующей толпой. Сладкое ощущение славы смешалось в памяти с болью дальнейших событий, но в тот день, в момент торжества, он был здесь.

Юлий без труда вспомнил дорогу, почти бессознательно выбирая правильный путь, которым шел во время своего первого визита в сенат.

По мере того как они поднимались над долиной, заполненной беспорядочно размещенными владениями, и карабкались по мощеной горной дороге, вдоль которой за скромными дверьми и воротами пряталось богатство, улицы становились менее оживленными и более чистыми.

Юлий остановил своих людей в нескольких сотнях футов от ворот, которые так хорошо помнил, и дальше пошел один. Когда он приблизился к ним, за воротами появилась маленькая коренастая фигурка, одетая в простую тунику раба и сандалии, и приблизилась к решетке, чтобы поприветствовать его. Хотя человек вежливо улыбался, Юлий заметил, что его глаза настороженно оглядывают незнакомца.

– Я пришел поговорить с хозяином дома, – сообщил Юлий, улыбаясь.

– Советника Антонида нет дома, – осторожно ответил привратник.

Юлий кивнул, так как ожидал подобной новости.

– Тогда придется его подождать. Он должен узнать новость, которую я ему принес.

– Ты пока не можешь войти… – начал человек.

Резким движением Цезарь просунул руку сквозь решетку и схватил привратника; ему приходилось видеть, как это однажды проделал Рений. Раб попытался вырваться, и ему это почти удалось, но пальцы Юлия вцепились в тунику и крепко прижали к прутьям решетки.

– Открой ворота, – приказал Цезарь привратнику, продолжавшему сопротивляться.

– Я не могу, господин!.. Если бы ты знал человека, которому принадлежит дом, тебе и в голову не пришло бы так поступать. Ты умрешь еще до заката, если не отпустишь меня!..

Юлий еще крепче прижал раба к прутьям:

– Я знаю его. Это мой дом. А теперь открой ворота, или я убью тебя.

– Тогда лучше убей, но ты не войдешь, – воскликнул привратник, сопротивляясь изо всех сил.

Он уже набрал в легкие воздуха, чтобы позвать на помощь, и Цезарь усмехнулся, невольно восхищаясь его мужеством. Не говоря больше ни слова, он протянул сквозь решетку другую руку и снял с пояса привратника ключ. Тот задыхался от ярости, а Юлий тихонько свистнул, подавая сигнал своим людям.

– Подержите-ка его и не давайте ему кричать. Мне нужны обе руки, чтобы открыть ворота, – приказал он. – Только не покалечьте. Он храбрый человек.

– Помогите!.. – успел крикнуть привратник, прежде чем тяжелая рука Цирона зажала ему рот.

Юлий вставил ключ в замочную скважину и удовлетворенно улыбнулся, когда замок щелкнул. Он поднял решетку, и ворота распахнулись. Навстречу им во внутренний двор выскочили два стражника – на солнце сверкнули клинки.

Люди Юлия Цезаря моментально обезоружили их. Еще двое стражников обнажили мечи, но сопротивление оказалось бесполезным. Привратник стал пунцовым от ярости, когда увидел это. Он попытался укусить Цирона за руку, за что получил крепкий удар.

– Свяжите их и обыщите дом. Только не проливайте крови, – приказал Цезарь, хладнокровно наблюдая, как его солдаты, разбившись на пары, обыскивают дом, который он так хорошо знал.

Здесь почти ничего не изменилось. Все там же находился фонтан, и сады Антонид оставил в том состоянии, в каком их получил. Юлий увидел то место, где он поцеловал Александрию. Совсем просто было представить, что где-то слышится смех Мария. Цезарь готов был многое отдать в этот момент, чтобы еще раз увидеть его. Память буквально придавила молодого человека внезапной печалью.

Он не узнавал ни одного из рабов или слуг, приведенных его людьми во внутренний дворик. Солдаты делали это очень эффективно. У одного или двух легионеров на лице красовались свежие царапины, полученные во время захвата дома, но Юлий остался доволен тем, что никто из приведенных людей не пострадал даже в такой степени. Если ему повезет выиграть судебное дело и восстановить свое право на дом в качестве живого наследника, немаловажную роль сыграет тот факт, что все прошло мирно. Судьи будут представителями аристократии, и известие о том, что в центре города было устроено кровопролитие, с самого начала настроит их против Цезаря.

Все было сделано быстро и без лишних разговоров. Связанных выставили на улицу – последним оказался привратник. Рот ему заткнули, чтобы он прекратил кричать, но несчастный постоянно фыркал от гнева, пока Цирон выпроваживал его на дорогу. Юлий сам закрыл ворота и замкнул их на ключ, который отобрал у привратника. Прежде чем отвернуться, он подмигнул разгневанной фигуре за оградой.

Его люди выстроились в два ряда по пять человек. Недостаточно, чтобы защитить дом от нападения,