Газета Завтра 872 (31 2010) - Газета Завтра Газета

     вдалеке или рядом со мною —

     слышно мне, к небесам устремлён:

     "Сохрани и спаси!.."

     Никому не дано

     обрести откровенье оттуда,

     где молений таких

     накопилось — вовеки не счесть...

     Не бывает чудес.

     Но бывает надежда на чудо.

     Упованье на чудо —

     не это ли вера и есть?

     Помолись обо мне —

     перед самым высоким ответом

     на всё то, чем я грешен,

     и в чём отпущенье просил.

     Ну а я о тебе

     что ни день уже многие лета

     точно ту же молитву

     творю: "Сохрани и спаси!.."

     И я верю в ответ.

     Как пловцу утомлённому берег

     вдалеке открывается —

     так Провидение нас

     сохранит и спасёт —

     в наших детях и в детях детей их.

     .. .И ночей моих тени

     развеются в утренний час!

      ПЕРЕКЛИЧКА

     Записная книжка-телефонник

     Поистёрлась — заменить пора,

     Чтоб видней на чистом белом фоне

     Были имена и номера.

     Сквозь очки распутываю почерк,

     Но и так внезапно вижу я,

     Что всё меньше занимает строчек

     Перекличка поздняя моя.

     Что теперь с любой почти страницы

     Старой книжки, повергая в грусть,

     Смотрят не фамилии — а лица

     Тех, кому уже не дозвонюсь!..

     Я рассудком понимаю это;

     На земле ничей не вечен срок.

     Но как часто именно поэты

     Главных не дописывают строк!

     Сколько их в неведомом полёте

     Унесла далёкая пора...

     Но в моём потрёпанном блокноте —

     Те, чей голос слышал лишь вчера!

     Друнина, Примеров и Глушкова,

     Кузнецов и Ляпин... Боже мой!

     Вику лов!.. Один живей другого,

     Хоть кому звони сейчас домой!

     ...Снова чьё-то имя и мобильник

     На прощанье осеню крестом,

     И тетрадь угрюмо, как в могильник,

     Опущу безмолвно в тёмный стол.

     Ну, а на столе уже — стозвонно,

     Забытьё спеша разворошить,

     Аппарат трещит неугомонно!

     Эх, не время душу тормошить...

     Но — снимаю трубку телефона.

     Надо жить.

      ВОЛЖСКИЙ ДАЧНИК

     Это — не усадьба "новых русских",

     Кто, природой вроде бы дыша,

     Знают больше выпивку с закуской,

     Но не знают, чем живёт душа...

     А она живёт — вишнёвой веткой,

     Птичьим свистом, скошенной травой,

     Яблоком в испарине рассветной

     И речной вечерней синевой,

     Дымкой вдоль осенних огородов,

     Эхом колокольни вдалеке,

     Гулкой перекличкой теплоходов,

     Лодкой, прикорнувшей на песке...

     А ещё душа живёт отрадой

     В миг, когда, нечастой встрече рад,

     У калитки брат увидит — брата.

     Значит, не забыл о брате брат.

     Здравствуй, брате, в этой доброй хате!

     Не считая лет или седин,

     Сядем рядом, вспомним маму с батей,

     Молча на их Волгу поглядим -

     Как бежит, спешит она, родная,

     Разнося простор, покой и свет...

     Я другой такой реки — не знаю.

     Да её, другой такой, и нет!

      ГРОЗА

     Дождь и гром разбудят среди ночи,

     Сна объятья шумно разомкнут,

     Молнии стремительные строчки

     Темноту на миг перечеркнут

     И заставят встать, воды напиться,

     Обойти неслышно босиком

     По остывшим гладким половицам

     Спящий посреди стихии дом,

     Створки окон запахнуть без стука,

     Чтобы ропот бури поутих,

     И поправить одеяльца внукам,

     Постояв немного возле них,

     Предвкушая, как они проснутся,

     Мир увидят в солнечной росе

     И привычно утру улыбнутся,

     Знать не зная о ночной грозе...

      ПРОВОДЫ

     Наш поезд уходил ночной порою,

     Такой отъезд и прежде был не раз,

     И дочка с мужем на пустом перроне

     Вполне привычно проводили нас.

     Но, как всегда бывает на вокзале,

     Когда вагон закроет проводник, —

     Казалось, что всего не досказали

     Они и мы в прощальный этот миг...

     И через час, на остановке новой,

     Они опять махали у окна —

     Сюрприза ради в темноте рисковой

     Наш поезд на машине обогнав!

     — Ну, вы даёте! — мы их пожурили,

     Хотя не стали радости скрывать:

     Они — что так прекрасно пошалили,

     А мы — что "повстречали" их опять!

     Что расставанье — это скоротечность,

     И что сейчас, под их счастливый смех,

     Пронзила нас та славная беспечность,

     Что в молодости всё же есть у всех...

     Прекрасен мир, где сквозь и мрак, и морось,

     На виражах любых житейских трасс

     Мы мчимся вдаль, не сбрасывая скорость,

     И наши дети обгоняют нас!

1

Алексей Касмынин СКВОЗЬ ПРИЗМУ ПРОШЛОГО

Юрий Гнездиловых. "Захват. История Отечества: Северо-Запад, XVII век". М.: Пробел-2000, 2010, 916 с.

     "Мечутся… бегут врассыпную. Вон как: помелькало — и нет! Канулось куда-то. Затем вспыхнет, перепляскою вновь. Нечто наподобие совесть. Как бы, умерла…"

     Броситься в работу над романом нелегко. Мало кто отважится вступить на этот путь, зная, что он может растянуться на не один десяток лет. Ситуация усложняется отсутствием каких-либо гарантий, все труды могут кануть в лету. Многие ли решатся следовать по этой тропе, зная о том, что ждёт их впереди?

     На самом деле, главный вопрос даже не в том, сделает ли писатель первые шаги, а в том, пройдёт ли он по избранной дороге до конца. Пока автор продирается сквозь преграды, как внешние, так и внутренние, он, по сути, остаётся наедине с собой, обречённый лично сражаться с химерами, пытающимися сбить его с пути.

     Процесс написания романа Юрия Гнездиловых "Захват" нельзя сравнить с лёгкой прогулкой по парку в прохладный майский день. Роман многократно переписывался, в течение двух десятилетий шла кропотливая и изнурительная работа по синтезу исторических хроник и созданных автором сюжетных ходов, при помощи которых мы можем по-новому взглянуть на сегодняшнюю реальность сквозь призму нашего прошлого.

     Центральной темой повествования являются события Смутного Времени: нашествие поляков на Русь и помощь, оказанная полякам шведами, в ходе которой произошёл захват исконно русских земель. Шведы действовали на тех территориях, где ныне располагается Санкт-Петербург. Автором была проделана значительная работа по изучению исторических материалов, датированных той эпохой, о многих событиях широкой общественности рассказывается впервые.