Теневые нити - Денис В. Мухин

«почему?», «как?», и «зачем?» натурально выели мне мозг и почти заставили оглохнуть на правое ухо. А еще Анко жутко понравились мои волосы и не сходя с места эта неугомонная егоза попыталась заплести мне косички, чуть не свалившись в процессе этого увлекательного занятия со своего насеста. С ужасом ожидаю того момента, когда подрастет моя доча и превратится в такой же жужжащий моторчик. Ха, я даже удостоился сочувственного взгляда и кивка от патрульного чунина Учиха, мимо которого мы проходили — наверняка у парня свои такие же маленькие кошмарики есть.

Впрочем, до маленького аккуратного двухэтажного домика, несколько меньше моей лавки мы добрались и сняв Анко с плеча, я постучал по обычной деревянной двери, какую можно встретить и среди современных домов. Никакой старины, сдвижных дверей и панелей древне-японского стиля, что так популярен у подавляющего большинства кланов и наиболее состоятельных жителей Конохи.

— Твоя ка-сан точно дома? — спросил я у девочки, когда никто нам не ответил и из дома не донеслось ни звука.

Учитывая, что и мои чувства сенсора не смогли обнаружить человеческого присутствия внутри, а мать девочки точно куноичи, судя по тому, что я слышал, то это очень тревожный знак. Правда, что-то такое есть на границе чувствительности, но даже люди с полностью неразвитой системой чакры ощущаются лучше. Странно…

— Да, ка-чан еле передвигалась по дому, так что не могла никуда уйти, — обеспокоенно сообщила малышка, начав шмыгать носом и в паре шагов от слез.

— Хмм, тогда мы поступим как настоящие шиноби, — заговорщицки прищурился я, наблюдая как лицо Анко моментально просветлело и она чуть ли не завибрировала на месте от предвкушения.

Эх, я уже и забыл как легко отвлечь детей чем-нибудь захватывающим. Не став обманывать ожидания малявки, я поднял вверх указательный палец правой руки и сформировал из него короткий столбик сияющей синей чакры чакры, вызвав восхищенный вздох.

— А сейчас мы вставляем его в замочную скважину и…, - преобразовав чакру внутри замка, я повернул руку до щелчка и вынул почти точную реплику подходящего к нему ключа, — открываем дверь!

Подергав ручку вроде бы открытой, но не желающей поддаваться двери, я вопросительно посмотрел на хихикающее дитя.

— Там еще крючок, — сообщила с огромной улыбкой малявка.

Надменно хмыкнув к вящей радости маленькой спутницы, я сформировал тонкое лезвие и просунув его в едва заметную щель между косяком и торцом, провел с низу вверх до тех пор, пока не встретил небольшое сопротивление и на другой стороне не звякнул металл.

— Вот так! Никакому крючку настоящего шиноби не остановить! — триумфально ухмыльнулся я, играя на публику.

Анко счастливо запрыгала на месте, хлопая в ладоши и смеясь, а древний старичок, устроившийся на лавочке у противоположного дома неодобрительно покачал головой, хотя я заметил смешинки в его прищуреных глазах.

— Ну что, добро пожаловать домой, — сказал я, распахивая дверь, — время проверить твою маму.

Несмотря на это, первым вошел все же я.

— Э-э-эй, есть кто дома? — позвал я в тишину, после чего повернулся к мелкой. — И где твоя ка-чан может быть?

— Она в последнее время очень плохо себя чувствовала и почти не вставала с постели, — ответила моментально погрустневшая Анко, вцепляясь мне в штанину и таща за собой из прихожей глубже в дом.

Я скинул сандали у порога и только после этого позволил себя увлечь, поскольку мысль о малявке едва ли больше пятнадцати килограмм весом тянувшей за собой сто килограммовую тушу способна вызвать только улыбку, но ни как не реальное положение дел. Протащив меня по небольшой уютной гостинной, малявка целеустремленно бросилась к одной из двух замеченных дверей, игнорируя ведущую на второй этаж лестницу и еще один коридор с другой стороны, а за ней пошел и я, явственно морщась от запаха болезни и немытого тела.

— Ка-чан, я дома! — звонко провозгласила она, распахивая дверь в… спальню.

— А-анко-чан? — донесшийся до меня от двуспальной кровати слабый сонный шепот подтвердил, что дом действительно обитаем.

Вот только тот факт, что я ощущал меньше чакры, чем от самых небольших животных от лежащей на кровати женщи… присмотревшись получше, я едва сдержал рвущееся сквозь зубы ругательства — лежащую на кровати можно было назвать как угодно. Девочкой, подростком, с некоторой натяжкой девушкой, но никак не полностью сформировавшейся женщиной, хотя ее откровенно плачевное состояние буквально живого скелета, пока еще обтянутого кожей, все равно намекало на когда-то присутствовавшие внушительные достоинства слабого пола. Мать Анко оказалась очень молодой.

— То-сан долго не приходил, а я все ждала и ждала, а он все не приходил, а ты тут и уйти мне не разрешали воспитательницы, но потом появился Рью-нии и пообещал сводить домой! Он такой классный! Я прокатилась на его плече! Так высоко! У него такие красивые и шелковистые волосы, но заплести косички не дал! И много знает! А еще он может доставать из пальца светящуюся штуковину и ей открывать замки и крючки! Именно так мы попали домой. Мы постучали, но ты не отвечала, так что как настоящие шиноби, мы проникли внутрь! Все в приюте говорят, что Рью-нии здоровский доктор, может он вылечит тебя? А то ка-чан все лежит и лежит, и не гуляет! А папа все не возвращается, а в приюте хоть и здорово, но я скучаю и хочу домой! — обрушила поток сознания на Акико мелкая, подскочив к кровати и ухватив за костлявую кисть.

Видя, что это может продолжаться еще долго, пока девчушка не выплеснет все свои переживания, я подошел поближе и опустившись на колено, потрепал ее по голове. Учитывая внешнее состояние больной, едва ли она вообще понимает что-либо из слов своей дочери кроме самого факта ее присутствия рядом.

— Анко-чан, прекрати болтать и дай мне спокойно осмотреть твою ка-сан, — обратился я к недоуменно замолчавшей малышке.

Подхватив ближайший стул, я поставил его около кровати и присев, активировал шосен но дзюцу. И первые же результаты обследования заставили меня пожалеть, что вообще удалось наткнуться на Анко и вляпаться в это посещение. Пожалеть ровно до тех пор, как я краем глаза заметил полное надежды личико девчушки, по-прежнему вцепившейся в руку своей полумертвой матери. А суровые факты заключались в том, что Акико была уже почти мертва. Источник вырабатывал такой мизер чакры, что даже в одной моей волосинке имелось больше, и практически был готов потухнуть. Кейракукей оказалась почти полностью уничтожена, а те немногочисленные остатки, что все же каким-то чудом смогли уцелеть, даже стыдно было называть чакроканалами. Тело было на последней стадии истощения и могло похвастаться критической потерей массы. Высокая в общем-то девушка на данный момент весила что-то около двух с лишним десятков килограмм и находилась на грани коллапса организма.