Теневые нити - Денис В. Мухин

тому же, появление еще одной женщины означает, что мне придется еще меньше видеться с вами, уделяя лишнее время ей и неминуемым детям, так что лучше немного подождать сейчас и сделать своей женой тебя, а не кого-то еще, ну и…, - я сделал паузу, заставив внимательно меня слушавшую Линли податься вперед, — кто сказал, что я становлюсь на одной Касуми? Еще как минимум одна девочка или мальчик!

И подтверждая свои слова, я тоже подался вперед и впился в податливые губы куноичи. Прервать поцелуй нас заставило только недовольное кваканье малявки, требовавшей продолжения банкета. Немного покрасневшая и запыхавшаяся рыжеволосая красавица освободила от ткани другую грудь, пересаживая маленькую обжору, а я облизнул мигом пересохшие губы и подумал, что дому придется еще подождать часик-полтора. Оставалось только порадоваться относительно невысоким постельным запросам будущей жены, поскольку иначе пришлось бы оставаться ночевать здесь.

* * *

— Добрый день, Сасаки-сан на месте? — вежливо осведомился я у знакомой пожилой куноичи, открывшей мне дверь приюта.

Поскольку заявился я во время обеденного перерыва в госпитале, когда маленьких обитателей ветхого здания так же сгоняют кушать, то мне получилось избежать излишнего внимания со стороны детей, при каждом посещении буквально норовивших погрести под настоящей кучей малой в попытке заставить поиграть. Учитывая загруженность рабочего дня, тратить чакру на пару клонов мне просто не хотелось. Да и зашел я не для того, чтобы поиграть с мелкими и пожертвовать деньги управляющей, как поступаю в начале каждого месяца, а по совсем другой причине.

— Да Нара-сама, она у себя, — кивнула воспитательница, уважительно кланяясь и без дополнительных вопросов пропуская меня внутрь.

— Просто Рью-сан, — обреченно вздохнул я.

Женщина только улыбнулась в ответ, закрывая за мной дверь и возвращаясь к своим делам. Почему-то, вскоре после того, как я вернулся с фронта и продолжил лично заносить в приюты пожервования (несколько увеличившиеся, поскольку лавка вновь начала приносить солидный доход, а почасовая оплата в госпитале приносила довольно серьезные даже для элитного шиноби деньги), и раньше очень вежливый персонал, резко взял новую высоту в выказывании своего почтения. Впрочем, после того, как настоятельница одного из приютов показала смету финансового обеспечения за прошедшие два года, ситуация стала ясна — фактически, в конце войны и до момента получения контрибуции от Ивагакуре, я практически полностью содержал все шесть приютов (вовремя эвакуированные дети и персонал разрушенного распределились в не пострадавшие), поскольку у деревни не хватало денег в казне, а выполняющим миссии шиноби порой самим не хватало на что-нибудь еще, кроме резко подорожавшей еды. Сейчас ситуация немного выправилась, но я по-прежнему жертвовал около половины бюджета большинства приютов. Подумать только, ведь именно отсюда в большинстве случаев набирают начинающих шиноби в академию для обучения, выживать приюты должны на такие деньги, что и подумать смешно. Какого хрена думают Хирузен и Ко? Особенно с учетом поддержки безклановых? И ладно бы на это требовалась большая сумма, но выделить вместо жалких двадцати тысяч рё хотя бы шестьдесят? Для месячного налогового оборота Конохи это даже не сотые доли процента, а десятитысячные! И это не считая поступления с каждой выполненной миссии! Оставалось только качать головой на подобное отношение к будущему поколению бойцов. А ведь в зависимости от того, как питались в начале своей жизни дети, зависит их общий потенциал развития как физически, так и умственно. Впрочем, что в прошлом мире было полно мразей, идиотов и просто равнодушных к чаяниям зависящих от них людей во власти, гребущих все только под себя, так и в этом таких личностей хватает. Может чуть поменьше, ввиду огромного отсева при взбирании по вертикали власти, но суть от этого не меняется.

Вздохнув, я выбросил тяжелые мысли из головы и постучал в дверь кабинета, до которого добрался практически незаметно для себя.

— Войдите, — донеслось изнутри.

Нажав на ручку, я вошел и увидел вполне обыденную картину — бывшая куноичи сидела за столом и с переменным успехом боролась с кипой бумаг, наваленных небольшими горками почти на всем свободном пространстве. По долгу службы вынужденный заполнять кучу бумажек и отчетов кроме медицинских архивов пациентов, я только мог посочувствовать ей.

— Добрый день, Судзука-сан, — поздоровался я.

— Добрый день, Рью-сан, — ответила удивленная начальница приюта, вовсе не ожидавшая увидеть меня в середине месяца, — чем я могу помочь?

— Скорее, это я могу, — усмехнулся ей в ответ, — все готово и тебе осталось только явиться в госпиталь.

Сначала бывшая Анбу только вопросительно приподняла бровь, но потом до нее дошло о чем я говорю и еще вполне симпатичное, но обычно хмурое лицо куноичи буквально засияло, питаемое надеждой. Что не говори, а для пользователя чакры стать калекой намного страшнее, чем для обычного человека.

— Конечно, не стоит рассчитывать на использование чакры новой конечностью сразу же после операции, в отличие от глаза, — предупредил я, — но несколько сеансов лечения и будет как родная.

— Как новая?

— Ну, разве что придется заново привыкать к наличию руки после столь долгого срока и разрабатывать атрофировавшиеся мышцы некоторое время, вот только это единственный минус, — пожал я плечами и положил на стол извлеченный из кармана номерок с указанием даты и времени, — в регистратуре я уже выбил время на вторую половину среды, так что не опаздывай.

— Спасибо, — Сузука столько чувства вложила в это простое слово, что я даже почувствовал себя немного неуютно.

Печальная правда практически каждого практикующего ирьёнина, это отсутствие благодарности большинства пациентов — если твоей работой является лечение, то мало кто станет благодарить за то, что является само собой разумеющимся. А учитывая, что некоторые личности и вовсе стремяться смотаться как можно быстрее из-под опеки мед персонала не долеченными, так и вовсе приходится запугивать больных, чтобы не рыпались с коек до полного выздоровления.

— Пожалуйста, — кивнул ей и бросив взгляд на часы, начал прощаться, — к сожалению, остаться поболтать не могу, поскольку сбежал из госпиталя только на обед и сейчас мне пора возвращаться. Всего хорошего и до встречи через два дня.

Спустившись на первый этаж, я вышел на улицу и подавил норовивший вырваться обреченный стон — мелочь уже покушала и вывалила на улицу играть под присмотром воспитателей.

— Рью-нии-сама!

Вот один из сорванцов меня заметил и уже все три десятка малышей от двух до семи лет обоих полов облепили со всех сторон, повиснув на ткани одежды. Фыркнув на засмеявшихся над моим положением женщин, я со вздохом присел на корточки, даже так возвышаясь над окружающей малышней почти на две головы и потрепал ближайших по головам.

— Здорово разбойники, надеюсь, вы слушаетесь воспитательниц?

— Да!!!

Немного потряся головой, чтобы избавиться от звона в ушах, образовавшегося после звонкого вопля окружающей ребятни, я вздохнул и распечатал небольшой кулек со