Отвергнутые - Ярославия Кузнецова

class="p">Если бы только не брат на плече, он бы им всем тут показал, как растить рейтинги на чужой скорби. Но только брат… Только он один останавливал его от необдуманных поступков. Как всегда. И как никогда больше. Теперь он в гробу. Гроб. Слово-то какое страшное. Почему все слова, связанные со смертью, звучат так страшно? Похороны. Крест. Могила. Поминки. Он мысленно перечислил все, что смог вспомнить. А потом примерил их на себя. По спине побежали мурашки от того, насколько же гармонично они слились с ним в одно целое. Мама с папой? Они родят себе других детей. Одного за другим. Чтобы они были дружны точно так же, как Нильс со своим старшим братом.

Он глубоко вдохнул. Он гроба пахло химией, которая обычно ассоциируется с запахом смерти. Собственные трагические мысли вселили в него уверенность. Туда, вперед. В пустоту. В темноту. К брату. Еще один день. Последний. А завтра – к нему. Он уже, наверное, заждался его там в одиночестве.

22 сентября. Вечер.

Любой бесконечный день когда-нибудь заканчивается. Но только не восемнадцатое сентября, которое тянется до сих пор и всё никак не может завершиться.

– Когда-нибудь пройдет и это, – повторяла тётушка Полли вслух самой себе раз за разом, выплёскивая из квадратной бутылки себе в стакан немного высокоградусного напитка. Коньяк мог закончиться. Чёртово восемнадцатое сентября – уже никогда. До этого дня у неё была большая семья: муж, две любимые дочурки и ненавистный рыжий кот, на которого девочки не могли надышаться.

Как теперь находиться одной в этой огромной квартире? Почему она раньше не замечала, как много здесь места?

Взяв бутылку за горлышко, тяжелой поступью она прошла в просторную комнату с нежно – розовыми стенами цвета утренней розы. Рука привычно щелкнула по выключателю. Комнату озарил мягкий жёлтый свет. Здесь жили они. Её девочки. Стоит только закрыть глаза и вдохнуть воздух этого места, чтобы на миг показалось, что сейчас они недовольно вскочат со своих кресел-мешков и ворчливо напомнят, что нужно стучать перед тем, как войти.

– Нам не пять лет, мам! Мы тут секретничаем, вообще-то! – ругались они очень осторожно, чтобы не обидеть мать.

– Тогда, быть может, посплетничаем вместе? – предложит им она, но они вежливо вытолкают её за дверь и напомнят, что к ужину будут вовремя.

С открытыми глазами комната пуста.

Закрываешь глаза.

Девочки на мешках друг напротив друга.

Открываешь.

Пусто.

Агония столкновения реальности и прошлого…

Тетушка Полли огляделась и еще раз вдохнула полной грудью такой родной аромат. Еще несколько дней, максимум неделя, и он покинет эту комнату. Вещи в шкафу будут хранить запах немногим дольше. Но это тоже не вечно.

Девочки улетучивались. На стене тикали деревянные ходики, с каждой секундой цинично увеличивая расстояние между ней и её дочерьми. Она тщетно хваталась за моменты, струящиеся, будто песок сквозь пальцы. Воспоминания. Фотографии. Одежда. Духи. Волосы на расческах. Без смеха девчонок всё это превратилось просто в обыкновенные вещи. Бездушные и пустые. Не нужные никому, кроме неё.

Перебирая пальцами босых ног ворсинки на пушистом ковре, тетушка Полли цеплялась взглядом за мелочи, ставшие вдруг такими важными. Плакаты на стенах. Царапины на шкафу. Трещины лака на письменном столе. Мохнатые носки на батарее. Атласная пижама на спинке стула. Россыпь монет на прикроватной тумбе. Стикер на мониторе компьютера «Стрижка 25 сентября в 18:00». Пыль на плюшевых медведях. И огромное количество совместных снимков, распечатанных на фотобумаге и вывешенных в беспорядке над столом.

– Пусть это будет страшный сон. Я проснусь, обязательно проснусь, и мы снова все будем вместе. Спите спокойно, родные.

Щелкнул выключатель. Тетушка Полли тихонько прикрыла за собой дверь и по старой привычке перекрестила трижды у порога.

Вот так, с закрытой дверью, проще всего. Как будто они всё еще там. Шушукаются о своем. И просят её постучать перед тем, как войти.

23 сентября. Ночь.

Признаюсь, что баснословные миллионы, предложенные за информацию о подростках в новостях по телевизору в то время, как весь наш город прощался с погибшими, привели меня в сиюминутный бешеный восторг. Весь день я представлял, как распоряжусь ими. Часть от суммы, безусловно, потрачу на путешествие во Францию. Мама давно мечтала побывать за границей, но, увы, мы не такие богатые, как Данис, ректорский сынишка. Уверен, что его мамаша из универа по ночам фурами вывозит взятки от несчастных студентов. Иначе откуда бы у них были роскошные пятикомнатные апартаменты в центре города? Конечно, мне бы моих миллионов не хватило на более-менее приличное жилище. Хотя, чем я хуже него? Тем, что в моей семье нет ректоров, и мне приходится учиться как проклятому, чтобы в будущем поступить в приличное заведение, а не в провинциальную помойку?

Итак, вернёмся к нашим пятёрке баранов.

Мы съездим с мамой во Францию. Проведем там две недели и вернёмся домой, где на банковской карте меня будут ждать еще два с лишним миллиона. Чего бы я хотел? Известности. Чтобы иметь вес в обществе, необходимо обзавестись этим самым обществом. Подписчики, пусть и накрученные за деньги, дадут мне шанс стать услышанным. За столько лет я и на шаг не приблизился к разгадке секрета популярности канала Максимуса. Как? Как ему удается быть топовым блогером так долго? В чем его секрет? Мой контент ничуть не хуже, а временами мои видео гораздо смешнее и информативнее, чем его: «С вами, Максимус, сегодня будет влог из каморки театра, где мы готовимся к очередному выступлению». Объективно, я считаю, что он не достоин тех восхищений, что ему пишут в комментах под видео. Он не смешной и часто выезжает за счет Нильса, который несёт в народ чушь, шуршащую в его бестолковой голове.

Так, посетили «заграницу». Купили подписчиков. Что дальше? Юта с Марикой… О, эти дамы приводят моё чувство прекрасного к шизофреническому экстазу от несоответствия их внутреннего и внешнего мира.

Юта. Дьявольски страшна, будто поднялась прямиком из преисподней. Зато она модная от кончиков серебристых волос до тщательно отпедикюренных пальчиков на ногах. Не красивая, но статусная. Она снимает с жизни сливки уже сейчас, благодаря своей подаче. Вытянутое лошадиное лицо с огромными губами-варениками остаётся незамеченным именно благодаря тому, как она преподносит себя этому миру. Голливудская модель, не меньше. Одевается так, будто в любую минуту её могут вызвать на ковровую дорожку под вспышки фотоаппаратов. Завораживающий голос с лёгкой хрипотцой пробирает меня до мурашек, когда она откровенно хамит учителям, прикусывая нижнюю губу. Плавные движения сформировавшегося аппетитного тела выдают в ней будущую сердцеедку. Уверен, что своим