Когда усталая подлодка... - Виталий Люлин

Комбриг воссиял, именно воссиял, а не огорчился и шуганул свои «эсочки» от причалов. Сам взгромоздился на мостик нашей «эсочки».

— Ну что, хитромудрый татарин, поехали…. Отскакивай и потолкайся в сторонке, пока все отойдут… Погружаться будем последними… — распорядился комбриг, поднявшись на мостик.

Мы отскочили и потихоньку начали смещаться в сторону своей точки. Командир, еще до появления комбрига, успел нацелить меня на точку, отстоявшую от места предыдущей стоянки на два кабельтова ближе к оси бухты, с семидесятиметровой глубиной.

Комбриг по УКВ переговаривался с командирами других «эсок». По их готовности загонял их на грунт: — Молодец! Ныряй и ложись!

Дошла очередь и до нас.

— Мы в своей точке? Место уточнил? Ныряй, не мешкая!…. — последовала его команда из рубки связи на мостик.

Погрузились. Отдали якорь. Легли на грунт. Затаились…

— Ну что, мудрец восточный, чуешь, что и мы не лыком шиты? Как тебе нравится наше предвидение с отработкой этого элемента?… — довольно потирая руки, проговорил комбриг, прохаживаясь по центральному посту. Его мощная фигура, кажется, заполнила все свободное пространство центрального поста, а он топтался, как слон в посудной лавке, не испытывая неудобств. Из отсеков только-только доложились по команде: «Легли на грунт. Глубина 70 метров. Крен — ноль, дифферент — ноль. Осмотреться в отсеках!» Каждый отсек доложил о своих параметрах наблюдения, о работающих механизмах. Замечаний не выявлено.

— Не наше предвидение, товарищ комбриг, а Ваше. В самый раз мы эту бодягу отработали… — возражает комбригу командир. По восточному мудро. За такое возражение начальник не устраивает субботнюю порку на конюшне своему подчиненному, а вознаграждает его рублем или чаркой.

— Ладно уж вилять хвостом. Не будь я так уверен в своей командирской братии, вряд ли бы решился на такую тренировку для всей бригады, не вытащив на нее поочередно каждого. Ан, рискнул. И все получилось, как надо. Полчасика полежим, поокаем, проведем небольшую тренировочку по ЗПС (звукоподводная связь), и будем всплывать. Первыми. За десять минут до назначенного времени всплытия. Сейчас — режим «тишина»! Я на ЗПС, к акустикам… — и комбриг воткнулся в выгородку акустиков. И оттуда понеслось его раскатистое: «Я — первый! Вызываю на связь — …! Прием!».

А меня, безо всякой восточной мудрости и тактичности, в ежовых рукавицах, да за глотку, ухватил командир.

— Ну так что, штурманец, по вине штурманской боевой части в прошлый раз мы сели верхом на кабель? Как это понимать? Ты же утверждал, что в этом месте нет кабеля?… Что у тебя сейчас на карте?…

Показываю четвертинку карты, но уже с красной зигазугой корректуры о подводном кабеле. Он идет по дну сначала вдоль одного берега бухты, потом пересекает ее поперек и утыкается куда-то в скалы.

— И когда он тут появился?…

— По извещениям мореплавателей, более года тому назад… Перелопатил все извещения, и обнаружил, что корректура карт не производилась…

— Ты флагманскому штурману что-нибудь об этом говорил?…

— Нет, тащ командир. Штурман приедет, пусть сам об этом докладывает. Корректуру я сделал по всем извещениям, до последнего…

— Это ты правильно поступил, как с флагштуром, так и с корректурой. Набирайся опыта, как надо и как не надо служить. Оторвать яйца нашему штурману — будет мало. Он у меня дождется…

— Командир! Всплывай!… — пробасил комбриг, вылезая из рубочки акустиков. Даже жалко было, что беседа с командиром прервалась. Механик погнал воду из носовой дифферентной цистерны в кормовую, создавая дифферент лодки на корму. Он медленно пополз к отметке в три градуса на корму.

В это время в первом отсеке начали выбирать якорь-цепь и якорь. Лодка легко оторвалась от грунта и начала медленно всплывать. Скоро дифферент с трех градусов на корму резко «клюнул» на нос и замер у нулевой отметки, не меняясь. Это якорь оторвался от грунта.

Из первого отсека следуют спокойные доклады о количестве метров еще не выбранной якорной цепи и, наконец,

— На клюзе — ноль! Якорь — в клюзе!…

— Наложить стопора!…

— Есть наложить стопора!…

— Оба мотора — малый вперед!… — И тут же:

— Боцман, всплывай! — дирижирует процессом всплытия командир..

Лодка все быстрее рвется наверх. С подходом к глубине в 25 метров:

— Продуть среднюю! Стоп оба мотора! — и он начинает поднимать перископ. Несколько секунд, и лодка в позиционном положении. Командир тут же выскакивает на мостик. ВрИО-СИО штурмана, то бишь я, незамедлительно пользуюсь правом штурмана подняться на мостик следом за командиром.

Комбриг остается в радиорубке. Принимает доклады с мостика и начинает устанавливать связь по УКВ со своими «эсочками».

* * *

Отрабатывая моторами для удержания лодки в точке всплытия, наблюдаем за поверхностью бухты. Через несколько минут, как на фантастической картинке, водная гладь стала дырявиться пучеглазыми штырями перископов. Их промытые линзы испускали солнечные зайчики. День был тихим и солнечным, от того и перископы бликовали. Следом за перископами с шумным клекотом вылетали пузыри воздуха, и из гейзера пузырей, как рыбацкий поплавок после поклевки, высовывались рубки «эсочек».

— Вот где музыка подводного бытия, мичманец! Как думаешь, а?… — вдруг спрашивает командир.

— Так точно, тащ командир! Я в восторге! — отвечаю ему, и в самом деле очарованный этой картинкой.

— Да разве может быть служба лучше подводной?!.. — домысливаю свой восторг, но стесняюсь сказать это командиру.

— На подводном флоте стоит служить хотя бы для того, чтобы ощущать каждый момент всплытия. Он всегда нов и всегда непередаваем. Он как первый поцелуй!… — заявляет кавторанг, не первый год командующий «эской», татарин, восточный мудрец возраста Аллаха.

— Мы в своем штурманском классе поклялись друг другу, что если будем служить, то только на подводных лодках… — пораженный откровением командира, заявляю в свою очередь.

— Вот и правильно! Это настоящая работа настоящих мужчин. Желаю тебе успехов на этой службе. А теперь — хватит лирики, будем работать… — тут же посуровел командир.

«Эсочки», продувая концевые группы цистерн главного балласта воздухом низкого давления, побухивая и подымливая дизелями, устремились в одном направлении — к плавпричалам.

Наговорившись с командирами «эсок» и со штабом на УКВ, комбриг и сам поднялся на мостик. Мощная фигура комбрига источала уверенность, силу и добродушие, заполнив маленький мостик до отказа. Сигнальщик уселся на кормовой срез рубки, чтобы высвободить место на мостике.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});