Смертная казнь. История и виды высшей меры наказания от начала времен до наших дней - Мартин Монестье

Одно время в соборах даже завели специальные ящики для доносов, объявив прихожанам, что разоблачение колдуна или ведьмы — дело богоугодное. Многие увидели в этом отличный способ избавиться от своих врагов или рассчитаться с долгами. Тюрьмы были переполнены, и на один погасший костер приходилось два новых. Некий Жан Даниэль из Роттенбаха (Бавария) изобличил более двухсот колдунов.

В Малине (современная территория Бельгии) в период с 1370-го по 1390 год было разожжено пятьдесят три костра. Шестьсот двадцать две казни были осуществлены другими способами, то есть каждый десятый осужденный был обвинен в колдовстве, магии или ереси.

В конце XVI века за четыре года, с 1590-го по 1594-й, в Нордлингене, немецком городке с шеститысячным населением, нашлось тридцать пять ведьм, заслуживших казни на костре.

Во Франции своими доносами прославился бургундский пастух Мюге, известный как «Маленький пророк», который отправил на костер почти четыре десятка человек.

В швейцарском графстве Люцерн между 1400 и 1675 годами в реестрах упоминаются шестьсот процессов над ведьмами: больше половины завершились костром.

Среди самых известных жертв колдовских процессов, взошедших на костер с начала Средневековья вплоть до XVIII века, можно назвать Жана Жуниуса, Шарлотту Седи, Жана Бюлотта, Элизабет Мермет, Жанну Мэре, Хосе Бонилью и его жену, доктора Пуаро, Шеру, четырех ведьм из Оллекура, Луизу Ольф и тысячи других.

Три католички, приговоренные к сожжению на костре протестантами в 1556 году в Гернси. Беременную сжигают вместе с ребенком. Гравюра. XVI в. Частн. кол.

Астролога Екатерины Медичи Космо Руджиери сожгли и публично поносили как колдуна. Леонору Галигай, супругу Кончини, маршала д’Анкре, казнили на костре за занятие астрологией и колдовство: только так можно было объяснить ее влияние на королеву Марию Медичи. Маркиза де Бренвилье была обезглавлена и сожжена, несмотря на знатность и богатство.

Сожжение за колдовство стало весьма эффективным способом сведения счетов. Даже духовное звание не спасало от обвинения в колдовстве. Помимо уже упомянутого нами кюре из Лудена, врага Ришелье, назовем архиепископа Кагора Жирарди, отправленного на костер Папой Иоанном XXII по обвинению в наведении порчи. Вспомним также священника Луи Гофриди, сожженного в Эксе в 1611 году за то, что он якобы с дьявольской помощью соблазнил молодую дворянку Мадлен Мандаль де ла Палюд. Не забудем и монахинь из Лувье, аббатису Мадлен де ла Круа и каноника Жиля Даво, тоже погибших на костре.

За три с половиной столетия на Западе сожгли несколько десятков тысяч ведьм и колдунов. Вольтер, описавший процесс над Мишель Шодрон, заживо сожженной в Женеве в 1652 году, и суд над колдуном, сожженным в 1748 году в Вюрцбурге, называет другую цифру — сто тысяч, не считая еретиков.

Костры и отравители

После знаменитого «дела о ядах», как называют печально известную череду отравлений, десять лет занимавшую умы публики, практически все случаи, связанные с отравлениями, неизбежно заканчивались костром. Доподлинно известно, что в первые годы правления Людовика XIV количество отравлений было весьма значительным.

Сожжение мексиканских индейцев испанскими завоевателями. Гравюра из «Зеркала испанской тирании в Вест-Индии». 1620 г. Частн. кол.

Исповедники собора Парижской Богоматери заявили, «что в последнее время большинство исповедовавшихся им признавались в отравлениях».

В 1676 году широкую огласку получил процесс маркизы де Бренвилье, признанной виновной в отравлении нескольких членов своей семьи. Следователи разоблачили группу алхимиков, гадалок, волшебниц, ведьм и акушерок, обслуживавших знатных клиентов. Основную прибыль приносили яды, или «порошки наследства».

По делу были арестованы или проходили свидетелями: госпожа де Дре, принцесса де Тенгри, маршальша де ля Ферте, графиня де Суассон, маршальша Люксембуржская. упоминались имена госпожи де Монтеспан, фаворитки короля, и поэта Расина. Король, обеспокоенный таким поворотом и опасаясь скандала, приказал закрыть дело, и на костер взошли только Лавигуро и Лавуазен, признанные главарями преступной группы.

Аутодафе

Несколько строк о ритуале, известном как «аутодафе»: так называли церемонию наказания за преступления против веры, подразумевающую торжественное оглашение приговора инквизиции и его приведение в исполнение. Аутодафе в основном практиковалось в Испании, реже — в Португалии и Италии. Фактически эта процедура заканчивалась либо отречением обвиняемого от ереси, либо осуждением его на смерть. Упорствующих и нераскаявшихся передавали светской власти, которая и отправляла их палачу. Аутодафе бывали массовыми и индивидуальными. В первом случае, когда речь шла о большом числе обвиняемых, церемония проходила особенно торжественно. Народ обожал эти трагические зрелища, входившие в число так называемых общественных праздников, устраиваемых по случаю значительного события, свадьбы принца или рождения наследника.

Во время аутодафе осужденных облачали в санбенито[6], отдельные для каждого рода преступлений. На голову им надевали остроконечный колпак с узором, повторявшем узор на накидке. Санбенито с желтой накидкой и оранжевым крестом на груди предназначалось для еретиков, покаявшихся до осуждения. Раскаявшихся после осуждения в знак милосердия перед сожжением душили. У них на накидках были изображены головы, объятые перевернутым пламенем, чтобы зрители знали, что виновного не будут сжигать живым. Наконец, третья категория «позорной» одежды предназначалась нераскаявшимся еретикам. На накидке изображались головы в огне, но на этот раз пламя было представлено в его нормальном виде, кроме того, фигурировали изображения дьяволов. Точно так же украшался колпак.

Процессия торжественно шествовала на место оглашения приговора. Осужденных сопровождали представители гражданских и религиозных властей, солдаты и угольщики, доставлявшие дрова для костров. Иногда приговор оглашали в церкви, стены которой драпировали черной тканью, но чаще всего на площади, где должна была проходить казнь. Инквизитор, зачитывавший обвинение, время от времени прерывал оглашение приговора для произнесения покаянных молитв. Отсюда, собственно, и пошло название этой мрачной церемонии: на искаженном испанском «аутодафе» значит «покаянная молитва».

Лавуазен, торговавшая ядами и приворотными зельями и называвшая себя акушеркой, была весьма любопытным, даже замечательным персонажем. Главным ее занятием были аборты. На процессе прозвучала подтвержденная Лавуазен и поражающая воображение цифра: больше двух тысяч трупов новорожденных она похоронила или сожгла в печи собственного дома. Вспоминая эту казнь, госпожа де Севинье пишет: «Она не хотела спускаться с повозки, ее вытащили силой, усадили на поленья, приковали и засыпали соломой. Она ужасно ругалась и пять-шесть раз сбрасывала ее с себя, но потом пламя разгорелось, и она исчезла в дыму».

Анн Дюбур, советник парижского парламента, казненный по приказу Генриха II. Гравюра. Частн. кол.

После «дела о ядах» судьи в любом отравлении стали усматривать колдовство, считая, что отравители, как колдуны, готовят зелья и наводят порчу. В 1682 году Кольбер издал эдикт, гласивший, что смерти будут предавать не только тех, кто изготовил яд, продал его или применил, но и тех, кого об этом просили, если они не донесут на заказчика. Попытка отравления каралась, как совершенное преступление. В 1764 году в Лавале каноника епархии сожгли заживо за то, что он подсыпал яд в чашу наместника, хотя тот отраву не выпил и уцелел.

В том же году чернокожий раб, некий Жан Мор, был заживо сожжен в Бресте за попытку отравить свою хозяйку. Так же покарали и самого знаменитого преступника XVIII века, отравителя Десрю, который пытался извести целую семью, чтобы завладеть ее имуществом. Его с пристрастием допросили, потом колесовали, после чего еще живым бросили в костер. Когда огонь потух, толпа бросилась собирать ошметки тела, прах, кусочки костей, которые потом продавались по всему Парижу как амулеты на счастье. Это дело привлекло внимание общественности, и на казнь собралась огромная толпа. После смерти Десрю в 1777 году было написано несколько его биографий, напечатан портрет, продававшийся десятками тысяч экземпляров. Пьеса о его жизни долго и с большим успехом шла в театре Гэте.

В заключение стоит сказать и о неудавшихся казнях. В Руане в 1781 году отравительница Поль Дюфоде чудом избежала костра. Палач уже начал привязывать ее к столбу, но тут толпа возмутилась, что на казни тратится так много дров в разгар зимы, когда бедным людям нечем согреться. Кострище разбросали и при поддержке солдат гарнизона растащили дрова, угрожая палачу и его помощникам. Последним пришлось уйти, не завершив казнь.