Тень за твоей спиной (СИ) - Разина Инна

В результате, каждый из них считал, что сам определил тему своей курсовой, и только я одна знала правду — сколько мне пришлось для этого потрудиться. А ещё убедить их, что лишь с моей бескорыстной помощью они смогут справиться со своими заданиями.

Благодаря отличным отношениям с преподавателями мы легко получили нужные допуски и отправились в архив. У каждого был список своих дел. То, которое жаждала увидеть я, числилось за моей подругой. Еле сдерживая дрожь нетерпения, часа полтора я занималась своей работой, и лишь потом «решила» помочь подружке и стала просматривать её материалы.

Никто не знает, чего мне стоило сохранить хладнокровное выражение лица, когда я взяла в руки не очень толстую бумажную папку. Сначала я собиралась изучить её прямо там, в архиве, но открыв первую страницу, поняла, что не выдержу.

Конечно же, я подготовилась к такому повороту — заранее приобрела специальную шпионскую ручку со встроенной микрофотокамерой. Через полчаса все страницы уголовного дела были пересняты. Тогда я отложила папку в сторону, сообщив подруге, что это дело не имеет перспективы и нам не подходит, и взялась за другое.

Лишь дома, спустя несколько дней, дождавшись, когда родители надолго уйдут по своим делам, я смогла заняться изучением отснятых материалов. Медленно, не спеша, просматривала каждую страницу, досконально вчитываясь в экспертизы и допросы.

Дело это оказалось очень странным, состоящим из небольшого количества отдельных материалов, которые не только не создавали общую картину, а ещё больше её запутывали, потому что часть из них противоречили друг другу.

Из экспертиз присутствовала лишь государственная, которая сообщала, что наша машина ехала по разделительной полосе, а Колесников — по своей. Ни одно из независимых исследований, проведённых Союзом автомобилистов, приложено не было. Но зато присутствовало освидетельствование шофёра Колесникова на наличие алкоголя в крови — с отрицательным результатом.

Меня очень удивило, что из свидетелей аварии было допрошено всего два человека. Хотя я отлично помнила, что не меньше шести водителей, остановившихся рядом с нами, пытались блокировать автомобиль Колесникова и обвиняли его в трагедии. Один из опрошенных как раз утверждал, что своими глазами видел несущийся по встречной с огромной скоростью внедорожник Колесникова. Зато другой сообщал ровно противоположное и называл моего отца виновником происшествия. Я записала себе фамилии и адреса обоих этих свидетелей.

Очень внимательно я изучила слова самого Владимира Колесникова. Его допрашивали исключительно корректно, не пытались поймать на лжи, не давили и не замечали явные противоречия. Он сообщил, что ехал из загородного дома на работу и дремал на заднем сиденье. Сам момент аварии проспал, услышал только крик водителя: «Куда ты прёшь?!», а потом почувствовал удар. И ещё пожаловался, что от столкновения он сильно пострадал, приложив справку из какого-то ведомственного медучреждения о синяках и ушибах.

Как только следователи попытались уточнить конкретные детали и временные рамки событий, чтобы выстроить картину того дня, Колесников сразу начал путаться и постоянно менять показания. И пытался списать это на стресс и ушиб головы. В результате его просто оставили в покое.

Сохранился в деле и допрос шофёра. Его данные я тоже записала себе в блокнот. Дядька был ещё более немногословен: ехал по своей полосе, увидел несущуюся навстречу машину, попытался отвернуть и не смог. И на любой дополнительный вопрос: не помню, не заметил, забыл.

А напоследок, чтобы ещё больше всё запутать, прилагались странные, непонятно каким образом затесавшиеся сюда, показания друга шофёра. Этот человек категорично утверждал, что в то самое время, когда произошла авария, видел своего друга на заправочной станции за рулём совсем другой машины в двадцати километрах от места происшествия. Его фамилию и адрес я тоже переписала.

Последней бумажкой в деле было постановление о его прекращении. А самое интересное — я не нашла ни одной фотографии с места происшествия. Вообще ни одной — и просто не понимала, как такое возможно. Даже протокол осмотра, который должны были составить сотрудники полиции, отсутствовал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

***

Прошла ещё неделя, и неприметная машина исчезла из моего двора. А наутро раздался звонок. Увидев в глазок Колесникова, я не удивилась — как раз этого и ждала. Распахнула дверь, посторонилась и жестом пригласила его войти.

Шеф шагнул в прихожую, глянул искоса и, пробормотав приветствие, прошёл в комнату. Сел там на диван и некоторое время молчал, хмуря брови и потирая подбородок. Я устроилась в кресле, давая ему время собраться с мыслями. Наконец он вздохнул, поднял на меня глаза и покачал головой.

— Да, дурак я, оказывается. Всё так банально, а я купился, как мальчишка! Она уже во всём призналась. Алла тебе рассказала?

— Ещё нет.

Артём поморщился и с явной досадой продолжил:

— Это Маша Кротова из юротдела. Она ревновала меня к тебе и попыталась таким способом убрать соперницу — идиотка! Эту несчастную книгу сама купила, а макеты позаимствовала в печатном цеху, — он немного подождал, поглядывая на меня, я продолжала спокойно изучать ковёр. Тогда он тихо спросил: — Ничего не скажешь?

— Скажу. Моя соседка видела, как Маша подбрасывала конверт в почтовый ящик. Лица её не разглядела, а одежду хорошо запомнила. Можете с ней поговорить.

Колесиков махнул рукой.

— Знаешь, что самое интересное? Нам подкинули фотографии. Кротову засняли в кафе с каким-то мужиком, которому она отдавала деньги. Ребята с ним уже пообщались. Это её бывший муж, у которого она две недели назад заняла ровно тысячу двести долларов. И понемногу возвращала.

Информация меня заинтересовала, я уточнила:

— Кто её заснял, узнали?

— Нет.

— Странно…

— Точно! Похоже, у тебя появился доброжелатель.

— Если и так, я не знаю, кто он. Надеюсь, ты пришёл сюда не за этим?

Он резко качнул головой, пристально уставился мне в глаза и попросил напряжённым тоном:

— Прости! Я виноват перед тобой.

— Да ладно, я всё понимаю. Теперь могу написать заявление об уходе?

— Ты хочешь уйти?

— А у меня есть выбор?

— Конечно! Я всем сказал, что ты на больничном. Можешь хоть завтра возвращаться в типографию.

— Вряд ли нам будет приятно работать вместе и дальше.

Колесников поднялся с дивана, присел передо мной на корточки и взял мои руки в свои.

— Саш, ты не можешь меня простить, да?

— Ну почему же? Думаю, что смогу, — холодно ответила я, отнимая руки.

— Ясно, — он прошёлся по комнате, остановился у окна и, не поворачивая головы, глухо произнёс: — Я скучал по тебе все эти дни. Сам себя ругал и всё равно скучал, — потом развернулся и спросил: — Что мне сделать, чтобы ты забыла всё это? Чтобы простила по-настоящему?

Я пожала плечами.

— Понятия не имею… Для начала хотя бы расскажи, что это вообще за странности с древними мифами и богинями мести?

Артём немного оживился и согласно кивнул.

— Хорошо, конечно! Когда я понял, что дело серьёзно, и Трунов не оставит меня в покое, предпринял кое-какие шаги. Есть в его окружении один человек, к которому я мог обратиться за информацией — у нас с ним старые долги. Мы встретились, и он обещал помочь, но там всё оказалось глухо. О том, кто работает в паре с Труновым с нашей стороны, известно только самому Михаилу. И единственное, что смог выяснить мой человек — Трунов в последнее время очень активно интересовался этими мифами и именем Эриния. Вот и всё.

— Да, негусто. Я тут тоже покопалась в интернете, пока была свободна… В основном, конечно, там всякая ерунда. По-моему только одно заслуживает внимания.

— Что же?

— То, что Эриния — богиня мести. Месть это очень определённо и очень конкретно! И понятно, в какую сторону смотреть. Думаю, ты уже пытался вспомнить, кому наступил на хвост.