Острая стратегическая недостаточность - Анатолий Вассерман

Когда процессы на нефтяном рынке стали выходить из-под контроля и нефть дорожала уже безудержно, многие попытались сыграть на этой конъюнктуре. Уже осенью 1979-го Иран и Ливия резко повысили объём продаж. Да и страны, не входящие в ОПЕК, с удовольствием накачивались нефтедолларами. Великобритания, Нидерланды, Норвегия в гоночном темпе осваивали шельф Северного моря. СССР развернул в северотюменских болотах громадный промысел. На него арабы особо обижались: постоянно заявляя о дружбе с ними (и во многих – например, военных – вопросах действительно сотрудничая), СССР в то же время на нефтяном рынке вёл себя как штрейкбрехер.

Ямани отметил: нефтедобытчики теряют контроль над процессом. Он также подчеркнул: уже чувствуется обратный процесс – ослабление спроса. И предсказал катастрофические процессы в мировой экономике. По его мнению, мировой нефтяной рынок превратился в восточный базар. Он заявил производителям нефти: рынок скоро будет залит ею – обрушение цен на пороге. Ямани поставил конъюнктурщикам безжалостный диагноз: они слишком жадны и за это ещё жестоко поплатятся.

Саудовская Аравия несла бремя балансира всего мирового рынка. Эта нагрузка вышла ей боком. С 1981-го по 1985-й нефтяные доходы страны упали в 4,5 раза. Тот же Ямани заявил: нефть – политическая сила, принявшая максимальное значение в 1973-м, а ныне может и вовсе обнулиться. Экспортеры – прежде всего Саудовская Аравия – теряли не только деньги, но и влияние.

В начале 1980-х нефтедобыча в Саудовской Аравии стала меньше, чем на шельфе Северного моря. Саудиты осознали, что поддерживали мировую цену, снижая собственную добычу, но сливки снимали другие – прежде всего вовсе не входящие в ОПЕК. Страна приняла меры. До всех нефтедобытчиков, включая независимых, довели заявление: потеря рынка происходит вследствие манипуляций (в том числе и сверхквотной добычи в странах ОПЕК), так что Саудовская Аравия умывает руки – готова пойти на широкомасштабный демпинг для возврата своей доли рынка, и пусть больше никто не рассчитывает на саудовский нефтяной балансир.

Эта мера была ещё и технически вынужденной. Практически вся местная энергетика питалась попутным – растворённым в нефти под давлением и выходящем из неё на поверхности – природным газом. По мере вложения нефтедолларов в инфраструктуру и быт росла потребность Саудовской Аравии в электроэнергии. Поэтому и снижать добычу ниже уровня, обеспечивающего покрытие этой потребности, страна не могла.

К середине 1980-х саудовский демпинг сказался на всём нефтяном рынке. Официально согласованные в рамках ОПЕК квоты и цены исчезли. Рынок стал стихийным. Все нефтедобытчики, опасаясь слишком много потерять на падении цены, наращивали своё предложение и тем самым ускоряли падение.

В конце концов ценовой обвал вызвал всеобщий шок. Норвегия срочно вышла на связь с Ямани в надежде договориться. Даже СССР, дотоле высокомерно отвергавший предложения ОПЕК о координации, попытался найти путь переговоров. Но было уже поздно. Раньше на нефтяном рынке случались кризисы недопроизводства, а теперь началось классическое перепроизводство.

Вдобавок продолжалось падение спроса благодаря технологическому перевооружению. Не зря всё тот же Ямани в ответ на эколожные страшилки о непрерывном подорожании нефти вследствие ограниченности её запасов отвечал: каменный век кончился не потому, что исчерпался запас булыжников.

Обрушение цен очень болезненно ударило по экономике Великобритании, Нидерландов, Норвегии. Но их экономики были достаточно диверсифицированы, чтобы оправиться от этих потрясений, развить временно заглохшие отрасли, возобновить взаимосвязи. СССР же – усилиями Брежнева с Сусловым – слишком зависел от импорта – пусть и небольшого по сравнению с собственным производством, но касающегося многих критичных сфер. Поэтому и не выдержал удара, вроде бы несравненно меньшего, чем многое, что уже случалось в нашей многострадальной истории.

ИГРЫ НА КОММУНИКАЦИЯХ

Сегодня углеводородная стратегия охватывает не только месторождения и квоты, но и транспортировку. Многие интриги этого рода так или иначе связаны с легендарным польским и американским стратегом Збигневом Казимежем Тадеушевичем Бжезинским. Вдобавок он интересен не только размахом своих построений, но и обилием просчётов в них.

Бжезинскому далее посвящён отдельный раздел книги. Здесь же коснёмся только просчётов, связанных с его родной Польшей. Он по сей день пытается управлять её руководителями, дабы сделать Польшу главным ударным звеном в осуществлении его плана отрыва Украины от России.

Конечно, болезненную точку он указал правильно. Разрыв делает обе республики неполноценными. Стратегически значимым может быть только их союз. Но что получила от раскола, активно поддержанного ею ещё и в силу исторических привычек многовековой давности, сама Польша?

Дабы экономически и политически поддержать Украину (а заодно и сохранить собственные доходы от транзита российского газа в Германию), Польша всю свою политическую мощь бросила на блокирование строительства газопровода «Северный поток». Но европейские тяжеловесы приняли сторону России. Не из-за наших красивых глаз: просто им не хотелось зависеть от страны, слишком ангажированной политически, да вдобавок прославленной многовековыми капризами. Очевидно, теперь весь газ из осваиваемых ямальских месторождений пойдёт в «Северный поток» именно потому, что Польша изрядно испортила свою репутацию. Теперь её транзитный доход будет только падать. Особенно с учётом скорого завершения срока действия существующего соглашения с нею по транзиту российского газа: вряд ли новое соглашение будет столь же выгодным для неё. А «потоки» – сперва «Северный», затем «Южный» – сделают Россию и её западноевропейских партнёров независимыми от капризов и Польши, и Украины.

Немалую надежду Польша возлагала на сланцевый газ. Благо в Соединённых Штатах Америки он нынче в моде. Но его добыча требует – по сравнению с классическими месторождениями – бурения куда большего числа скважин, закачки в пласты куда большего объёма химикатов, отделения от добытого газа куда большего количества загрязнений. В США хватает пустынных мест, где всё это можно организовать, да и бурового оборудования сейчас скопилось очень много. Европейские же страны – в том числе и Польша – слишком густо населены, чтобы портить свою природу.

К сожалению, Польша – не без влияния Бжезинского, да и сходных с ним местных оракулов – страдает той же болезнью, что и Советский Союз. Вопреки словам Ульянова «политика – концентрированное выражение экономики» наши руководители, начиная по меньшей мере с Ульянова и по сей день, ставят политику выше экономики.

У американцев с нами хватает политических разногласий – но, например, американская компания Exxon Mobil заключила многомиллиардный контракт на разработку российских месторождений углеводородов. Японцы всё ещё пытаются выпросить острова, потерянные по итогам Второй Мировой войны – но с нами сотрудничает несметное множество японских фирм. А Польша идёт впереди планеты всей, пытаясь – по старой памяти, идущей ещё от Средних веков, когда она претендовала на роль региональной великой державы, – бороться с Россией. Это может способствовать консолидации на националистической почве. Но такая почва слишком зыбка по сравнению с экономической. Без экономического же фундамента никакой политический дом не устоит.

Вдобавок Польша – в отличие от США или Японии – не располагает ни технологиями, интересными для нас, ни рынком, соответствующим нашему масштабу. Поэтому ей при всём желании вряд ли удастся стать на переговорах с Россией столь же значимой, как эти страны.

Словом, предложенную Бжезинским игру Польша безнадёжно проигрывает. Правда, ему самому важно лишь, что Польша тянет за собою на энергетическое дно и Украину, согласно его замыслу отрывая её от остальной России. Но рады ли сами поляки, что для Бжезинского его родина – лишь одна из множества фигур на воспетой им всемирной шахматной доске?

АЛЬТЕРНАТИВЫ НЕТ

Вдобавок все аналитики – в том числе и связанные с крупными энергетическими компаниями – предсказывают: по меньшей мере в ближайшие два десятилетия никакой альтернативы углеводородному топливу (в том числе и новомодной солнечной или сельскохозяйственной) не предвидится.

Один из учеников Бжезинского – президент США Обама – в недавнем обращении к конгрессу немалое внимание уделил добыче углеводородов. В частности, он одёрнул компании, добывающие газ из сланцевых месторождений: они извлекают прибыль, но одновременно подрывают жизненные основы страны, разрушая природную среду. Обама провозгласил необходимость продолжить и даже расширить – по меньшей мере до трёх четвертей доступного шельфа – разработку морских нефтяных и газовых месторождений.