Корабль в пустоте - Андрей Венедиктович Воронцов

прибавилось. Или это был сменщик – Григорий, похоже, тут ночь провел.

В столовой на этот раз я увидел двух буржуев, жрущих свой буржуйский завтрак – овсяные хлопья с молоком.

– А что – футболисты еще не завтракали? – спросил я у давешней неприветливой девушки.

– Футболисты уже уехали, – скривилась она.

Ну, да, конечно, среди них же есть свидетели, как же их оставлять в отеле? Моя реальность по-прежнему была безрадостной.

Ничего хорошего я не ждал и от тех, кто позвал меня в холл, и мои предположения оправдались. Там сидели шесть типов в темных костюмах с неприязненными физиономиями, включая известного мне Ротова. Они сразу же препроводили меня в пустующий бар – видимо, помещение двойного назначения. Особенно несимпатичным казался лысый, узкогубый, с каким-то вдавленным внутрь носом человек, начавший меня допрашивать – причем «по-взрослому», под протокол, который писал его коллега за соседним столиком. Третий снимал меня на камеру. А передо мной узкогубый положил еще и диктофон.

– Ваша фамилия, имя, отчество?

– Хотелось бы сначала узнать, с кем имею дело.

– Румянов Валентин Игоревич, следователь по особо важным делам Генпрокуратуры. – Он достал и развернул удостоверение.

– Неужели из Москвы?

– Из Москвы.

Ага, значит, всё-таки всполошились. Я представился, а Румянов пошел по протокольным пунктам: дата и место рождения, адрес по прописке, судимость – в общем, как положено. Но первый же вопрос по существу меня огорошил:

– С какой целью распространяете сведения о прибытии в отель «Аквариум» этрускологов?

Помолчав, я спросил:

– Неужели вы для этого прилетели из Москвы? Чтобы искать подтверждения местным бредням? А поиском ученых вы, пардон, не хотите заняться?

– Сейчас вопросы задаю я. Прошу вас отвечать по сути, ведется запись. Повторяю: с какой целью…

– С той целью, что я сам был среди этих этрускологов.

– Кто это может подтвердить?

– Не знаю. Мне кажется, этих людей должны именно вы найти. Но ни дежуривших в тот день портье, ни координатора Хачериди, судя по вашим вопросам, так и не нашли. А футболистов, оформлявшихся параллельно с нами, заставил молчать, по имеющимся у меня сведениям, присутствующий здесь господин Ротов.

– Позвольте! – запротестовал побагровевший капитан. – Кого это я заставлял молчать?

– А местного вратаря, молодого такого парня. Он стоял тогда рядом со мной у стойки. А теперь отказывается говорить, что видел, поскольку, по его словам, приходил капитан и сказал не сообщать никому ничего про вчера, а то будут неприятности. И быстренько убежал от меня.

На улице у Румянова проступила некоторая растерянность. Он переводил глаза с меня на Ротова.

– Так я и вам такое говорил: во избежание слухов не распространять до выяснения обстоятельств информацию! – воскликнул Ротов.

– Если так, то чего вы добились? Вратарь молчит, как рыба. А вам он сказал, кого видел на ресепшене?

– И он, и другие футболисты видели каких-то людей в холле, но не знают, кто они были.

– Ну один-то из них имеется! Устройте нам очную ставку! Покажите остальным фотографии ученых!

– Пока не могу: после домашнего матча они вылетели на игру в другой город.

– Вот так сразу? Не отдохнув и денек?

– Их расписание составляю не я.

– Хорошо, но водителя автобуса, который привез нас всех из аэропорта в «Аквариум», вы можете допросить?

Ротов насупился.

– Нет, не можем.

– Отчего же?

– Он вчера умер.

Несмотря на то, что я, как мне казалось, понял условный и необязательный характер реальности, в которой оказался, холодок ужаса пробежал по моей спине.

– Как – умер? – пролепетал я. – От чего?

– Тромб в голову отлетел.

Я не знал, что сказать, тупо уставившись на Ротова.

– И вам… это не кажется подозрительным?

– Выясняем, – скупо отозвался тот.

– Вернемся, однако, к допросу, – откашлявшись, предложил Румянов. – Получается, что ваши слова о прибытии в «Аквариум» этрускологов некому подтвердить?

– Естественно, некому, если все свидетели умирают и исчезают. Причем в течение суток. Я не знаю, кто еще мог их видеть. Опросите постояльцев отеля – благо их немного, а также людей, что работают напротив «Аквариума». Пятьдесят человек – это немало, кто-то еще обязательно должен был нас видеть. А аэропорт? А списки пассажиров самолета? Неужели вместо того, чтобы искать пропавших ученых, вы намерены доказывать, что я их придумал?

– Свидетельств, что кто-то прилетел в Южноморск помимо вас, пока не обнаружено.

– Даже так?! А вы запрашивали авиакомпанию?

– Авиакомпания «Южный ветер», самолетом которой вы прилетели, вчера объявлена банкротом, – встрял молчавший до сего времени мужчина с седоватым бобриком. – Рейсы отменены, федералы ведут выемку документов, и доступа к ним, в том числе, и к спискам пассажиров, не имеется.

Я почувствовал, что ветерок ужаса, гулявший вдоль моей спины, пробирается внутрь – куда-то туда, где желудок и сердце. Обратно-то я тоже должен был лететь этим «Зюдвиндом». Теперь мой билет недействителен. И я не знал, хватит ли мне денег улететь «Аэрофлотом» – билеты там были куда дороже. Конечно, есть еще железная дорога, междугородний автобус – но здесь, как видно, прямых путей нет.

– Можно узнать, кто вы? – обратился я к седоватому.

– Да, подполковник Земский Николай Андреевич, замначальника ГУВД.

– О, тогда возникший у меня вопрос прямо по адресу. Допустим, это я придумал приезд к вам этрускологов. Тогда, может быть, и конференцию я придумал? И к вам никто не должен был прилететь?

– Должны, по нашим сведениям. Но, если все где-то исчезли – у гостиницы или в аэропорту, то почему вы не исчезли? – повторил Земский вчерашний вопрос Ротова.

– Ну, потому, наверное, что я их всех убил и в землю закопал.

– Осторожнее, – проворчал Румянов. – Не забывайте, что ведется протокол. А в нем ваши шутки могут быть расценены как признание.

– О, я чувствую, вам это необходимо. Только с одним мной вы свою следственную кашу не сварите. Меня маловато будет.

– Мы вас пока ни в чем не обвиняем. Но ваше поведение в сложившейся ситуации кажется странноватым.

– Чем же?

– Явившись один на конференцию, вы дали журналистам длинное интервью.

– Не я им дал, а они у меня его взяли, узнав, что я делегат. Почему бы мне не ответить на вопросы прессы в ожидании остальных? Разве это криминал?

– Нет, не криминал. Но сегодня в газетах фигурирует лишь ваша фамилия и ваши гипотезы. – Румянов достал из портфеля стопку свежих газет, развернул одну.

«РАСШИФРОВАНА ДРЕВНЕЙШАЯ НАДПИСЬ», – прочитал я над своим фото. И подзаголовок: «Открытие конференции этрускологов задерживается, но одна сенсация уже состоялась». Ясно: это, наверняка, дело рук того интеллигента с галстуком, который попросил меня записать “Hktaonosi heloke…” и другие надписи.

– А вот еще. – Следователь показал заголовки других газет: «Подпоручик Киже и этруски: