Элитный спецы - Сергей Самаров

«Один из предъявленных к опознанию людей, возможно, опознан по картотеке ФБР, как разыскиваемый за убийство в Майами уроженец Чечни Багдасар Сагдеев, ранее имеющий вид на жительство в США. Сомнение вызывает тот факт, что, по данным ФБР, Сагдеев был убит в перестрелке между бандитскими группировками Майами три месяца назад. В связях с террористическими организациями Сагдеев замечен не был».

– Вот еще один аргумент в пользу того, что нам не следует торопиться… – говорит Согрин с порога. – Пусть данные и косвенные, тем не менее…

– Три месяца назад… – напоминает Кордебалет. – А имамы приезжали десять дней назад… Значит, компьютер ФБР ошибается…

– Сагдеев… Сагдеев… – внезапно вступает в разговор Зураб. – Я знал понаслышке семью Сагдеевых… Она достаточно известна в Грозном тем, что мать родила четверых близнецов, из которых только три выжили при родах… Это интеллигентная семья, отец – преподаватель института, мать занимала какой-то большой пост в Министерстве культуры еще при советской власти… Кажется, была заместителем министра…

– И это тоже аргумент… – продолжает Согрин. – В культурной семье может вырасти культурный ребенок, который имеет все данные к тому, чтобы интересоваться вопросами религиозной философии…

– Да… – кивает Басаргин. – Только зачем религиозному философу рисковать и приезжать в библиотеку патриархата с поддельными документами? Напомню, Ачилов с поддельными документами и Сагдеев тоже… Это не слишком?.. Кроме того, мы имеем перед собой пример другого брата, преступника, разыскиваемого за убийство…

– Ну и что? – возражает Сохно. – Старая истина: было в семье три сына, двое умных, третий футболист…

– Спор опять безосновательный… – подытоживает Согрин. – Не будем его возобновлять. Мы договорились решить дело в восемь утра… В восемь и решим…

* * *

По мере того как полковник Мочилов выслушивает сообщение группы Согрина, старый шрам на его лице начинает багроветь и выделяться отчетливее. Внешне Юрий Петрович сначала старается не сильно показывать свое недовольство, но постепенно глаза его смурнеют. К окончанию рассказа он становится совсем хмурым.

– Нечего сказать, в приятненькое положение вы меня ставите…

– Это как?.. – наивно ухмыляясь, спрашивает Сохно.

– Я уже доложил про вашу предыдущую идею, и она была встречена с восторгом. Не только вас, но даже меня похвалили за фантазию, что, вообще-то, по нынешним временам – приятная редкость, пусть лично мной и незаслуженная… А теперь надо опять идти к начальству, чтобы давать отбой. И вообще неизвестно, во что мы с новым положением вещей ввязываемся…

– В показуху… – комментирует Сохно. – В самую обыкновенную показуху… Американцы и англичане даже знать не будут, что мы стреляем боевыми патронами, а мы будем спокойно делать свое дело…

– Смотреться это будет красиво, – усмехается Согрин, – особенно учитывая привычку спецназа не брать пленных, если не дано такого специального задания. Трупы, которые будут вывозить на глазах у партнеров по учениям, вызовут зависть всех режиссеров Голливуда… Но шутки в сторону. Тебе, Юрий Петрович, так и так придется идти к начальству хотя бы с тем, чтобы руководство выяснило, с какой стороны поступила идея проведения этих учений. Я вообще не верю в организацию террористического акта вне учений. Если акт готовится, то это не совпадение! Одно приурочено к другому. И я не исключаю, что утечка информации произошла уже на первичном этапе проработки сценария. Если идея не исходила от самих террористов. Возможно, ее кто-то подсунул одной из сторон… Возможно, даже нашей стороне… Возможно, на стороне партнеров… И разглашение сведений о нашей осведомленности может заставить террористов кардинально изменить планы, но не отказаться от них совсем. То есть они выйдут из-под нашего контроля в то время, когда мы будем ждать их с известной стороны. И если идея исходит от партнеров, то их придется держать, в самом деле, как Толя предположил, в неведении, чтобы избежать той же утечки информации.

– Да, дело серьезное… – полковник кладет руку на прямой телефон связи с дежурным по ГРУ. – Говорите, до восьми ноль-ноль…

– До семи ноль-ноль… В половине восьмого мы должны быть у интерполовцев и обговорить ситуацию. В восемь Басаргин будет звонить генералу Астахову…

– Придется вызывать начальника управления… – глубокий вздох показывает, как Мочилову не хочется это делать…

ГЛАВА ПЯТАЯ

1

Конечно, у отставного подполковника Казбека Ачиловича Ачилова классическое военное образование и неплохой воинский опыт, и он умеет подбирать людей для определенных, кем-то другим тщательно и с фантазией продуманных операций. Это даже Ширвани, при всем своем предвзятом отношении к человеку, которому его подчинили, отмечает сразу, хотя такая работа всегда считалась именно его кровным делом. Сам Ширвани знает за собой эту способность – с одного-единственного взгляда видеть, на что годится человек. Эту его способность высоко оценил некогда даже сам Иорданец,[11] рядом с которым Ширвани провел три года. И перед очередным заданием, отправляя группу, Иорданец обязательно приглашал Ширвани для своеобразной экспертизы. Ширвани смотрел сначала со стороны, потом, если сразу был не уверен, каждому в глаза, и иногда жестко советовал заменить того или иного человека. Он даже не объяснял – почему так советовал. Он сам не знал – почему… Просто, так казалось… И единственный раз, когда командир группы воспротивился и взял с собой «бракованного», именно этот «бракованный» и провалил дело, что привело к гибели всей группы. После такого Хаттаб не воспротивился даже в тот раз, когда Ширвани предложил сменить самого командира группы… Командира сменили, и группа успешно выполнила задание…

Первую шестерку, что прибыла по вызову Ачилова, Ширвани сначала рассматривает так же – со стороны, пока они стоят перед Казбеком Ачиловичем. Сам Ачилов о «кадровой» способности Ширвани тоже знаком понаслышке. По крайней мере, ему советовали этой способностью воспользоваться. И потому отставной подполковник, к советам руководства прислушивающийся еще по старой армейской привычке, дважды бросает на Ширвани взгляд, словно призывает его выйти из тени и принять участие в разговоре. Не сразу, но тот все-таки выходит, однако в разговор вступать пока не желает, только выслушивает, что говорят о своем боевом опыте боевики, отвечающие на вопросы командира. Может быть, это и правильно. Единоначалие всегда приводит к лучшим результатам, чем другие методы командования, а самому Ширвани предстоит быть на конспиративной работе, и потому ему не надо откровенно «светиться» перед другими. Видят его, и этого достаточно. Когда увидят в следующий раз, узнают. В крайнем случае он сам не без языка – сумеет напомнить, где и при каких обстоятельствах встречался с тем-то или с тем-то…

– На то, чтобы осесть и обустроиться в областном центре, вам дается ровно два месяца, – инструктирует Казбек Ачилович. – Через два месяца я приеду проверять… Что такое обустроиться – вы все понимаете прекрасно. Должны заиметь свое дело. Может быть, магазин открыть или что-то подобное. Деньги на это вам выделяются. Поддержка земляков обеспечена… Пусть попробуют не оказать поддержку… Все должно выглядеть так, что вы осели надолго, и решили всерьез включиться в местный бизнес… Никаких подозрений возникнуть не должно. Вы не имеете права быть подозреваемыми, поэтому должны вести себя предельно скромно, но всегда быть готовыми получить команду от меня или от Ширвани… – кивок в сторону Ширвани подтверждает командирские полномочия помощника отставного подполковника. Это на всякий случай…

Только после этого Ширвани выходит на середину комнаты. Казбек Ачилович все-таки подполковник, и строй перед собой поставил ровный, как в армии. Это у него в крови… И у боевиков тоже, наверное… Они знают звание Ачилова, в армии когда-то служили все. В лесу, в отряде, они таким ровным строем перед своими командирами не стоят. А здесь выстроились. И отвечают так, словно в армии служат. Это хорошо… Во время операции вольница пресекается жестко… Не можешь четко выполнять команду – уходи… Из жизни… Иначе можешь все дело сорвать…

И это тоже все знают…

И только теперь Ширвани проходит перед строем и заглядывает каждому в глаза – все точно так, как и рассказывали отставному подполковнику. И – странно! – Ачилов словно сам чувствует, как между его помощником и боевиками пробегает искра. При этом очень не хочется, чтобы Ширвани посмотрел в глаза ему, командиру…

– И – обязательное условие… – дает командир последнее наставление. Последнее наставление закрепляется в голове лучше остальных – это он знает хорошо, потому и приберег это напоследок. – Вы не должны пропускать ни одной молитвы в мечети… Мечеть посещать постоянно… Обязательно… Прослыть истинно верующими… Обязательно… И – не жрать водку… Потому что вы – верующие…