Голос Вессема. Радиомолчание - Теа Сандет

class="p1">— Нет, — помотала я головой, изо всех сил пытаясь перевести ощущения, для которых не было названия, в какую-то привычную форму. — Это как будто руки погружаешь в очень мелкий песок. Приятно.

— А у меня? — заинтересовался Детлеф.

По правде говоря, его голова больше всего напоминала комнату, где на полу набросано много мелкого цветного мусора. Если не считать того, что я не видела ни комнаты, ни мусора, да и цвета в этом странном зыбком мире не было.

— Свет и блестки, — сказала я. — Не знаю. Это сложно объяснить. Я же это не глазами вижу.

— Класс, — обрадовался Детлеф. — Эрика никогда не рассказывала, как она это видит.

Потому что она ничего и не видит, подумала я. Может, у нее вообще другие ощущения. Может, она чувствует не теплый мелкий песок, а что ее связали и заживо запихнули в гроб. Или еще что-то такое, что не захочешь рассказывать.

Я покосилась на девушку. Она злилась — это было заметно по тому, как она не смотрит на нас, как сжимает вилку, как алые пятна горят на ее щеках.

«Посредственно», — вспомнила я слова доктора Ланге. Им не хватает способностей Эрики, им нужна я. Двадцать шесть секунд — хороший результат, и меня не отправят в Чарну. Меня сделают основным медиатором. А в Измененную превратят ее.

Я потрогала языком ссадину, которая осталась у меня на щеке изнутри. Во рту все еще был привкус крови.

— Интересно, — сказала я громко, — как будет выглядеть изнутри голова Эрики?

Она бросила вилку на поднос, встала и направилась к выходу. Поравнявшись с нами, она притормозила и наклонилась ко мне.

— Только попробуй, — прошептала она мне на ухо, — и я тебе мозги выжгу.

Я проводила ее взглядом. Детлеф поднялся.

— Я тоже пойду. До вечерней проверки надо успеть написать письмо родителям — мне дали добро на связь.

— До завтра, — кивнула я ему.

Я была уверена, что никакое письмо он писать не пойдет — побежит за Эрикой.

— Что она тебе сказала? — спросил Коди, когда мы остались одни.

— Ничего такого, — пожала я плечами. — Это между нами, девочками. Хотя, честно говоря, она меня не очень любит.

Мы поднялись и, сдав посуду, направились к выходу.

— Ты же этого и хотела, — заметил Коди.

— Ага. Но она первая начала. Сам знаешь, что бывает, если не ответить.

— Это в Гетто. Здесь — другое дело, — возразил он.

— Ну да, — не поверила я. — Дело везде одно и то же. К тому же я твоя сестра, ты должен быть на моей стороне. Она что, твоя девушка?

— Я бы это так не назвал, — ухмыльнулся Коди.

— Не понимаю, как вообще ты умудрился влезть в какие-то отношения. Ты же не любишь разговаривать.

— А мы и не разговариваем, — хмыкнул он. Потом добавил, став серьезным: — Для нее это важно — быть медиатором, понимаешь? Она здесь из-за мачехи. Чтобы доказать ей, что она чего-то стоит.

— То есть вы все-таки разговариваете? Даже душу друг другу изливаете? — притворно удивилась я.

Коди толкнул меня плечом — вроде легко, мы в детстве постоянно так делали. Но тут я едва устояла на ногах.

— Вот черт, — сказал он, поймав меня за руку. — Прости. Мне усилили мышцы. Надо рассчитывать. Но я забываю.

«Новые мышцы из углеродных нанотрубок», — сказал голос Теодора в моей голове.

На секунду мне показалось, что я в подвале, воздух стал сырым и холодным. Миг — и все прошло, я снова была на улице, в сгущающихся сумерках.

— Усилили мышцы, — повторила я.

Похоже, в конфликты с Детлефом и Петером мне лучше не вступать.

— Да, это круто, — с воодушевлением сказал Коди. — Увидишь, когда поедем на полигон. Может, попросить, чтобы и тебе сделали?

Я покачала головой:

— Вроде бы медиаторам нельзя.

Не говоря уже о том, что я не хочу.

«А потом у него пошло отторжение, и ему что-то сделали с иммунной системой», — Теодор в моей голове все не унимался.

С Коди тоже это сделали? Или еще нет? Или они придумали что-то, чтобы не было отторжения? И как мне это узнать, не вызывая подозрений?

— Поэтому вы все так легко бегаете эти чертовы кроссы у Хольта? — решила я перевести тему.

— Нет, просто мы полгода только и делаем, что бегаем. Здесь и на полигоне.

— А что за полигон?

— Да просто полоса препятствий, — отмахнулся Коди. — Бегаешь, стреляешь… Эрика тоже ездила, медиаторов туда берут. Не бегать, конечно. Только подключаться и смотреть нашими глазами.

Мы остановились. Коди повернулся и взял меня за плечи.

— Вот увидишь, — сказал он с улыбкой, — будет здорово работать вместе.

Внезапно расчувствовавшись, я обняла его и притянула к себе.

— Да, — сказала я. — Будет здорово.

Будет здорово, когда мы наконец сможем отсюда свалить.

Глава 6

Я завела привычку повторять перед сном имена тех, кто остался в Чарне. Эме. Ди. Борген. Теодор. Марко. Анне. Илена. Ворон. Тенна. Лира. Потом мысленно я рисовала схему подключения пластинки «Голоса» к компьютеру. И только после этого, как бы я ни была вымотана, разрешала себе уснуть. Иногда я позволяла себе подумать о Ди подольше, но не часто.

Понемногу я начинала разбираться в жизни на базе.

Привыкла бегать кроссы — каждый день до завтрака вместе со всеми. Училась стрелять — и на тренажерах, и из настоящего оружия, зашивать и бинтовать раны, ориентироваться по бумажной карте, драться — днем в основном с Эрикой, в свободное время по вечерам — с сержантом Дале, который, как и обещал, помогал мне нагнать остальных. Я изо всех сил показывала, что очень стараюсь. Мне верили все, кроме Эрики. Иногда я была так убедительна, что сама себе верила, но она продолжала меня в чём-то подозревать, правда, сама не понимала, в чем именно.

Один раз нас водили учиться управлять экзоскелетами — здоровенными штуковинами, похожими на автоматические погрузчики, на оператора которых я когда-то хотела поступать. Ничего мы, конечно, за один раз толком не выучили, но нескольких ребят — не из наших, из отделения сержанта Дале — записали учиться дальше. Пару раз меня вызывали к психологу — приятный дядька, который то говорил со мной о каких-то отвлеченных вещах, то вдруг начинал расспрашивать про Гетто (меня неизменно спасал совет Боргена «прикинься тупой»), про школу и про друзей («Один умер, — говорила я ему, — еще одна вот-вот… того, ну вы поняли. Вентра»; он сочувственно кивал), то о том, что я вижу под стимулятором. Но большую часть времени я проводила в кабинете у доктора Эйсуле,