Призрачный двойник - Джонатан Страуд

Он посмотрел в сторону кровати сквозь свои темные очки, и продолжил.

— В любом случае, это было давно. А потом я понял, что постоянно болтаться здесь вредно для здоровья. А еще позднее, узнав о посмертном свечении гораздо больше, чем прежде, я начал опасаться ее возвращения ничуть не меньше, чем хотеть его. Поэтому я прекратил ходить сюда и поставил лаванду, чтобы… не было сюрпризов.

— Железо было бы надежнее, — заметил Джордж. В этом он весь, наш Джордж — бесцеремонный, ухватывающий суть проблемы быстрее любого из нас. — А железа я здесь не вижу. Ну, если не считать двери.

Я посмотрела на Локвуда. Плечи у него напряглись, и на секунду мне показалось, что он сильно разгневан. Но он спокойно ответил.

— Да, ты прав, Джордж. Разумеется, железо надежнее. Но Джессика для меня не рядовой Гость, она моя сестра. Даже если она вернется, я не смогу применить против нее железо.

На это никто из нас ничего не сказал.

— Забавно, но она очень любила запах лаванды, — негромко добавил Локвуд. — Знаете тот хилый кустик у нас за домом, рядом с мусорными баками? Когда я был еще совсем маленьким, она любила сидеть под ним вместе со мной, и мы оба плели венки из лаванды.

Я посмотрела на вазы со стоящими в них поблекшими пурпурными цветками. Значит, они были не только защитой, но еще и чем-то вроде знака внимания.

— Впрочем, лаванда тоже средство неплохое, — сказал Джордж. — Фло Боунс божилась.

— Фло Боунс всегда божится, на чем свет стоит, — заметила я.

Мы все дружно рассмеялись, хотя эта комната была неподходящим местом для смеха. Но и для слез она тоже была неподходящим местом, и для гнева тоже, и не для чего-либо другого, кроме одного — торжественной тишины. В этой комнате тебя не покидало ощущение, что кто-то здесь только что был, а потом вышел, но оставил после себя свой незримый след. Такое бывает иногда где-нибудь в долине, когда кто-нибудь громко и весело крикнет, а потом этот звук затихающим эхом еще долго-долго носится среди окрестных холмов.

А потом эхо умолкнет, и ты стоишь там же, где стоял, только это место стало почему-то совершенно другим.

После этого мы никогда не возвращались в ту комнату. Она была особым местом, и мы с Джорджем оставили его в покое. И сам Локвуд ни разу больше не возвращался к разговору о своей сестре, и не нашел ее фотографию, как обещал. О своих родителях он тоже ничего не рассказывал, упомянул только как-то раз, что особняк на Портленд Роу, 35, достался ему по их завещанию. Таким образом, нам стало понятно, что и родители Локвуда тоже умерли, правда, неизвестно, при каких обстоятельствах. Но в целом и они, и Джессика оставались для нас загадкой, и связанные с молчаливой комнатой вопросы продолжали нарастать, как снежный ком.

Конечно, я заставляла себя не мучиться этими вопросами и удовлетворяться тем, что уже смогла узнать. В любом случае, после того разговора я почувствовала себя еще ближе к Локвуду, чем прежде. Даже то немногое, что я узнала о прошлом Локвуда, было своего рода привилегией, проявлением доверия с его стороны. А сознание того, что Локвуд мне доверяет, в свою очередь согревало меня в напряженные моменты жизни, такие, как сейчас, например, когда мы с ним мчим на ночном такси по пустынным улицам Лондона. Кто знает, может быть, в одну из ночей, когда мы будем работать вместе, он вновь приоткроется, и расскажет мне еще больше о себе и своем прошлом…

Машина резко затормозила. Мы с Локвудом качнулись вперед на своих сиденьях. Улица перед нами оказалась запруженной людьми.

Шофер негромко выругался, затем сказал.

— Прошу прощения, мистер Локвуд, дорога перекрыта. Агенты теперь повсюду.

— Никаких проблем, — ответил Локвуд, берясь за ручку дверцы. — Это как раз то, что мне нужно.

Прежде чем я успела отреагировать, прежде чем такси полностью остановилось, он уже успел выскочить и шел теперь по улице.

6

Наш путь в Уайтчепел лежал через центр города. Сейчас мы были на Трафальгарской площади. Выбравшись из такси, я увидела собравшуюся у подножья колонны Нельсона толпу, освещенную ослепительно-белыми лучами многочисленных призрак-ламп. Это были обычные горожане — редкая картина после наступления темноты. Некоторые из них держали в руках плакаты. С самодельной трибуны, сменяя друг друга, выступали ораторы. О чем они говорили, я не разбирала, да и не прислушивалась. С внешней стороны на некотором отдалении толпу окружали полицейские и офицеры из ДЕПИК. Перед ними, частично сливаясь с толпой, стояло множество агентов-парапсихологов, они, очевидно, охраняли горожан от возможного появления Гостей. Агенты были одеты в разноцветные форменные куртки, по которым легко можно было понять, откуда эти оперативники. Здесь виднелись серебристые куртки сотрудников агентства Фиттис, темно-красные (Ротвелл), канареечно-желтые (Тэмуорт), зеленые (Гримбл), и еще много разных. Сбоку был припаркован фургон ДЕПИК, в котором раздавали горячий чай и кофе. Неподалеку от него стояло еще много фургонов и такси.

Локвуд стремительно пересек площадь. Я поспешила вслед за ним.

Я не знаю, как правильно назвать большую группу парапсихологов-оперативников, может быть, «стаей». Или «сворой». Короче говоря, такие разноцветные кучки оперативников стояли, с неприязнью посматривали на своих конкурентов, нарочито громко переговаривались друг с другом и натужно смеялись. Самые маленькие из них — дети лет семи-восьми — пили чай и строили друг другу рожицы. Агенты постарше переминались, переходили с места на место, показывали неприличные жесты соперникам прямо под носом у своих взрослых руководителей. Руководители же делали вид, что ничего не замечают. Агенты горделиво выпячивали грудь, поблескивали в свете призрак-ламп своими рапирами. Воздух трещал от переполнявшей его ненависти и презрения друг к другу.

Мы с Локвудом пробрались сквозь толпу к тому месту, где стояла знакомая фигура, угрюмо наблюдавшая за происходящим. Как обычно, инспектор Монтегю Барнс был в изжеванном плаще, неприметном костюме и в коричневой замшевой шляпе-котелке на голове. Необычно было видеть лишь дымящийся пластиковый стаканчик с оранжевым супом у него в руке. Инспектор выглядел уставшим, седые усы на его измученном лице повисли, как два дохлых хомяка.

Барнс служил в ДЕПИК, Департаменте парапсихологических исследований и контроля. Эта правительственная организация следила за деятельностью агентств и, в таких случаях, как нынешний, собирала их для совместной работы. Барнс не отличался ни доброжелательностью, ни большим умом, но был работником старательным, упорным и, насколько мне известно, неподкупным.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});