Дикое правосудие - Крэйг Томас

– Какой еще таксист?

– Тот человек, который вез Роулса. А Роулс – тот самый американец, которого недавно убили. Помните, майор? – она не скрывала сарказма.

Воронцов прищурился и провел пальцем по крышке стола. На окнах блестели морозные узоры.

– Это уже не наше дело, – тихо сказал он. – ГРУ забрало его себе.

– Вы хоть понимаете, каких усилий это стоило – с температурой за тридцать восемь ходить по пятам за этим паршивцем? Его постоянно не было на месте, а ГАИ категорически отказывалась помочь!

Воронцов примирительным жестом поднял руки.

– Хорошо, докладывай. Кстати, сегодня вечером мы собираемся нанести визит Теплову.

– Я слышала о другом визите… Мне очень жаль, – добавила она, повернувшись к Дмитрию, но тот лишь пожал плечами. Она опустила голову и начала читать: – «Как выяснилось, Носков возил Роулса по городу почти всю прошлую неделю…» Довольно необычно. «Роулс не пользовался лимузином компании и сам не водил машину. У Носкова и в самом деле новое такси, но все же не „ЗИЛ“ и не „мерседес“. Как и ожидалось, большинство поездок Роулс совершал в офисы „Грейнджер–Тургенев“ и других компаний. Дважды ездил на строительные участки, пять раз в госпиталь…» Должно быть, страдал чесоткой, – она криво усмехнулась.

– Есть что-нибудь важное? – нетерпеливо спросил Воронцов.

– Прошу прощения, майор, вы не заснули? – ядовито осведомилась Марфа.

– Не остри!

– Извините, – сдавленно пробормотала она.

– Я передам это Бакунину, – Марфа громко захлопнула записную книжку и вздохнула. – Хорошо, значит, сегодня вечером. Мы знаем, что Теплов делает деньги на стороне: сдает комнаты нелегальным иммигрантам. Он прячет их, снабжает едой, даже газетами… Не исключено, что в конце концов он решил побаловаться торговлей героином!

* * *

Столики вокруг бассейна были заставлены пустыми бутылками. Ветерок, задувавший из пустыни, нес с собой тепло. Сдутые со столов салфетки, словно медузы, лежали на дне бассейна, хорошо различимые под слоем прозрачной воды. Последние гости давно ушли, стремясь побыстрее отделаться от груза чужого горя, а возможно, от молчаливого, напряженного спокойствия Ван Грейнджера, отталкивавшего так же сильно, как электрическое поле. Старик был настороже.

Джон Лок сидел за одним из столиков, и парусиновый зонтик над его головой хлопал, как флаг на ветру. Феникс возникал из темнеющей пустыни пятнами и островками неона, похожими на лужицы мерцающего металла, пролитого на ложе пустыни из какой-то гигантской плавильной печи. Отдаленные горы напоминали сгорбившихся древних животных, ждущих прихода ночи. Лок непроизвольно вздрогнул и налил себе бокал шампанского. Бутылка скользила в подтаявшем льду, наполнявшем серебряное ведерко. Дом за его спиной возвышался безмолвной сумрачной угрозой. Он не имел представления, да и не желал знать, где именно находится Грейнджер. Домохозяйка или дворецкий позаботятся о нем сегодня вечером.

Скорее по привычке, чем из интереса, он проверил содержимое автоответчика в своей квартире. Новые выражения соболезнования – так много, что он раскаялся в своей затее. Строгий женский голос, голос нелюбимой учительницы, сообщивший ему, что центр имени Кеннеди снимает бронь с билетов, которые он заказал для себя и Бет в качестве сюрприза на ее день рождения… Джоанна, неловко и скованно предлагающая свое осторожное, ненавязчивое сочувствие: «Мне действительно жаль, Джон, так жаль…» Но все сообщения казались зашифрованными сигналами из далеких галактик, значившими все меньше и меньше.

Ему хотелось – о Боже, как ему хотелось думать о другом! Но на свете не оставалось ничего, способного заполнить пустоту. Он занимал в мире свое собственное место, но у него словно подрубили корни, и у Лока не было ни воли, ни даже желания пускать их заново. Его место останется пустым.

Лок отхлебнул тепловатого шампанского и снова наполнил бокал. В сумерках зажигались все новые и новые городские огни. Поместье Грейнджера располагалось за высокой оградой на склоне горы Кэмел, по-хозяйски возвышаясь над Фениксом. Самолет проплыл в небе по направлению к аэропорту Скай-Харбор; его сигнальные огни мигали среди первых звезд. Колибри исчезли вместе с солнцем.

Пора было уезжать. У Ван Грейнджера оставались слуги, и Лок в любом случае не мог сделать ничего, чтобы смягчить его горе или хотя бы ослабить признаки приближавшейся душевной болезни. Он мог лишь превратиться в еще одного слугу в этом доме, подавлявшем его своей иллюзией умиротворенности с намеком на вневременное существование. Ему хотелось вернуться в Вашингтон, заняться каким-нибудь рутинным делом, но старик льнул к нему, словно слепец к прохожему на переходе через улицу.

В открытом окне возникло лицо горничной. Встретившись с ее вопросительным взглядом, Лок махнул рукой, и лицо исчезло. Итальянские черепицы просторного патио бледно светились в полумраке. Огромный дом, выстроенный в стиле мексиканской гасиенды, озарился призрачным светом, лившимся из-за зашторенных окон. Перед уходом лечащий врач Грейнджера обещал дать старику снотворное.

Телефонный звонок ударил по нервам Лока, и его рука автоматически потянулась к трубке. Должно быть, кому-то до него понадобилось позвонить, и переносной телефон был поставлен на его столик. Лок поднял трубку, прежде чем вспомнил, что любой из слуг мог бы ответить на звонок.

– Да? Прошу прощения, это резиденция мистера Грейнджера, – собственный подобострастный тон заставил его улыбнуться.

– Я хочу лично поговорить с мистером Ван Грейнджером. Пожалуйста, соедините меня с ним.

– Мне очень жаль, но сейчас он не в состоянии ответить на ваш звонок.

Тон голоса изменился, словно начался другой разговор, не имевший ничего общего с первым.

– Я хочу передать ему мои искренние соболезнования, – услышал Лок. – Я прочел в газете о гибели его сына.

– Я передам ему ваше сообщение, мистер?..

– Я хочу выразить свои соболезнования лично мистеру Грейнджеру.

– Боюсь, в данный момент он находится под воздействием снотворного. Я сообщу ему о вашем звонке, как только он проснется. Это мистер?.. – Какой-то азиат – Лок понял это по пришепетыванию, легкому проскальзыванию шипящих созвучий в слогах.

Наступило непродолжительное молчание. Затем, словно отрывок из третьего разговора, в совершенно ином тоне:

– Скажите Грейн… мистеру Грейнджеру, что я звоню по срочному делу. Меня зовут Нгуен Тянь.

Значит, вьетнамец.

– Вы скажете ему, – утвердительно произнесли на другом конце провода.

– Я передам. У него есть ваш номер телефона?

– В данный момент я нахожусь в Фениксе. Деловая поездка. Я остановился в «Билтморе», – голос намеренно смягчился. – Я старый друг мистера Грейнджера.

«Старый друг, который не пришел на похороны», – подумал Лок.

В трубке стихло. Затем отрывисто, требовательно:

– Меня зовут Нгуен Тянь. Я знаю, он хотел бы поговорить со мной, и настоятельно советую вам разбудить его. Буду ждать его звонка.

– До свидания, – произнес Лок в ответ длинным гудкам.

Он отодвинул телефон, возмущенный настойчивостью вьетнамца. Какой-то деловой вопрос, неподписанный документ, ссуда или вложение капитала… Бог ты мой! Да, этот парень явно не буддист. Лок усмехнулся, но что-то – либо крепчавший ветерок, либо холодок в словах собеседника – заставило его поежиться. Нгуен Тянь, по существу, угрожал Ван Грейнджеру. Он имел власть над стариком и считал, что Грейнджер не может заставить его ожидать ответа.

«Этот вьетнамец в точности такой же, как Тургенев, – подумал Лок. – Человек, которого Ван Грейнджер боится или должен бояться…»

Сейчас дом казался нематериальным, выброшенным на горный склон по прихоти какого-то великана. Ветер становился все холоднее. Лок размышлял, но не мог объяснить себе происходящее.

* * *

– Послушай, Носков, твоя история не произвела впечатления на моего шефа. Придется тебе пошевелить мозгами и придумать что-нибудь получше.

Марфа Тостева улыбнулась таксисту, усевшись в его машину и хлопнув дверцей. Такси стояло третьим в очереди перед отелем «Метрополь». Другие водители притопывали ногами на утреннем морозце, курили и переговаривались друг с другом. Их дыхание белыми облачками поднималось к небу.

– Я все вам рассказал. Больше мне ничего не известно… товарищ офицер, – Носков провел рукой по приборному щитку за рулевым колесом, словно смахивая пыль. В салоне новенького французского автомобиля посторонние запахи отсутствовали. Обогреватель работал, чехлы на сиденьях были чистыми и опрятными.

Но почему Роулс пользовался этим автомобилем? В его распоряжении был лимузины компании, «мерседес» или длинный «ЗИЛ», которым представители «Грейнджер–Тургенев» пользовались для того, чтобы произвести впечатление на русских чиновников из Москвы. Однако Роулс нанял «рено» на эксклюзивной основе, с почасовой оплатой. За куда меньшие деньги он мог бы арендовать лучший автомобиль в агентстве Герца.