Проша - Елена Ткач

И успокоенная этим решением, примиренная с миром, она вернулась к столу, разом став мудрей и спокойней. И теперь — когда цель ясна, когда решение принято, можно вернуться ко всем заботам текущего дня. А о цели своей — о своем великом решении она подумает позже. Когда чуть-чуть успокоиться. Ведь нельзя же так волноваться — от этого сердце выскочит! А ещё надо поесть… и Сеня набросилась на купаты.

— Пап! — с набитым ртом пробубнила она. — Так ты согласился?

— На что? — отец сидел мрачный: как видно дедушкины слова задели его за живое и её болтовня была сейчас явно некстати…

— Ну, на эту срочную съемку.

— Ах, на это… Да, согласился. — Папа тряхнул головой, как видно, отгоняя дурные мысли. — Завтра утречком все отсниму, в город смотаюсь, проявлю пленку — и порядок. Так что, считай, новый велосипед у тебя в кармане!

Сеня завизжала и бросилась его целовать. У неё будет велосипед! Значит, вышло так, что стащив эти дурацкие фотографии, она подыграла отцу невольно, конечно! Этому надутому Мамукиному папаше срочно понадобились фотографии — старые-то пропали… А тут подвернулся папа — он же фотограф, а этот воняющий одеколоном Валет знал про это… И папа получил выгодный заказ! И у неё будет новый велосипед! Вот так штука… Получается, гадость обернулась радостью! Похоже, Проша был не совсем прав, и все, что ни делается — к лучшему! Не зря баба Инна так любит эту поговорку.

Но все-таки Сеня решила во всем лишний раз удостовериться.

— Пап, а заказчик твой… тот, которому нужны фотографии…

— Ну?

— Это тот дяденька, который вместе с дядей Андреем возле дома стоял? Ну, того дома — с башенкой? Он что, там живет? То есть… ну, ты понимаешь! — она почему-то смутилась и не могла подобрать нужных слов.

— Да, он хозяин этого дома. А что?

— Да так… Просто мы с сыном его познакомились. Его Мамукой зовут. Пап! А почему это надо так срочно?

— А почему это тебя так интересует? — вопросом на вопрос ответил папа.

— Ну просто… Дедушка чего-то волнуется и я не пойму почему.

— Детка, не лезь во взрослые дела. Дедушка зря волнуется — ты же знаешь: разве я могу делать что-то дурное… Да, ни за какие коврижки! Работа есть работа, дело обычное: сфотографировать, проявить, отпечатать фото — и все! Это плохо?

— Ну что ты! Просто я подумала… А если бы мы мимо не проходили, как бы они фотографии срочные получили? Этот Андрей ведь случайно на нас наткнулся. Знает, что ты фотограф…

— Это называется — стечение обстоятельств. — Ответил папа снисходительным тоном, но она видела — его самого явно смущает что-то. Человеку понадобились фотографии, его знакомый случайно встречает другого знакомого — то есть, меня, про которого знает, что тот хороший фотограф. И все! Что ж тут странного, так уж сошлось… А для нас это к лучшему.

— Пап, и все-таки, почему им нужно так срочно?

— Слушай, Ксюша, это их дело! Я знаю, что у них уже были готовые фотографии, и Нугзар, владелец этого дома, папа твоего приятеля отправил с ними сына на станцию — передать их кому-то. Как, говоришь, зовут знакомого твоего? Мамука? Вот, этого Мамуку он и послал. А тот их посеял где-то. И его наказали. В общем-то справедливо, по-моему… Вот так и получилось, что я их выручу, а ты получишь новый велосипед. Пойдешь со мной завтра на съемку? Хорошо, что я с собой заряженный аппарат прихватил! Чутье подсказало — а вдруг понадобится? Вот и понадобилось. Ну как, пойдем?

— Ой, пап, конечно! Прямо утречком?

— Прямо-прямо! Только встанем пораньше — утреннее солнышко самый лучший свет для натурной съемки.

Сеня немножечко успокоилась, хотя угрызения совести все точили её. Точно мерзкой промозглой сыростью душу окутало и освободиться от этой незримой давящей пелены никак не получалось. Поговорить с кем-то? Но с кем? Нет, об этом она могла говорить только с Прошей!

Прошенька, миленький, где же ты!

Глава 7

ФОТОГРАФИИ

Однако, ни на другой день, ни на следующий воспользоваться фотокамерой папе не удалось. Зарядил дождь. Мелкий, занудливый, он крапал в траву, молотил по жестяной крыше веранды и наводил тоску — глядя на низкое беспросветное небо казалось, что дурной погоде конца-краю не видно… Теперь не одна Сеня, но и все домашние чувствовали себя пленниками.

Хорошо, когда в такую погоду под рукой хорошая книга! И у Сени была такая — дедушка привез ей из города «Томасину» Томаса Гэллико — об этой книжке она давно мечтала. Но тоненькая «Томасина» была «проглочена» в один присест, а больше читать было нечего.

Ах, как тяжко было на душе у Сени, как одиноко! Кукла Барби — плохой собеседник, к тому же она её уже давно переросла… Похоже, все и вся только и стремились к тому, чтоб испортить ей жизнь — и родные, не пускавшие из дому, и отвратительная погода, навевавшая самые мрачные мысли… Тем более, что поводов для них было и так предостаточно. Что подумает о ней Проша, раз она не пришла в назначенный срок? Что ей на него наплевать? Что она не хочет с ним знаться — с поганым нечистиком?! Что она и думать забыла об их планах на будущее?.. А ещё этот Сам! Он же Прошу со свету сжить хочет! И вообще, что тут кругом творится — просто невесть что! С папой история… Нет, убейте её на месте, но она-то знает, что тут дело нечисто! И этот Андрей с ненастоящей улыбкой, который им эту дачку сосватал… Папа же говорил, что это он им адрес дал! А тут по соседству этот мамукин папашка под черепичной крышей! Морда у него — премерзкая, и никто её не убедит, что это слово — морда — неприличное и что воспитанные люди так не говорят, потому что по отношению к такой роже только эту морду и можно употребить! Вот. И если Валет знал, что папа — фотограф, то он специально устроил, чтоб они переехали поближе к этому гаду с рожей. Чтоб когда надо, папа всегда был под рукой… Вот! И если папа этого не понимает, то она просто и не знает, что он вообще себе думает! И она раскроет ему глаза — вот только соберет нужные сведения. Про Валета, про гада с надутой мордой и вообще про все!

— Прошенька, где же ты! Мне без тебя так плохо! — всхлипнула вдруг Сеня, завершив этим жалобным всхлипом свой воинственный внутренний монолог.

Нет, без Прошиной помощи ей во всем этом не разобраться… Только бы он не обиделся на нее, только бы не решил, что она предательница! И скорее бы кончился этот проклятый дождь, потому что тогда уж она придумает повод, чтобы уйти с участка… Конечно, той ночью в грозу ей и повода не понадобилось, и никакой дождь её не страшил, но то ведь было ночью, в доме все спали… А что будет с родичами, если она нарушит запрет и сбежит, да ещё в проливной дождь! Без зонтика!!! Нет, об этом даже подумать страшно… Тем более, что родичи явно хандрили, а это их состояние было самым опасным: лучше под руку не попадаться — голову снесут!

Бабушка второй день плохо себя чувствовала — сказались последствия визита Валеры… Она почти не вставала и пыталась читать в своей комнате, а мама и дедушка попеременно заглядывали к ней и справлялись — не нужно ли чего…

Сеня догадывалась, что бабушка на самом деле отнюдь не страдала просто в очередной раз доказывала домашним, до чего они её довели! А вот дед — тот, похоже, на самом деле занемог, — дышал тяжело, двигался с явным усилием, сгорбился и тайком сосал валидол, но бодрился и виду не показывал — мурлыкал что-то себе под нос и пытался починить старенький хозяйский приемник.

Папа… Он явно нервничал, расхаживая из угла в угол и слушал по радио прогноз погоды — срочный заказ был под угрозой срыва! Костя… Ну, тот предавался излюбленному занятию — часами просиживал перед телевизором. Он всегда так: если под рукой нет компьютера — сгодится и телевизор, лишь бы вперить свой взор в экран и отключиться… Наркоман — так в сердцах иногда называла его баба Инна!

Впрочем, Сеня не без злорадства подметила в брате кое-какие перемены похоже, с некоторых пор сфера его интересов заметно расширилась… Он с тоской глядел то за перила веранды — в сад, сникший под дождем, то на затянутое мутью небо — как видно, дождь нарушил и его планы. И, как Сеня, догадывалась, планы эти были связаны с сюсюкающей девицей Ирочкой, вскружившей голову её братцу!

А Сеня… Злое предчувствие сковало её — предчувствие близкой беды. Она пыталась понять, откуда эта беда исходит и кому угрожает, но разобраться в своих сбивчивых и неясных предчувствиях было пока не по силам.

Всю её как бы окутывал мутный туман, мир провалился куда-то, оглушив бесприютной тоской. Все чувства были как бы смяты, притуплены, хаос завладел ею — хаос бессмыслицы и маеты. Сеня слонялась без дела из угла в угол, стараясь удержать хоть одно из ускользающих ощущений, хоть одну ясную мысль — все было тщетно.

Это было так гадко, что Сеня готова была заплакать. И плакала бы дни напролет, если б знала, что это поможет. Но нет, до такой слабости она не желала скатиться — стремление к ясности все же перебарывало разлад. Как будто какое-то невидимое существо, благое, радостное, таилось в ней и помогало душе превозмочь хаос и страх.