Вероника желает воскреснуть - Вадим Норд

– Геннадий Валерианович тоже не станет этого делать, поверьте.

– Я лучше проверю! – Алецкая вскочила на ноги и, не глядя на Александра, вышла из кабинета.

Пока ее не было, Александр успел принять пациента, назначенного на половину одиннадцатого. В наивности своей он никак не мог предположить, что общение с Алецкой растянется больше чем на полтора часа. «Бедный Карлсон, – посочувствовал боссу Александр, – нелегко ему сейчас. Ну ничего, ему по долгу службы не привыкать…»

Спустя час Алецкая вернулась.

– Непробиваемый у вас директор! – заявила она с порога. – Хоть кол на голове теши, а он все одно и то же талдычит!

– Я же предупреждал. – Александр вздохнул, натянул на лицо улыбку (на самом деле улыбаться не особенно хотелось) и сказал: – Мне так хочется поскорее начать работать с вами, Вероника Николаевна…

Сказал неправду, а что прикажете делать? Как намекнуть на то, что пора бы перестать страдать фигней и заняться делом? Так вот открытым текстом и сказать? Нельзя, некультурно. Сидеть с Алецкой до вечера тоже не хочется, да и дела другие есть.

– Знали бы вы, как мне этого хочется! – Алецкая закатила глаза. – Но разве я виновата?

Она уселась в кресло и снова углубилась в договор. Александр посмотрел на часы, а потом в ежедневник, прикидывая, насколько нарушается его сегодняшний график.

– Если в процессе оказания услуг возникла необходимость изменить план лечения с проведением дополнительных действий, то они выполняются с предварительного согласия Пациента и внесения изменений в ранее составленный план лечения, что фиксируется дополнительным соглашением к данному договору. Как это понимать, Александр Михайлович?

Александр объяснил, хотя чего тут объяснять, и так ясно написано. Возникнет необходимость дополнительных действий, будем делать их с вашего согласия. Насильно ничего делать не станем.

– А какие именно действия имеются в виду?

Александр привел примеры. Вроде бы преодолели и это препятствие.

Два раза в кабинет заглядывал главный врач – контролировал ситуацию. Встречался взглядом с Александром и тихо закрывал дверь.

– Перед началом оказания услуг, а также в процессе их оказания Пациент обязуется предоставлять известную ему информацию о состоянии своего здоровья… Очень расплывчато, Александр Михайлович, вы не находите?

Тут-то что не нравится? Вот уж действительно – к каждому слову придирается.

– Конкретнее тут не скажешь, Вероника Николаевна. Имеется в виду информация о болезнях, аллергических реакциях, проведенных операциях…

– И если я о чем-то забуду, вы потом прицепитесь к этому и переведете стрелки на меня, если что-то пойдет не так. Выставите меня виноватой. Я угадала? По глазам вижу, что угадала.

– Я понимаю вашу настороженность, Вероника Николаевна, – «хочешь победить в споре – продемонстрируй понимание», – говорит Алена, – возможно, что я и сам бы в подобной ситуации постоянно ждал какого-нибудь подвоха. Но прошу вас переступить через недоверие. Иначе у нас ничего не получится…

– Не знаю почему, но мне хочется вам верить, Александр Михайлович, – Алецкая тяжело вздохнула, давая понять, что все очень сложно. – Рада бы, но…

– Может, сделаем маленький перерыв? – предложил Александр. – Кофейную паузу? Или вы предпочитаете чай?

– Сегодня у меня кофейное настроение, – Алецкая положила бумаги на овальный журнальный столик. – Двойной эспрессо, если можно. С одной ложкой сахара.

– Что желаете к кофе? – тоном заправского официанта осведомился Александр. – Печенье, пирожные?

– Я, пожалуй бы, съела яблоко, – мечтательно протянула Алецкая. – Или персик. Если это не помешает анализам. Вы же говорили, что после подписания договора я сразу же смогу пройти обследование…

– Видите ли, Вероника Николаевна… – Александр запнулся в поисках подходящих слов, – я не думал… м-м… что чтение договора затянется. Так что сегодня вы можете спокойно есть яблоки и пить кофе…

– Какая жалость, – с досадой сказала Алецкая. – Опять проволочки! Ну, сколько можно!

Сказано это было с таким чувством, что Александр почувствовал себя виноватым…

В пятнадцать часов десять минут Александр вошел в кабинет директора клиники и молча положил ему на стол экземпляры договоров с подписями Алецкой.

Геннадий Валерианович никогда не подписывал договоры первым, была у него такая привычка.

– Неужели закончили? – криво улыбнувшись, спросил босс.

– Это только начало, – ответил Александр. – Ягодки будут впереди.

– Не подавиться бы нам с вами этими ягодками, – проворчал Геннадий Валерианович. – Мне около часа назад звонил помощник Соймонова. Интересовался, как себя чувствует Алецкая после операции. Ох, не будет нам покоя…

– Будет, – обнадежил Александр. – Когда-нибудь покой обязательно будет. Вечный покой.

– Нет бы что хорошее сказать. – Геннадий Валерианович определенно пребывал в миноре. – Про вечный покой я и сам в курсе. Вы присядьте, Александр Михайлович, у меня к вам есть разговор.

Александр сел, разговор так разговор.

– Сразу после соймоновского помощника мне позвонил директор «Магии» и наговорил про вас много интересного. Вы что, в самом деле были у него вчера?

Александр молча кивнул.

– И устроили скандал? – недоверчиво осведомился Геннадий Валерианович.

Александр отрицательно покачал головой.

– Оскорблять не оскорбляли, засудить не обещали?

Александр снова покачал головой.

– Зачем тогда ездили?

– Хотел собрать как можно больше информации перед началом работы с Алецкой. Но нарвался на агрессивное непонимание. Короче говоря – не сложилось.

– Я так удивился. – Геннадий Валерианович подвигал кустистыми бровями. – Зачем, думаю, Бергу устраивать скандал? Да и не в ваших это правилах – скандалы скандалить. А он еще намекнул на то, что вы по моему наущению действовали. В рамках конкурентной борьбы. Что бы это значило, а? Александр Михайлович?

– Я – пластический хирург, а… – начал Александр.

– Знаю, знаю! – перебил босс. – Пластический, а не пластичный.

– А не психиатр. Поэтому не могу ответить на ваш вопрос. Но Борис Антонович вел себя очень странно… Он еще и угрожать мне начал, представляете? Нес какую-то ересь про то, что в этой игре моя ставка будет больше, чем выигрыш. Я послушал немного и отключился…

«Да, манеры Бориса Антоновича не располагают к общению», – подумал Александр, чувствуя, как где-то там внутри всколыхнулось раздражение.

Денек выдался не из приятных. Кто бы мог подумать, что Алецкая вымотает все нервы, прежде чем подписать договор, а Борис Антонович позвонит боссу. Ну не придурок, а? От хорошего настроения, с которым Александр пришел на работу, не осталось и следа.

– Он больше не перезванивал, понял, наверное, что перегнул палку…

– Если бы понял, то непременно бы перезвонил и извинился, – жестко сказал Александр. – Но зато я все понял про Бориса Антоновича. Он из тех, про кого говорят «не тронь – не завоняет».

– А больше вы про него ничего не знаете?

– Нет.

– Его родной брат работает в министерстве. Заместителем директора департамента специализированной медицинской помощи. Так-то вот.

Александр понял то, что не было произнесено вслух. Такой высокопоставленный братец может при желании создать проблемы. Настроение окончательно рухнуло в тартарары. Не из-за страха, а из-за неловкости – сам того не желая и не ведая, подложил свинью Геннадию Валериановичу. И дернул же его черт… Надо было бы сначала собрать информацию о руководителе клиники «Magia di Bellezza», а потом уже ехать к нему за информацией по Алецкой. Знал бы, где упасть, как говорится… Но кто мог подумать, что из этого выйдет скандал? Ставка больше, чем выигрыш? Что за странный намек?

«Man soll den Tag nicht vor dem Abend loben», – говорят немцы. – «Не следует хвалить день, не дождавшись вечера».

У каждого народа – своя мудрость.

У каждого человека – своя правда.

Нет бы – одну правду-мудрость на всех.

Чтобы не было проблем.

Так скучнее, но спокойнее.

Так проще.

9. Не пропадай

Откинувшись на изогнутую спинку дивана (эргономичность прежде всего), Алена резко и в то же время элегантно забросила одну длинную ногу на другую, дразня Александра упругой плотью, обтянутой тонким ажуром чулок, и игриво качнула ступней. Начинай, мол, жду. Взгляд из томного стал пылким. Пылкость Алены оценивалась в двенадцать баллов по десятибалльной шкале.

– Я тебя боюсь, – сказал Александр, подняв правую руку с торчащим кверху указательным пальцем.

На средней фаланге указательного пальца еще сохранялся синюшный след Алениных зубов. Ничего личного, просто эмоции. Во время прошлой любовной игры он провел пальцем по губам Алены, а она, в избытке чувств, укусила его и слегка перестаралась. Пусть теперь полюбуется.

– Это тебе вместо обручального кольца, – поддела Алена.